Эльфийский тесак
Шрифт:
— Да, — выдохнул Торин, завистливо глядя на изваяние. Руки гномов явно никогда бы не смогли создать даже такую жалкую поделку, поскольку были приспособлены только для того чтобы крепко держать кирку, кайло, топор или собственную задницу. — Ну и умельцы, — был вынужден признать он. — Их творение достойно того, чтобы занять свое место в коллекции какого-нибудь купца.
— Да, — промычал Малыш. — Это изделие достойно лишь того, чтобы им восхищался какой-нибудь маньяк.
— Да, — передразнил гномов хоббит. На его голове красовалась красная бейсболка. — Изделие достойно двух, нет трех ударов кувалдой, — заявил он и, выудив из рюкзачка Малыша, обрушил тяжелый молот на
— Должен признаться, брат хоббит, ты самый рассудительный из всех, кого я помню.
— Да, я такой, — важно ответил Фолко, поправляя бейсболку за козырек.
Договорить он не успел. Из леса вынеслись десятка два стрел, раздались гневные крики и друзей окружили два десятка всадников на волках. Стрелы со звоном отскочили от мифрильных доспехов наших друзей.
— Слышь, брат хоббит, я беру свои слова обратно, — прорычал Торин озираясь по сторонам. — Ты самый распоследний кретин, который расхерачил их божество, не подумав о том, как спасти наши задницы.
— Красная шапочка! — с ненавистью вскричали наездники волков, увидев хоббита.
— У, волки позорные! — прошипел Фолко в ответ.
Окружившие их всадники с силой оттянули свои луки и в этот момент хоббит, словно озаренный, вскричал.
— Ложись! — и плюхнулся в траву. Уж на что неуклюжи и неповоротливы были гномы, но на команду хоббита они среагировали даже быстрее, чем сам Фолко. Нападавшие быстро поняли свою ошибку, когда стрелы одних полетели навстречу своим же сородичам и не было на их пути тел вжавшихся в землю гномов и хоббита. Из двух с лишним десятков всадников больше половины повалились, пронзенные насквозь. На остальных, застывших, словно в столбняке, с криком ринулись гномы, размахивая своим страшным оружием. Особенно впечатлял перекованный мифрильный топор Торина, которым запросто можно было рассечь пополам лошадь. У Малыша в руках сверкали два клинка, также познавших жар подземного горна. Клинки словно по маслу проходили сквозь доспехи врагов, не встречая сопротивления. Обрадованный хоббит вскочил и меткими выстрелами как в тире, перебил остальных, но обезумевших гномов остановить было невозможно. Волки бросились врассыпную, но уйти им не удалось. Спустя еще две минуты, Торин и Малыш закончили разрубать на куски последнего всадника вместе с волком.
— Кто это был? — поинтересовался хоббит.
— А, какие-нибудь придурки, занесенные в Красную книгу, — отмахнулся Торин. — Может и не стоило им всем головы рубить.
— Точно, точно, их всех надо было повесить, — вклинился в разговор Малыш. — У меня и веревка есть.
Фолко, услышав такое только сплюнул.
Следующие три дня друзья шли молча. Шли, потому что, карауливший ночью Торин, расседлав, забыл привязать лошадок. Поток ругани, лившийся из уст хоббита по этому поводу был настолько бурным, что даже такое толстокожее существо как Торин и тот не выдержал.
— Это все потому, что я тебя будил! — орал Торин на весь лес. — Если бы проснулся по первому зову, так успели бы поймать их.
— Имею я право на свободный сон? — орал в ответ задетый за живое хоббит. — Меньше в жопе своей надо было ковыряться, может и заметил бы, как лошади ускакали!
— Кто бы говорил! — защищался Торин. — Да тебе дай вволю, так у всех бы дырки в заднице заклеены были бы.
— Ага, и после этого я бы всех еще накормил бы касторкой, — согласился хоббит. — Чтоб узнали для чего им задница нужна!
