Эльфдом
Шрифт:
«Если ты знаешь Звон Ветра, тебе надо было пойти к Мозеру».
Радость залилась клубничным цветом. — «Я попросила рекомендательное письмо, но Звон Металла сказал, что я слишком молода, чтобы путешествовать в одиночку. Он не был уверен, что Шиповник на Ветру позволит Шелесту Листвы над Камнем остаться здесь. Однако, он точно знал, что она не пустит никого другого из Клана Камня, так как им нужен только один музыкант, играющий на олиануни.
Да, это было похоже на Шиповник. Технически Карл Мозер являлся главой художественной общины, но его эльфийская любовница обладала правом на абсолютное вето. Масленка ничего не слышал о новом музыканте олиануни в городе, но,
«Когда Шелест Листьев должен был приехать в Питтсбург?»
«Он отправился до меня».
* * *
Питтсбург и окружающие его предместья служили домом для двух миллионов человек до первого Включения. Из них осталось только шестьдесят тысяч. Как следствие, опустели целые районы города. Найти жилье было легко, сложно было обезопасить его и сделать пригодным для жилья.
Карл Мозер был лидер-вокалистом и бас-гитаристом своей группы под названием Неканаин. По-эльфийски это обозначало «я не понимаю» — первое выражение, которое выучивали люди. Мозер завладел целым блоком расположенных в ряд домов с верандами на краю квартала Стрип. Блок находился в состоянии постоянного ремонта, пока его хозяин соединял отдельные дома в одну творческую коммуну. Это место озадачивало большинство людей, так как у него было двенадцать входных дверей. Учитывая, что к настоящему времени только семь из двенадцати домов были объединены в «общий дом», поиск правильного входа превращался в сложную логическую задачку. «Настоящая» дверь была окрашена в синий цвет Клана Ветра с транскрипцией имени Мозера на эльфийском на перемычке.
Мозер распахнул дверь через несколько минут после того, как Масленка позвонил в третий раз. — «Гребаный ад, я снесу эту проклятую дверь с петель, если никто кроме меня не собирается отвечать на звонок».
«Нэсо сэ каилани» — отрезала Шиповник откуда-то из просторов дома. Фраза на Высоком Эльфийском была невероятно вежливым вариантом для «ни черта подобного».
«Тогда отвечай, когда в эту чертову дверь звонят!» — проорал Мозер в ответ на английском.
«Это не моя работа» — откликнулась Шиповник.
«Не моя работа, не моя работа» — пробормотал Мозер фальцетом, и затем заорал. — «Ну так, блин, скажи кому-нибудь отвечать за дверь!»
«Долгоцветка!» — проорала Шиповник на эльфийском.
«Шиа» — ответ недавно заселившийся ткачихи донесся откуда-то издалека справа от них.
«Ты теперь привратница!» — гаркнула Шиповник.
Ткацкий станок на момент затих, и потом послышалось слегка расстроенное «Шиа».
«Эльфы» — тихо пробурчал Мозер по-английски. — «Всегда помешаны на «кто, кому, за что отвечает». Какая нахрен разница, главное, чтобы дело делалось».
«Анархист» — сказал Масленка.
Мозер хлопнул себя рукой по голове — «Свобода!»
«Ты должен отдать за все, что взял» — Масленка пропел строчку из песни Джорджа Майкла.
Мозер со смехом втянулся в пение. — «Свобода! Свобода!» — Он махнул головой, показывая, что Масленка может зайти, продолжая при этом петь и брать аккорды на воздушной гитаре. — «Ты должен отдать за все, что взял!»
Радость оглядела архитектурное подобие монстра Франкенштейна, расстилающееся за входной дверью. Изначально это был зал с огромной аркой, ведущей в столовую, и лестницей на второй этаж. Лестница была наглухо забита фанерой, а в арку была вделана стальная гаражная дверь, так что фойе можно было использовать как барбакан. Все анклавы у Края имели похожий укрепленный вход, но обычно
«У нас сегодня мясо!» — Мозер крикнул Масленке, пока тот ввел Радость в обеденный зал. Мозер ударил по переключателю автоматического механизма открывания дверей на стене, и стальная гаражная дверь с грохотом встала на место. — «Вы остаетесь на обед».
«У нас не будет мяса, если ты пригласишь весь Питтсбург» — Шиповник появилась из ближайшей кухни, держа в руках еще одну тарелку. На ней были укороченные шорты в стиле Дэйзи Дюк и топ с бретелькой через шею. Она мягко улыбнулась Масленке, и тут же нахмурилась, увидев за ним Радость. — «Ее мы кормить не будем».
«Что?» — удивился Мозер.
«Она из Клана Камня» — Шиповник скрестила руки на груди. — «Мы не будем тратить на нее пищу».
«Эй, эй, эй» — возразил Мозер — «Я поймал эту гребаную речную акулу. Я купил эти гребаные продукты. Мы кормим тех, кого я скажу. Кто-то должен видеть, что я сильный глава семьи».
«Я не буду кормить грязную сучку Клана Камня» — огрызнулась Шиповник.
Масленка был рад тому, что их разговор проходил на английском. Судя по тому, как Радость пряталась за ним, она понимала тон голоса Шиповника.
«Она друг Масленки» — сказал Мозер.
«Мне не важно…» — начала протестовать Шиповник.
Мозер выложил свой козырь — «Она гость нагароу».
Шиповник полностью замерла, только играющие на скулах желваки выдавали ее раздражение. — «Хорошо» — бросила она — «Но после этого она уйдет».
«Нет, она остается со мной».
– сказал Масленка.
Шиповник умчалась на кухню, раздался грохот кастрюль и сковородок.
Мозер придвинулся поближе и прошептал — «Шиповник так гордилась Тинкер, когда та спасла нас от доми Клана Камня, как будто она ее мать».
Масленка сморщился и прошептал — «Пожалуйста, не говори об этом Тинкер, ее удар хватит».
«Я не дурак» — ответил Мозер.
«Еще какой!» — проворчала Шиповник, выйдя с двумя пиалами салата. — «Садитесь. Ешьте». Она брякнула тарелками по столу и проорала «Еда!», созывая народ.
Мозер расширил свою «семью» с тех пор, как Масленка последний раз здесь обедал. Сейчас она насчитывала четырнадцать взрослых, поровну людей и эльфов. Как всегда разговор то и дело соскальзывал с английского на низкий эльфийский и обратно, часто в ходе одной фразы. Пища большей частью представляла овощи и фрукты, выращенные в закрытых садах коммуны и приготовленные в эльфийские блюда. Коронным блюдом было филе речной акулы, зажаренное на гриле до хрустящего совершенства.
«А это был маленький детеныш речной акулы» — Мозер как можно шире раскинул руки, показывая размер. — «Вот он задал мне жару».
«Тебе повезло, что он не утащил и не съел тебя» — проворчала Шиповник.
«Или, что тебя не съела прыгающая рыба» — добавил Масленка.
«Я уже говорил, что я не дурак» — Мозер подложил Масленке еще кусочек филе. — «Я рыбачил на мосту Шестнадцатой улицы. Он слишком высок для прыгающей рыбы». Мозер всегда любил развлекать гостей, поэтому он улыбнулся Радости, пытаясь настроить ее на дружеский лад — «Тебе нравится?»