Эльфийка и эпидемия безумия
Шрифт:
— Там был особый случай, — буркнула я. — Менталист с врожденной аномалией, полностью маскирующей ауру. Сомневаюсь, что в случае Дигора есть нечто подобное. И магии в нем нет совершенно.
— В том, что нам попадется еще один подобный уникум, я тоже сильно сомневаюсь, — хмыкнул Вэйд. — Но ты тогда утверждала, что есть еще способы обмануть сканирование эмоций. К примеру, когда человек сам верит в то, что говорит. Если судить по словам распорядителя труппы, Дигор — талантливый актер. Мог ли он настолько вжиться в роль, что валял тут перед нами дурака, а мы даже
От такого предположения я зависла. Мне и в голову подобное не пришло.
— Ладно, — Вэйд досадливо отмахнулся. — Бредовая идея, конечно, но исключать нельзя даже ее. Чую, в этом деле все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Что ж, допросим остальных актеров, хотя сильно сомневаюсь, что они скажут нечто новое.
Из театра мы выбрались только к трем часам дня, усталые и измотанные допросами. Причем так ничего, что натолкнуло бы на верный след, и не узнали, что отнюдь не добавляло оптимизма.
Перекусили прямо в экипаже, купив у лоточника незатейливую уличную еду, и отправились в Департамент.
Я надеялась, что можно будет хоть ненадолго переключиться на какое — то другое дело, но нет. Не успели разместиться в кабинете и обдумать, что предпринять дальше, как по нашу душу явилась Марибет.
— Бидер вызывает. Вас обоих, — уточнила она, когда я сочувственно посмотрела на Вэйда.
Подозреваю, что граф Нардал уже успел нажаловаться на дознавательский произвол, и именно с этим связан вызов к начальству.
Так что в кабинет Бидера мы входили с вполне понятной настороженностью. Она лишь усилилась, когда мы заметили сидящего там аристократа. Похоже, предчувствие меня не обмануло. Впрочем, выглядел граф Нардал не рассерженным, а вполне даже спокойным. Он неспешно пил чай с предложенным ему угощением и поглядывал то на начальника Департамента, то на нас, застывших в дверях.
— Проходите, — любезно сказал господин Бидер. — Присаживайтесь.
Дождавшись, пока мы устроимся на свободных местах, он проговорил:
— Дело, которое вы сейчас расследуете, требует особой деликатности. Надеюсь, вы это и сами понимаете.
Не дождавшись ответа, Бидер нахмурился, потом сказал:
— Граф сообщил, что вы явились к нему и сходу начали бросаться ничем не обоснованными обвинениями. В том числе и касаемо его жены. Это недопустимо.
— В чем недопустимость? — спокойно уточнил Вэйд. — В том, что я задавал вопросы, непосредственно касающиеся расследования?
— Скорее, в вашем обращении с человеком, находящемся гораздо выше вас по положению, — сухо отрезал Бидер. — Я полагал, вы уже достаточно опытный дознаватель и сами должны понимать такие вещи.
— Признаю, что и сам несколько бурно отреагировал, — неожиданно произнес граф Нардал, сокрушенно качая головой. — И разумеется, готов помочь следствию по мере своих скромных сил. Но все же не могу допустить, чтобы с моей супругой обращались, как с преступницей.
— Согласен с вами, граф, — кивнул Бидер и многозначительно посмотрел на Вэйда. — Мои сотрудники постараются впредь быть более деликатными, — на меня тоже глянули
— Так ли уж необходимо участие моей жены? — осведомился граф с видом мученика, подвергающемуся истязанию — то бишь, общению с нами.
— Боюсь, что да, — отрезал Вэйд, и не подумавший сменить тон на более учтивый, чем заслужил гневный взгляд начальника. — Нам следует задать ей несколько вопросов для окончательного прояснения дела.
— Хорошо, я устрою вам встречу с графиней, — холодно откликнулся граф. — Но не потерплю, чтобы ее допрашивали так, будто в чем-то подозревают. Пусть это будет просто беседа в неформальной обстановке.
— Я проконтролирую, чтобы так и было, — сказал Бидер. — И никакого самоуправства, — он грозно глянул в первую очередь почему-то на меня. Хотя, если вспомнить, как я поступила при расследовании смерти трактирщика Натана Дарби, его можно понять. — Уверен, что участие в этом темном деле графа и графини — не более чем недоразумение. Ваша задача — найти настоящего преступника, а не устраивать скандальное разбирательство, которое может бросить тень на репутацию приличных людей.
М-да, назвать графа Нардала приличным можно лишь с огромной натяжкой, особенно после созерцания его мастерской и выходящих из-под резца этого скульптора-извращенца работ. Но кто мы с Вэйдом такие, чтобы оспаривать слова высокого начальства? Дождавшись наших кивков, Бидер чуть успокоился и проговорил:
— А теперь сопроводите нашего гостя в мертвецкую. Он хотел бы увидеть тело бедного парня. Все же граф покровительствовал ему, как подававшему большие надежды молодому таланту, и относился почти как к сыну.
Это теперь так называется? Я едва сдержала язвительный смешок. Неужели Бидер не подозревает об истинной подоплеке отношений приятеля с молодым полукровкой? Да нет, не настолько уж он глуп, чтобы не знать. Всего лишь пытается сохранять видимость приличий и намекает на то, как именно мы должны все воспринимать.
Видно было, что Вэйд не в восторге от необходимости лично сопровождать извращенца, стремящегося отдать последний долг покойному любовнику. Но пришлось.
Я тенью следовала за мужчинами, радуясь, что самой не приходится общаться с графом. Тот же вел ничего не значащую светскую беседу, не затрагивающую щекотливых тем, и делал вид, что неприятной сцены, когда он велел нас, фактически, вытолкать из дома, вовсе не было. Вэйд отвечал сдержанно и хмуро, но открыто не грубил. Представляю, каких усилий ему это стоило.
Так мы добрались до мертвецкой, где Вэйду пришлось просить, чтобы графа провели к телу Миранадаля Готе.
Чувствуя себя участницей какого — то дурацкого спектакля, я наблюдала за действиями графа. Он состроил трагическую мину и подошел к столу с лежащим на нем телом, прикрытым простыней. Двое экспертов занимались другими трупами и лишь мельком покосились на нас.
— Это он? — скорбно вопросил граф Нардал, остановившись рядом.
— Вероятно, — сухо откликнулся Вэйд и обратился к экспертам. — С ним уже закончили?