— Тьфу! — поморщился Малыш.
Так, мило беседуя, троица бесстрашных героев пробиралась сквозь лес. Вскоре они наткнулись на спящий
— Вдруг они проснутся и всадят стрелу в спину, — объяснил свой поступок Малыш. Впереди через тонкую полоску пограничной полосы стоял Сторожевой Лес. Именно в нем триста лет назад гадкие хоббиты Пипс и Мерри устроили страшный пожар, а выбежавшим на разборки чудовищам, называвших себя энтами, вкозлили невинных обитателей Исенгарда.
— Бля буду, — клялся тогда Мерри. — Какой-то старикашка в белом пукнул так, что деревья согнулись.
— Ага, — вторил ему сородич. — А стоявший рядом Гнилозад еще и спичку поднес. Мы и оглянуться не успели, как поллеса сгорело, — нагло приврал для правдоподобности Пипс, пряча в кармане спички.
Последовавшие после этого вызов на стрелку, на которую трусливый Саруман не явился, и непосредственно сами разборки привели к тому, что Саруман Честный стал бомжем, а Пипс прикарманил волшебную игрушку со странным названием «Палантир». Эту игрушку впоследствии, при подозрительном везении, выиграл в карты Гэндальф. Когда никому не известный бродяга Арагорн стал королем Гондора, хитрый волшебник втридорога продал ему игрушку, мотивируя это тем, что «эта вещь должна принадлежать владыкам Запада и больше никому, а потому он сейчас же выбросит ее в море». Жадный до всяких волшебных штучек Арагорн заплатил не скупясь. Зато с ее помощью он получил возможность волшебным образом заглядывать во все женские туалеты, не говоря уж о спальнях во всем королевстве.
Обо всем этом подробно излагалось в Красной книге, которую Торин по складам, но все-таки прочитал, а этот эпизод аж несколько раз. Об этом он не преминул напомнить Фолко, нывшему, что они идут навстречу своей мучительной смерти.
— Уж с энтами — то, ты договоришься, — безапелляционно заявил Торин. Уж они-то должны помнить твоих мерзких родичей, тем более, ты потомок одного из них. Кстати, правда, что в вашем роду ни один из предков не был женат? ехидно поинтересовался он.
— Да, можешь подать на меня в суд! — обиделся Фолко.
— Странные вы, хоббиты, ребята, — еще более ехидно сообщил Торин. Интересно, каким макаром вы размножаетесь?
— Я знаю, — хохоча над шуткой Торина, заявил маленький гном. — Через жопу! — его догадка была встречена таким чистым и ясным смехом, словно на ветру стонала от натуги скрипучая и гнилая ива. Смех Торина и вовсе не поддавался описанию Отхохотав так, что после этого не мог встать целых три минуты, гном пришел в себя только от мысли, что Малыш смеется вовсе по-другому, и вообще, сейчас он не смеется. Он вскочил и увидел несообразное существо с множеством различных конечностей. Десятки рук и по меньшей мере полтора десятка мужских достоинств, едва прикрытых набедренными повязками из листвы, ужаснула гнома. Правда воспоминания о том, «как размножаются хоббиты по мнению Малыша», вернула, хоть и ненадолго обычное присутствие духа. Зато Фолко, наверное, жалел о том, что у него нет такого же надежного «тыла», каким по его «вине» обзавелся Рогволд.
— Хум-хум-хрум, корни и сучья! — произнесло чудовище. — Энто, давно гостей не видывал, сучья и корни! Энто, а какого хера, топор у энтого гондона? — одна из его сучковатых рук ткнула в Торина.
— Отлезь, гнида, — немедленно отозвался гном, потянувшись к топору.
— Что? Что он сказал? — удивился энт.
— Это его так зовут, — немедленно нашелся хоббит. Торин при этих словах поперхнулся.
— Буратино, — представился энт, подтирая свой не в меру большой рубильник, из-под которого виднелись заросли мха.