Эльфдом
Шрифт:
Эсме отрицательно покачала головой. — «Нет, я искала кое-кого. Я видела место, где он жил. Мне снилось, как он бегает по большим пустым комнатам и смеется в растворяющихся в тумане лучах света. Я проснулась в больнице и внезапно осознала, что могу увидеть его. Я даже и не надеялась встретиться с ним, и чуть не сошла с ума, поняв, что еще могу это сделать».
«Его?» — Тинкер почувствовала легкую зависть. Эсме осознала, что прошло восемнадцать лет, и отправилась на поиски старого любовника? Она вообще помнила, что оставила после себя ребенка?
Эсме издала почти что маниакальный
Судя по всему, дедушка сказал Эсме только то, что его внука зовут Александр Грэхем Белл. Эсме искала сына. По ее словам, она нашла заброшенный отель на острове Невилл Айленд, где Тинкер провела все детство. После смерти дедушки, Масленка уговорил ее перебраться в Мак-Кис Рокс. Он перевез все дедушкины книги и документы в безопасное место, оставив только детские побрякушки, и наглухо заколотил отель.
«Повсюду раскиданы воспоминания о нем», — горько продолжила Эсме. — «Маленькие игрушечные роботы, модели аэропланов, и целый коридор, усеянный сверху донизу синими отпечатками ладошек — ладно, это страшнее «Ведьмы из Блэр» — но это его ладошки. А на потолке он нарисовал светящиеся в темноте созвездия — прям как я, когда была маленькой».
«Он везде и нигде», — прошептала Эсме. — «И тогда я точно сошла с ума».
Тинкер могла предотвратить все это, если бы рассказала Эсме всю правду, когда они были вместе на Даэ Хао. — «Мне жаль».
«Я упала на его кровать и плакала до тех пор, пока не уснула». — Эсме подошла к одному из ящиков и положила руку на дверцу из нержавеющей стали. — «И тогда мне приснилось место, где я могу найти его».
«Что? О нет, нет, нет». — Тинкер кинулась остановить ее, но Эсме открыла ящик. — «Ты не должна…»
С лежащим внутри телом было что-то ужасно не так. Скрытый мешком силуэт слишком маленький, и у него не доставало основных черт: холмик от носа, впадина горла, выступающие с противоположного конца свертка пальцы ног. Эсме одним быстрым движением расстегнула мешок, как будто спешила покончить с этим, боясь струсить.
Это был эльфийский мальчик, которого Они распотрошили, чтобы съесть — отвратительный набор разрубленных частей. Он лежал полусобранной кровавой мозаикой, отсутствие некоторых деталей ужасало.
Эсме вскрикнула и отшатнулась.
Несмотря на то, что Тинкер пришла в морг найти убитых детей, она не была готова к такому. Она ошарашенно глядела на распотрошенное тело, вспоминая запах жаренного мяса, витавший по кухне в клетках для разведения.
«Доми», — прошептал Пони. — «Давайте сделаем, что необходимо и накроем его».
Тинкер растерянно взглянула на него, забыв на секунду, зачем они пришли сюда. Ах, да, образцы ДНК. Она повозилась, открывая пакетик с одной ватной палочкой, и затем заставила себя провести чисто белым ватным кончиком по окровавленному обрубку руки.
Только закрыв контейнер с образцом, Тинкер
«Ну же, Эсме, это не твой сын» — попыталась утешить она. — «Это эльфийский ребенок, убитый Они. Я искала его».
Эсме покачала головой. — «Мне снилось, что я найду его здесь. Я открываю ящик, и он там — кричащий младенец, которого я оставила на Земле. Это он».
Яростная Песня фыркнула. — «В первую очередь, ты широко открыла дверь, которую очень не просто закрыть. Твои кровные узы с доми обозначают, что ее нуэнаэ может легко перекрывать твою. Чем больше ты общаешься с ней, тем сильнее происходит этот процесс».
Эсме не слушала. — «Он здесь!» — Она прошла в середину стеллажей и навскидку открыла еще один ящик. — «И он беззащитен. За ним идут летучие обезьяны».
«О боги, я думала, мы уже покончили с этим маразмом», — простонала Тинкер. Эсме чуть не свела ее с ума, проникая в сны Тинкер и взывая о помощи через единственный канал связи доступный для астронавтов, застрявших в космосе. Целая неделя безумия, переполненная вещими кошмарами. Снова и снова Тинкер встречалась с искаженными отзвуками того, что ей снилось. Ей совсем не хотелось опять проходить через все это.
Эсме расстегнула мешок, в котором оказалась молодая эльфийка.
Тинкер застонала при виде ребенка. Ни один человеческий труп не был раздроблен в кучу сломанных костей, скрепленных лоскутами плоти. Дрожащей рукой Тинкер потерла палочкой во рту у эльфийки, стараясь не замечать, что кости разбитой вдребезги челюсти проткнули кожу, а половина зубов отсутствовала. Тинкер пробормотала извинения, вырвав на всякий случай прядь волос с головы девочки.
«Что ты делаешь?» — спросила Эсме.
«Я пытаюсь выяснить, почему Они похитили этих детей».
– объяснила Тинкер. — «Но составление базы ДНК считается первым шагом в магической генной инженерии, которая строго запрещена даже для меня».
«Мы должны спешить», — сказал Пони. — «Может прийти кто-нибудь еще».
«Есть еще один». — Тинкер сообщила Эсме. — «Второй мальчик. Ты можешь его найти?»
Эсме нахмурилась, но потом кивнула. Она на минуту сосредоточилась и выбрала третий ящик с другого края комнаты.
Брать образцы у второго мальчика было еще более невыносимо. Его лицо практически не пострадало, и он напоминал Тинкер о Масленке. Внезапно, она почувствовала, что не может больше находиться в этом помещении, носить перчатки и маску, дышать вездесущим запахом гниющей плоти. Она выскочила из комнаты, сдерживая слезы, отчаянно срывая с себя латексные перчатки.
Пони без лишних слов схватил ее за руки, стянул перчатки и удерживал ее до тех пор, пока не пропало желание кричать и кидаться вещами.
«Они не должны быть здесь», — прорычала Тинкер. Эти дети были невинными и доверчивыми, впереди их ждала целая вечность. Их место не в маленьких запертых ящичках, окруженных смертью.
«Да. Мы должны предать их небу, чтобы их души освободились от тел».
«Что ты имеешь ввиду? Как мы можем предать их небу?»
«Необходимо как можно скорее кремировать их. Быть запертой в мертвом теле — худшая пытка для души».