Эльфика. Другая я. Снежные сказки о любви, надежде и сбывающихся мечтах
Шрифт:
– И что ты сделала? – заинтересовалась Снежная королева.
– Позволила им выбирать, что им нравится и чем им хочется заниматься. В результате сын окончил музыкальную школу, а дочь – кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике. И с учебой было без проблем, потому что помогала, но не давила.
– Повезло твоим деткам! – одобрил мой рассказ Санта. – Не всем так везет, если честно. Вот у меня есть одна история в тему, если интересно – расскажу.
– Конечно интересно! – горячо заверила я. – А это сказка или быль?
– Мне
Ангел
То, что вы не видите меня, еще совсем не значит, что я не существую. Признаться, вы много чего не можете разглядеть, да и слышать привыкли только свой напыщенный, раздувшийся от информации ум. А между тем здесь, совсем рядом с вами, находимся мы. Невидимые, легкие, светлые помощники. (Ой, я, наверное, не очень скромна!)
Так вот, если только захотите, то можете расслышать эхо наших голосов. Внезапно разлившееся по телу тепло, исходящее от сердца, тихие слезинки, проступившие на глазах, мурашки, разбежавшиеся по телу, – мы говорим на языке любви.
Лично я пришла сюда совсем недавно, а если быть точной – ровно год и два месяца тому назад. Моя миссия – оберегать вверенную мне душу, а самая заветная мечта – быть услышанной. Пока нас могут видеть и ясно слышать лишь младенцы, не знающие человеческих слов. А так хочется поговорить нормально, по душам, с их родителями, бабушками и дедушками!
Но ходят слухи, что матери младенцев на некоторое время обретают способность нас слышать. Я решила проверить это на своем опыте.
Вот мой краткий отчет.
Малышу три месяца. Я сижу на шкафу. Часы на стене тихонько отсчитывают земное время, ветер за окном воюет с тучами, а внизу, под кроватью, порванный носок вот уже целый час ссорится со старым тапком:
– Проси прощения! – надрывно хрипит он. – Тоже мне – обувь. Да таких, как ты, – стоптать и выкинуть!
– А ты не ворчи, а то вылетишь отсюда, – в тон ему шипит тапок, у которого от злости старые нитки вдоль шва встали дыбом.
Терпеть подобные диалоги мне приходится каждый день, ведь я слышу абсолютно все: болтовню хрустальных бокалов, горделиво позвякивающих в серванте, шепот пыльного ковра, недовольное бормотание тумбы, которую нагрузили старыми газетами. Поверьте, все это так отвлекает от важного! Ну вот, опять чуть не пропустила малыша.
– Мамочка, ты где? Я боюсь! – посреди квартирного многоголосия слышу детский голосок. Это она, вверенная мне душа! Конечно, человеческими словами малыш еще не владеет, а слышать НАШ язык его родители, как вы понимаете, совсем не могут. Поэтому приходится кричать. Маленький ротик скривился в недовольную гримаску, грозя перерасти
– Эй, тебя зовут! – тихонько трогаю за плечо маму, прикорнувшую на краешке дивана. Жалко беднягу, а что поделать?
Вскочив, она тут же бросается к сынишке, готовая подхватить его на руки.
– Ну куда ты бежишь по первому зову? – слышится насмешливый голос бабушки, показавшейся в проеме двери. – Три месяца мальчишке. Пускай отвыкает от рук. Потом не набегаешься.
«Ох, ну кто просил вмешиваться? Почему некоторые, начитавшись книжек, наслушавшись умников, считают себя вправе учить? Почему те, кто умеет мыслить только умом, но не прислушивается к голосу сердца, так и норовят дать совет, да поназойливей иной мухи?» – думаю я.
Сделав шаг в сторону кроватки, мама неуверенно останавливается. А потом разворачивается и выходит из комнаты.
Голос малыша звучит все отчаяннее:
– Мама! Мамочка! Где ты? Мне страшно! Тут кто-то ссорится. Мамочка, подойди ко мне поскорее!
– Ты ему сейчас нужна! Неужели не слышишь? – догоняю я мать в коридоре, но она лишь смахивает выступившую от моей мольбы слезинку.
«Нет, ничего она не слышит, кроме своего „не приучай к рукам – разбалуешь“. Тьфу, глупости какие в ваших человеческих умах. Это выше моих сил!»
Подхожу к кроватке сама:
– Не плачь! Она любит тебя, только не понимает ничего.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Любит. Очень сильно.
В его космических глазах облегчение, он начинает успокаиваться, на лице появляется улыбка.
– Видишь, учится потихоньку играть самостоятельно, – довольно говорит бабушка, глядя на улыбающегося внука.
– А если бы его сейчас взяли на руки, он бы громко рассмеялся. Первый раз в жизни, – обреченно говорю я, понимая, что все равно мне не суждено быть услышанной.
Ночь. Мы с малышом не спим.
– Скажи, а зачем я сюда попал? – вдруг спрашивает он, глядя на меня огромными глазами.
– Чтобы учиться.
– А мама для чего нужна? Чтобы меня учить?
– Нет, она тоже пришла сюда для того, чтобы учиться.
– А кто наш учитель?
– Вы сами же и являетесь учителями. Вы учите друг друга. Сейчас ты учишь маму прислушиваться к своему сердцу, а вскоре она начнет учить тебя жить среди людей.
Мальчик улыбается. Как жаль, что скоро он забудет наши разговоры!
– Где же мама?
«Ох, опять начинается!»
– Проснись, – шепчу я в горячее от сна ушко молодой женщины.
Из детской кроватки слышится требовательное кряхтение. Мама поднимает голову, бросает взгляд на часы и вновь зарывается лицом в подушку. «Еще нет трех часов», – слышу ее мысль и ужасаюсь.
– При чем здесь часы? Тебя сын зовет! Он есть хочет! И просто почувствовать, что ты рядом! Ты же сама решила спать отдельно от него, вот и мучайся теперь – вставай!
«До трех еще целый час, нужно потерпеть», – упрямо отвечает мне ее ум.