Эльфийский маг. Кровавый эльф
Шрифт:
Время эффекта – пятнадцать минут.
Эльф шёл, сосредоточенно глядя вперёд, однако после произнесения мной первой строчки стал замедлять шаг… Прошёл так несколько метров и, повернувшись, издал гортанный крик, в котором можно было угадать вопрос: «Э-а-ы?!»
Глава 6
Место преступления
– Тебе плохо? – не понял я, тоже остановившись.
– Э-э, – более внятно прошипел эльф, показав на меня трясущимся указательным пальцем.
–
– Подожди! При чём тут какой-то настой?! О светлые боги! – прошептал королевский коронер, ошарашенно глядя на меня. – Повтори. Повтори, что ты сказал?! Что ты только что сказал?
– Настой на жизнь есть.
– Не это! Я про строчку стихотворения!
Я хмыкнул и повторил.
– А! О боже! Это же невероятно!
– Согласен. И предлагаю за это меня амнистировать, – перешёл я к более насущной теме, к которой, собственно, я шёл всё это время.
– Об этом говорить пока ещё рано, – отмахнулся эльф, не переставая разглядывать меня ошарашенным взглядом. – Но обещаю, я сделаю для тебя всё, что в моих силах! Ты просто гений! А гении не должны прозябать в темницах!
– Спасибо, конечно, но мне кажется, ты меня перехваливаешь. Пока есть только первая строчка. Да, она гениальна, как и всё, что я пишу, – скромно добавил я. – Но окончания двустишья пока нет.
– Это уже мелочь! Ты посмотри, насколько масштабна эта строфа!!! О боги! – в очередной раз выдохнул он, отошёл на обочину, опустился на траву и, обхватив голову руками, стал повторять так тронувшие его слова: – Безухие… Не услышат… Никогда не услышат, – шептал он. Это продолжалось пару минут, а затем коронер, подняв набухшие слезами глаза, простонал: – Понимаешь ли ты, что ты такое сказал? Ты – бессмертный пришлый, приходящий к нам лишь ради развлечений?! Как смел ты шестью словами описать всю боль и непоправимость нашего бытия?! Шестью незыблемыми словами собрать воедино всю историю нашего рода?! Все сомнения и надежды?! Ты всё вывернул наизнанку и обнажил нашу душу! Наши смятения, наши страхи и чаяния! Всё! Буквально всё ты вытащил из нашей многострадальной расы, открыв миру нашу суть!
Сказав эти странные слова, неадекватный сломленный пиит закрыл ладонями глаза и, на этот раз не сдерживая себя, горько заплакал…
Сразу успокаивать я его не стал. Я понял, что, от балды чесанув какую-то хрень, попал в некую незримую точку. Нажал на неведомый мне нерв и тем самым обнажил какой-то давний комплекс. Очевидно, связан этот комплекс у эльфов был со слухом или с ушами. И хотя я не слышал в этом мире никогда историй о том, что эльфы как-то этих самых ушей стесняются или вообще комплексуют по этому поводу, но факт был налицо – с темой ушей точно что-то не так.
В поддержку коллеги по расе почесал своё ухо и тихонечко произнёс:
– Ну-ну… Ну, хватит уже… Успокойся…
Тот похлюпал носом ещё немного, а затем, словно воспрянув духом, потряс головой и, вытирая глаза, спросил:
– А дальше? Брат… Что было дальше? Ведь ты же мне прочитал лишь две строчки. Где следующие?
– Следующих, брат, пока нет, – развёл руками я. – Этому миру ещё предстоит придумать продолжение. Уверен, что именно
– Я?! – удивился тот.
– Конечно ты! Кто же ещё? Ты получаешь от меня воображаемую эстафетную палочку, и теперь этот крест становится твоим! Но не спеши! Спешить тут некуда! Торопиться тут нельзя! Каждый звук, каждый шорох, каждая пауза и придыхание должны быть чётко выверены, взвешены и только после этого озвучены всему эльфийскому народу.
– Ты прав! Прав! Тысячу раз прав! – уже придя в себя, воскликнул эльф вскакивая. Достал из кармана пергамент, развернул его, трясущейся рукой вписал туда великие строки и прошептал: – Тут спешить не нужно! Нужно думать! Хорошенько думать!
– Согласен, – зевнул я поднимаясь. – Ну что, пошли дальше?
– Конечно!
Минут десять мы молчали. Я не торопил впавшего в задумчивость дознавателя, тот тоже не спешил что-то вещать, явно погрузившись в свои мысли.
Но идти было скучно, поэтому я решил нарушить молчание.
– Так о чём ты думаешь?
– Я? – вздрогнул эльф, выходя из раздумий. – Ты про что?
– Я говорю, общих дел у нас может быть много.
– Дел? Каких?
– Ну, например, таких… Скажи, на что ты готов пойти ради получения умения писать стихи, от которых происходит бафф?
– На всё! – мгновенно ответил дознаватель и этим самым меня даже напугал.
– Как на всё? Совсем на всё?
– Да! – безапелляционно заявил тот.
– Гм, звучит хоть и странно, но многообещающе, – хохотнул я и решил подвести итог. – Тогда давай вот как мы решим. Я пытаюсь найти нужные песни и стихи, затем показываю тебе, мы с тобой их разучиваем, а уже затем…
– А затем я, усовершенствовав их, рассказываю их тебе, – перебил меня счастливый служитель муз. – И мы уже вместе дорабатываем их. А как доработаем, показываем их богине в храме. И если на это становится воля богов, они закрепляют эти возвышения за нами.
– То есть за тобой, – уточнил я, обличающе показав пальцем.
– Гм, – застеснялся вельможа, помяв перо шляпы, – получается, что пока они будут за мной. – Резко поднял глаза и, видя мои покачивающиеся в задумчивости уши, затараторил: – Но обещаю – ты совершенно не будешь внакладе! Клянусь! И чтобы ты не сомневался в моей честности, мы заключим взаимовыгодный договор, оформим его по всем правилам и подтвердим под сенью великого древа Иггдрасиль! Боги обязательно подтвердят честность моих намерений, ибо они у меня прозрачны, как горная слеза. – Он кашлянул: – А твои?
– Ну, в общем-то, так сказать, в принципе, и у меня тоже есть намерения, – честно ответил я, вспоминая, что являюсь вроде как предателем от Тьмы, ибо от тёмного уже получил свои «тридцать серебреников».
– Вот и хорошо, – выдохнул Лаваиль-Дар. – Хорошо, – улыбнулся и предложил: – Ну, так может, давай прямо сейчас ещё попробуем что-нибудь придумать?
Если честно, хотя его идея была и азартная, и вдолгую очень перспективная, ведь хороший бафф в этой игре воистину на вес золота, но от всего рифмоплетства, что устроил мне по дороге эльф, уже болела голова. Я не то чтобы не хотел или не мог продолжать петь, сочинять, рифмовать и заниматься подобной фигнёй, просто уже устал. Голова просила отдыха.