Эльфийский клинок
Шрифт:
С этой мыслью он и уснул…
Утро выдалось серое, над деревенькой нависли низкие косматые тучи, время от времени накрапывал мелкий дождик. Фолко проснулся поздно, с самого раннего утра ему не давала спать суета отъезжавших постояльцев, и, как только стало чуть потише, он вновь крепко уснул.
Разбудил его Торин – он притащил дубовый ушат с водой, умылся сам и плеснул в лицо хоббиту. Тот дёрнулся, чихнул, замотал головой и сел на постели – точнее, на кипе сена, застеленной плащами.
– Как спалось, Фолко? – приветствовал хоббита Рогволд. –
Рогволд скрылся за углом сенного сарая, служившего им ночлегом. Хоббит и гном принялись за еду.
– Хорошо бы сегодня до Хэмсала добраться, – задумчиво сказал Торин. – Отсюда миль тридцать.
– А ты уже бывал здесь, Торин?
– Конечно, и не один раз. Дорога хорошая, поселения тянутся до самого города. Здесь-то что, здесь идти одно удовольствие, не то что в Глухоманье! – Гном вздохнул. – Там сколько ни иди – ни жилья, ни еды. Что на себе тащишь, тем и пробавляешься. Спать негде, костерок сложишь, плащом накроешься – и засыпай как хочешь. И от дождя не спрячешься, и от ветра. Ох, нелёгкая дорога будет, брат Фолко! Смотри не передумай потом. Лучше уж сейчас.
Гном опустил голову и умолк. Наступила неловкая пауза. Фолко не мог произнести ни звука. Было нестерпимо стыдно. Нет, теперь он не повернёт назад за всё пиво Бэкланда! Мучиться потом всю жизнь, проклиная свое малодушие, и терзаться горьким сознанием безвозвратно ушедшего времени, растраченных впустую лет! Нет, уж лучше – вперёд, в Глухоманье, в Могильники. В Мордор, наконец! Обратной дороги нет!
– Доедай, остывает, – глухо сказал Торин, тоже не поднимая глаз. – Надумал? Говори уж, не томи.
– Я иду с тобой, – выдавил из себя хоббит.
– Вот и хорошо, – откликнулся гном, светлея. – Куда это Рогволд запропастился? Давно уже выходить пора.
Он встал и направился к выходу.
Они ждали ловчего минут пятнадцать, но тот всё не появлялся. Терпение у Торина лопнуло, и он отправился на поиски, строго-настрого наказав хоббиту не отходить от их поклажи и не спускать глаз с карлика, привязанного тут же к одной из жердей. Фолко послушно кивнул и от нечего делать достал свои ножи и принялся кидать их в стену – получалось, надо сказать, недурно.
За этим занятием его и застали внезапно появившиеся ловчий и гном. Оба выглядели встревоженными и озабоченными; не вдаваясь в долгие разговоры, они тут же принялись собираться, велев хоббиту седлать коней. Через несколько минут они уже выезжали за ворота постоялого двора. Фолко зябко кутался в плащ – ветер не стихал, да и моросящий дождик никак не улучшал настроения. Мелкие капли секли лицо, пришлось надвинуть капюшон так, что дорогу было видно только перед самой мордой пони; гном и Рогволд ехали рядом, и старый сотник рассказывал услышанные утром новости:
– Говорят, пришёл новый рескрипт о налогах, опять повышают для содержания дружины. Народ слегка ворчит, но понимает, что с разбойниками управляться как-то надо. Недавно приехали люди с северо-востока – ищут места для поселения. На границе, рассказывают, сейчас слишком опасно. Отряды ангмарских арбалетчиков проникают в Арнор и чинят большое разорение. Люди
– А про Пригорье? Ничего не слышно? – спросил Торин, поудивлявшись вместе со всеми последнему сообщению.
Он тоже был удивлён. Ведь в самих Туманных горах гномов осталось не так много, они ушли очень глубоко, и дела земные их касаются мало.
– Про Пригорье ничего, – ответил Рогволд. – Погоди! Рейд продлится никак не меньше трёх-четырёх дней, к тому времени мы успеем покрыть уже полдороги.
– А про Могильники? – не унимался Торин. – Не может быть, чтобы ничего не говорили! В жизни не поверю!
– Про Могильники говорили, – понизил голос Рогволд. – Не думай, Торин, они тут не слепые. Только смотрят со своей голубятни. Ворчал тут один такой, пока я еду брал, – завелась, мол, в Могильниках нелюдь невиданная, огонь до неба стоит, только не все этот огонь видят… Кто видит да не дремлет, тот спастись успеет, а прочих та нелюдь в одночасье пожрёт. Ничего себе, а? Кстати, он рассказал мне ещё кое-что интересное: дескать, вечерами шастали в курганах какие-то люди, но откуда взялись и куда делись – неизвестно. Наши их, конечно, приметили и старосте доложили и шерифу.
– А шериф? – жадно спросил Фолко, на время позабывший даже про дождь.
– А что шериф? Послал туда разъезд, конники покружили по краешку, покружили, а вглубь не полезли – оторопь их взяла. Ничего, конечно, не видели, а потом как-то ночью Обманные Камни засветились. Что тут было, говорит, не опишешь! Кто в погреб залез, кто в лес бежать кинулся, кто добро зарывать стал. Я его прямо спросил: ну а за колья и топоры кто-нибудь схватился? Нет, говорит, таких на всю округу только двое и оказалось. Кузнец местный, Хлед, я его знавал – кремень, а не человек. Да в Пригорье один, я о нём не слышал, по имени Хейдрек.
– Как же они отсюда Обманные Камни-то углядели? – удивился гном.
– Огонь, говорят, до неба стоял. Что ни курган – то столб пламени. Однако, удивительное дело, в Пригорье никто и словом не обмолвился! Впрочем, и тут предпочитают об этом помалкивать. Кто их знает, может, считают, что о таких вещах вслух говорить опасно?
Фолко слушал неторопливую речь Рогволда, и сердце его колотилось. Теперь он уже не жалел ни о тёплой постели, ни об отдыхе. Как могут его сородичи заниматься своими мелкими и ничтожными делишками, когда вокруг вздымается исполинский вал грозных событий и предвестий?! И только он один, он, Фолко, сын Хэмфаста, хоббит «не от мира сего», мальчик на побегушках в родной усадьбе, он один сумел почувствовать и понять это!