Эльфийское отродье
Шрифт:
Неужели ее тревожит только это?
— Нуждаюсь. И больше чем когда бы то ни было, — сказал Кеман. — Если ты согласишься нам помочь и позволишь Шане лететь на тебе, мы сможем добраться куда быстрее. А без тебя нам с Каламадеа придется возвращаться несколько раз.
Дора посмотрела в глаза Кеману.
— Ты хочешь, чтобы я.., ты просишь меня выдать себя?
Кеман кивнул.
— Дора, тебе все равно придется это сделать рано или поздно. Иначе ты можешь прямо сразу возвращаться домой. А какой смысл? Я все равно расскажу про вас в своем Логове. И наши драконы отправятся вас разыскивать. И ты ведь тоже расскажешь своим про то, что здесь, на севере,
Но Дора выглядела смущенной.
— Наши законы запрещают нам показываться двуногим в своем истинном обличье!
Кеман фыркнул.
— Мои двуногие все равно уже знают, кто мы такие.
А что касается Железного Народа, тут за нас обо всем позаботилась Мире. Как говорят мои двуногие друзья, что толку запирать конюшню, когда лошадь сбежала? Так что твое появление ничего не изменит.
Дора вздохнула.
— Я говорила, что хочу помочь тебе…
— Но не моим друзьям?
Она кивнула.
— Ничего не могу поделать, — призналась она. — Очень трудно думать о них как о разумных существах.
— Ну надо же когда-то начать! — мягко возразил Кеман. — А то будешь как эльфы, которые не считают разумными существами никого, кроме себя. Или как Мире, которая ко всему, что не есть дракон, относится как к своей законной добыче.
— Нет, я не хочу быть такой, как они! — запротестовала Дора, дернула шкурой и отвернулась. — Особенно такой, как твоя сестра…
— Тогда помоги нам, Дора, — сказал Кеман. Голос его внезапно сделался усталым. Нет, не умеет он убеждать.
Куда ему до Шаны… Или до Лоррина. — Не мне, а нам, нам всем.
Драконица по-прежнему смотрела в сторону.
— Мне надо это обдумать, — медленно произнесла она. — Пока больше ничего сказать не могу.
— Ладно, — вздохнул Кеман. Больше тут говорить не о чем. Не может же он принудить ее силой! Он мог бы сказать ей, что она ему очень, очень нравится — но это тоже было бы своего рода принуждением, и прибегать к нему Кеману не хотелось.
Так что молодой дракон только потянулся, разминая ноющие мышцы, и собрался снова взлететь, чтобы вернуться в шатер и наконец-то улечься спать.
— Спасибо за все, что ты уже сделала, Дора, — сказал он, расправляя крылья. — Я действительно очень это ценю. И помни: мы улетаем завтра, вскоре после восхода.
— Я.., я запомню, — негромко ответила Дора. Сама она взлетать, похоже, не собиралась: ее крылья были свернуты и прижаты к бокам. — Спокойной ночи, Кеман.
— Спокойной ночи, Дора.
Молодому дракону хотелось сказать еще многое, но он заставил себя промолчать. Пусть сама решает. Дракон взмыл в черное небо, усеянное звездами, и медленно, устало полетел обратно к лагерю. С высоты фонарики, горевшие возле шатров, были похожи на звезды, которые попадали с неба и расположились концентрическими кругами на земле.
Быть может, он видит это все в последний раз. Завтра они вступят на неизвестную территорию. Ведь Лоррин, Меро и Рена будут не единственными, кто отправится в эльфийские земли. Надо же кому-то устроить лавки, где будут продаваться эти посеребренные железные украшения. Для волшебников это было бы чересчур опасно…
А вот дракону-оборотню — в самый раз.
Есть и еще один выход. Кеман не стал говорить об этом Шане, чтобы не будить преждевременные надежды. Но теперь, когда Мире больше не стоит у него на пути, он вполне может вернуться в старое Логово и привлечь
Кеман решил взять торговлю на себя и заняться этим, как только появится время, то есть когда они доберутся до Цитадели.
Молодому дракону уже теперь не терпелось взяться за дело. Он буквально ощущал, как время уходит безвозвратно. Ему казалось, что он только-только вступает в скачку, которая началась без него.
Быть может, так оно и есть.
Но это неважно. Лучше поздно, чем никогда. У них нет выбора. Надо просто приложить все усилия и выиграть.
С точки зрения Кемана, рассвет наступил чересчур быстро. Несмотря на то что он наелся до отвала и спал так крепко, как может спать только сытый дракон, он предпочел бы поспать подольше.
Недельки этак три…
Кеман вежливо отказался от завтрака и отправился на площадку, которую Дирик велел очистить от скота, чтобы драконы не напугали животных. Быки и так уже были встревожены после вчерашнего. Кеману сказали, что они едва не разбежались в панике. Остановить их удалось только благодаря тому, что все воины были неподалеку от стада. Разумеется, Джамал этого предвидеть не мог
— и все же это была единственная полезная вещь, которую он сделал за вчерашний день.
Кеман думал, что вокруг площадки соберется толпа зевак, но поблизости не было ни души. И отнюдь не оттого, что Железный Народ был непривычен вставать на рассвете.
«Боятся. Ну что ж, я их понимаю».
Пожалуй, оно и к лучшему. Кеман собирался сменить облик не спеша, а это всегда было не слишком-то приятным зрелищем для двуногих. Ему случалось видеть, как кое-кто из друзей Шаны делался бледно-зеленым. Иногда их даже выворачивало наизнанку.
Драконов почти никогда не тошнит — разве что когда они тяжело больны. Так что Кеман до сих пор удивлялся, до чего легко люди расстаются с тем, что они недавно съели. Ужасно нерационально!
Сменив облик, Кеман принялся медленно разминать мышцы, как учила его мать Алара. Перед долгим, утомительным полетом всегда надо разминаться. А этот полет обещал быть очень утомительным. Ведь, кроме Шаны и Меро, ему придется тащить еще и тюки с тяжелыми железными украшениями. Кала всю ночь собирала их у женщин, которые соглашались расстаться со своими браслетами и ожерельями. Каламадеа тоже понесет тюки с железом, но ему придется везти на себе Лоррина с Реной, а они оба куда легче, и к тому же Каламадеа гораздо сильнее Кемана.
Жалко, что никто так и не научился переносить вовне не только массу своего тела, как делают драконы, когда превращаются в двуногих, но и любую другую массу тоже.
Наверно, это вообще невозможно. А жаль. Очень бы пригодилось.
Встающее солнце позолотило степь. С юга задул легкий ветерок. Тень дракона придвинулась к шатрам, слившись с их тенями. Кеман несколько раз потянул каждую лапу по отдельности, чтобы мышцы разогрелись и сделались эластичнее. Потом начал потягиваться всем телом.