Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
Несмотря на то что он так долго спал, долинец чувствовал себя усталым и совершенно разбитым. На глаза навернулись слезы и потекли по щекам. Джайр даже не стал вытирать их. Что, интересно, он вообразил? Что кто-то придет сюда и вытащит его из этой черной дыры? Джайр покачал головой, превозмогая душевную боль. Нет, помощи ждать ему неоткуда. Никого из отряда, вышедшего из Кулхейвена, больше нет — кто погиб, кто пропал. Даже Слантер. Джайр наконец сердито смахнул слезы, борясь с нахлынувшим отчаянием.
«Ну и что, пусть никто не придет», — твердил он себе.
Он все равно никогда не откроет мвеллрету своих
Джайр в который раз (когда не спал, он только этим и занимался) принялся изучать крепления и звенья цепей, безуспешно пытаясь найти слабое место или же расшатать их. Он вертел их и так и сяк, тянул, теребил, с тайной надеждой оглядывал каждый дюйм. Но в конце концов бросил это занятие, как бросал уже не один раз. Бесполезно! Что могут слабые пальцы против закаленного в горне железа?! Только ключ, спрятанный у гнома-тюремщика, может помочь ему вырваться на свободу.
«На свободу», — Джайр повторил про себя это слово.
Он найдет способ вырваться на свободу. Должен найти.
А потом Джайр вдруг подумал о Брин; и эта мысль повлекла за собой другую: каким странным и печальным было видение, возникшее в прошлый раз в волшебном зеркале кристалла. Сестра сидит у костра, совсем одна, взгляд ее устремлен куда-то в пространство, взгляд, исполненный боли, а на лице — отчаяние, такое глубокое, безысходное. Что же случилось с ней?
Рука Джайра сама потянулась к кристаллу видения, спрятанному под рубашкой. Ститхис пока еще не нашел его — ни его, ни кошель с Серебряной пылью. Джайр тщательно прятал их за пазухой и старался даже не вынимать лишний раз, чтобы мвеллрет не застал его врасплох. А ящер часто навещал Джайра, бесшумно подкрадываясь во тьме, когда долинец меньше всего ожидал его, и появлялся, словно дух, сотканный из теней, то льстя, обхаживая и суля золотые горы, то угрожая: «Дай то, что мне нужжно, и будешшь свободен… Только скажжи мне, скажжи!»
Лицо Джайра вспыхнуло от гнева. Помогать этому чудищу?! Да ни за что на свете!
Джайр быстро вынул из-за пазухи цепочку с кристаллом и бережно положил камень в ладонь. Теперь это было единственное связующее звено между миром и темной вонючей камерой, единственная возможность узнать, что стало с Брин. Долинец смотрел на кристалл. Он твердо решился еще раз вызвать магическое видение. Один только раз. Юноша и сам понимал, что должен быть очень осторожным. Но ведь и нужно всего-то мгновение, не больше: он только взглянет и сразу же спрячет кристалл. Мвеллрету не удастся его подловить.
Он должен знать, где теперь Брин и что с ней.
И Джайр запел. Мягкий голос тихо взывал к спящей силе камня, проникая в его затуманенную глубину. В кристалле забрезжил свет, а потом вдруг прорвался наружу — белое сияние озарило угрюмый сумрак, и Джайр невольно улыбнулся.
— Брин! — тихо позвал он.
Образ тут же ожил — в обрамлении белого света появилось лицо сестры. Тихо, но уверенно Джайр пел, и образ в кристалле становился все четче. Теперь Брин стояла у озера. Ее лицо больше не было печальным. Оно, казалось, застыло от потрясения. Как зачарованная, Брин глядела сквозь серый туман на зависшего в воздухе над водой призрака в темном плаще. Тот медленно повернулся, словно притянутый песнью Джайра, так, что долинец смог увидеть его лицо.
Лицо
Лицо это было липом Брин!
А потом вдруг из тьмы раздался скрежещущий звук. Долинец похолодел. Джайр обеими руками сжал кристалл, стараясь запихнуть его обратно за пазуху. Но он понимал, что уже слишком поздно.
— Вижжу, дружжок, ты как будто нашшел ужже сспоссоб, как мне помочь, — прошипел холодный змеиный голос.
И Ститхис шагнул из дверного проема в мрачную камер} Джайра.
Тишина опустилась на берег озера — бесконечная странная тишина, — и только вода с тихим плеском билась о камни Аватар и девушка глядели друг на друга сквозь мглу тумана и серые тени, как два фантома, вызванные из других миров, из других времен.
— Смотри на меня! — повелел призрак.
И Брин смотрела, страстно желая и в то же время не находя в себе сил отвести взгляд. Словно живую маску, надел на себя Угрюм-из-Озера ее лицо: бледное, усталое и опустошенное горем, только на месте темных глаз Брин, точно тлеющие угольки, мерцали узкие прорези алого света. Губы духа сложились в улыбку — ее улыбку! — дразня, насмехаясь, и смех его был глухим и злорадным.
— Ты узнаешь меня? — раздался коварный шепот — Назови мое имя.
Брин тяжело сглотнула.
— Ты — Угрюм-из-Озера.
Гулко прокатился смех.
— Я — это ты, Брин из народа долины, Брин из рода Омсфордов и рода Шаннары. Я — это ты! Я — история всей твоей жизни, и в словах моих ты отыщешь свою судьбу. Только ищи — и найдешь.
Шипение Угрюма-из-Озера растворилось в булькающем всплеске — вода под ногами духа внезапно взбурлила, брызги фонтаном рванулись в туманный воздух и окатили девушку с головы до ног. И были они холодны, как прикосновение смерти.
Угрюм-из-Озера прищурил алые глаза.
— Хочешь знать, дитя света и тьмы, что есть Идальч?
Брин только молча кивнула. Дух рассмеялся печально и скользнул ближе.
— Все, что есть и что было в магии тьмы, — все восходит к этой книге тайн по нервущимся нитям, что связуют тебя и подобных тебе и не дают разойтись. Войны народов, войны демонов и людей — все есть одно. Как звуки голоса — все есть одно. Человечество стремится владеть темной магией, желая господства над силой, которая никогда им не подчинится. Но они все-таки ищут, находя смерть. Они тянутся к волшебной книге, влекомые Соблазном, подгоняемые нуждой. То к лику смерти, то в бездну ночи. И обретают, что ищут, и теряются в этом, и, утратив себя, обращаются в черный дух. Посланники Черепа и странники-призраки — все есть одно. И все они — одно со злом.
Голос затих. Брин лихорадочно соображала, пытаясь найти скрытый смысл этих слов. Посланники Черепа и призраки-морды — вот что Угрюм-из-Озера имеет в виду. Они — порождения одного зла. И каким-то образом все это связано вместе и исходит из единого источника.
— Их всех сотворила черная магия, — быстро проговорила она, — Повелителя чародеев и посланников Черепа во времена моего прадеда, призраков-мордов теперь. Ты ведь об этом сейчас говорил?
— Разве? — словно поддразнивая, прошипел тихий голос. — Только лишь? Где он, Повелитель чародеев? Кто теперь пробудил голос магии и рассылает по миру черных странников?