Эльфдом
Шрифт:
«Я купил все, что у них было». — Масленка опустошил целые ряды маленького магазина тканей Уэверли — что не уйдет на шторы, то станет одеждой. — «Возможно, нам удастся наладить поставку тканей из Восточных Земель».
«Но не таких». — Она отложила отрез в сторону и взяла белое плотное сукно, он по дешевке скупил кучу рулонов. — «А это… это скучное. Я попытаюсь покрасить его. Если я смогу правильно подобрать зеленый оттенок, цветочный узор будет хорошо дополнять его. Если же нет, то можно покрасить в зеленый стены».
Масленка осторожно поведал ей о своем решении.
«Если с тобой
«Хорошо». — Она выхватила большой кусок ткани и разорвала его надвое.
На «хорошо» это не тянуло.
«Ты в порядке?» — спросил он.
«Я была очень огорчена, узнав о смерти Сына Земли. При дворе у меня был возможно небольшой, но, все же, реальный шанс заинтересовать королеву своим дизайном платьев». — Она схватила и разорвала еще один кусок ткани. — «Но я сама решила покинуть двор и уехать в Питтсбург, потому что гналась за мечтой, которая не имеет ничего общего с покровительством королевы».
«Я забеспокоилась, когда никто не смог подтвердить правдивость его предложения». — Она оторвала еще один кусок. — «Но… но… но…» — Она крепко сжала ткань. — «Эти новые домана: Тьма, Раскол и Кана. Они прибыли прямиком от Бриллианта, сучки, которая не только родила эту шелудивую крысу, Сына Земли, но и отправила его в Питтсбург».
Очевидно, Заросли думает, что Бриллиант по-прежнему полностью управляет Кланом Камня. Учитывая все, что Тинкер и Масленка узнали за эти несколько дней, вполне возможно, что Бриллиант просто еще одна ничего не подозревающая марионетка Клана Кожи.
«Ни один из этих гребаных новоприбывших домана Клана Камня не дал никакого объяснения произошедшему, не предложил никакой компенсации, даже не извинился от лица Бриллианта. Мы — дети, которых ее сын завлек в дикие земли. Он позволил Они пытать, насиловать, убивать и есть нас, но мы не достойны ее внимания. Другой клан вынужден спасать выживших, предавать погибших небу, и заботиться о нас. Так к черту Клан Камня. Я более чем согласна присоединиться к Клану Ветра. Я счастлива».
Она права. Не важно, кто стоит за этим предательством, Клан Камня отказал детям во всем.
Он протянул руку, чтобы обнять ее, но она яростно отскочила и разорвала еще один кусок сукна. — «Мы исполним твою мечту», — пообещал он. — «На деньги от спонсорства мы превратим библиотеку в бутик, где ты сможешь продавать одежду».
Он уже было развернулся к двери, когда она резко бросилась к нему, схватила и крепко обняла его.
«Я счастлива», — прошептала она. — «Я просто слишком зла на них, чтобы показывать это».
Она отпустила его и прошла обратно в комнату, крепко сжимая лоскуты ткани, трепещущие в исходящих от нее волнах гнева.
Шелест Листьев и Радость сидели в маленькой подсобке, терпеливо превращая большой кусок железного дерева в олиануни для Шелеста. Очевидно, пятьдесят лет ученичества включали в себя мастерство создания инструмента с нуля. Учитывая, что олиануни полностью изнашивается за двенадцать лет активного использования, а эльфы живут вечно, это только
Примерно к середине его исповеди Радость потянулась к Шелесту, и он взял ее за руку. Масленка продолжал, несмотря на то, что внутри у него все переворачивалось от страха.
Пары взглянули друг на друга.
«Если бы Мозер взял меня, мне бы пришлось стать частью Клана Ветра», — сказал Шелест Радости.
«Мое место в Питтсбурге», — ответила Радость. — «Рядом с тобой».
Шелест улыбнулся и обнял ее. — «Мы — Питтсбург».
Теперь осталась только она, та, кого он больше всего боялся потерять. Масленка страшился того, что уже потерял ее, не открыв ей своего сердца.
Царапина от Шипа не пришла к нему этим вечером. Ее отсутствие болью отозвалось в нем. И как последний идиот он поступил так же как и всегда — не пошел за девушкой, в которую влюблен. Драгоценная Слеза находилась всего в паре комнат от него, избитая, нуждающаяся в поддержке и без Руки. Царапина от Шипа решила, что он больше не хочет ее и сделал предложение Драгоценной Слезе?
Он нашел ее в лабиринте висящих на заднем дворе простыней. Она практиковалась в полном одиночестве, так же как и в первый раз, когда он увидел ее. Но сейчас она была босиком, в обтягивающих штанах и топике, коса распущена. Собранные в конский хвост волосы великолепным вихрем кружились вокруг ее идеальной обтянутой в тугой хлопок фигуры.
Он смотрел, как она двигается с безмятежной свирепостью, и страдал от предчувствия, что он может потерять ее навсегда.
Она повернулась, меч наготове, и увидела Масленку. Ее губы изогнулись в улыбке Моны Лизы, пока она смотрела на него поверх клинка. За ней сияющие белые простыни колыхались на ветру. Ему отчаянно захотелось запечатлеть этот момент на холсте, чтобы она навсегда осталась с ним.
Она слегка смутилась, порозовела, спрятала идже в ножны, и произнесла чудесным хрипловатым голосом. — «Ты всегда смотришь на меня так, будто я самое прекрасное, что ты когда либо видел».
«Так и есть».
Она покраснела еще гуще. — «Нет, нет, я совсем не такая».
Масленка потянулся к ней и взял ее грубую шершавую ладонь.
Она с ужасом посмотрела на переплетение их рук. — «Я отвратительна», — прошептала Царапина. — «Я смотрела на тебя и втайне радовалась, что не потеряю тебя так скоро, но это не твоя рука».
Он положил ее ладонь себе на грудь. — «Это мое сердце, оно не изменилось». — Она сжала пальцы и ухватилась за его рубашку. Он заставил себя закончить. — «Я из Клана Ветра».
Она удивленно усмехнулась, прижалась лбом к его лбу и пристально взглянула ему в глаза. — «О, да, так и есть. Теперь я вижу».
«Будь моей Первой».
Ее глаза расширились от удивления, она отвернулась и замотала головой. — «Ты должен попросить секаша Клана Ветра быть твоей Первой. Тебе понадобится полная Рука, а секаша Клана Ветра не примут Первую из Клана Камня».