Эльфовладелец
Шрифт:
От одной стены до другой, кстати, можно запросто шагнуть. Вот такая вот теснота.
— Тогда я внизу…
— Лады! Только я посижу пока с тобой, а ночью перелезу. Не охота весь день как в гробу лежать.
Кряхтя и сопя, я присел на нары. Привалился спиной и затылком к холодной стене. Боль малость унялась.
— Меня Асп зовут. А тебя?
— Джен.
— И за что посадили?
— Подозрение в измене.
— Ого! — в карих глазах парня вспыхнули огоньки искреннего восхищения. — Готовил переворот? Хотел убить короля?
— Нет. Я… хорошо
— А, так ты кэриан! — Асп хлопнул себя по коленям.
— Что? Нет, я Авелин.
— Ты не понял. Кэрианами или кэрианцами называют сторонников адвоката Абеля. Неужели ни разу не слышал о нем? Он самый ярый противник рабства и выступает за скорейшее освобождение лесного народа!
— Тогда ясно. Да, я один из них. И об Абеле слышал. В газетах читал.
— Здорово. Не думал, что в нашем Округе найдутся кэриане. Большинство местных землевладельцев — консерваторы до мозга костей. А в газетах одно вранье пишут. Если уж и читаешь — что представляй все наоборот.
Я кивнул. Парнишка прям с языка снял.
— А сам за что сидишь?
Асп махнул рукой.
— Да так, ерунда. Писал про короля обличительные стихи. Уже три месяца тут, а суд только через год будет. Кстати, в соседней камере сидел профессор, который считал захват Златолиста нарушением международных правовых норм.
— Сидел? Уже выпустили? И сколько отмотал?
— Две недели.
— Так мало?
— Ага. Потом его повесили. Сейчас там гномы обживаются. Сели за свой народный танец на городской площади. Тут таких много. Это же политический блок. Любое выступление против короля и рабовладельческого строя — и ты здесь.
— Выходит, меня тоже повесят?
— За доброе отношение к рабам вряд ли. Но если нароют сверх этого — привет, эшафот!
Я насторожился. Асп заметил мой напряженный взгляд и пояснил:
— Если в твоем доме найдут кэрианскую литературу или символику, то… Надеюсь, у тебя нет ничего такого. Ты очень крутой парень. Не хотелось бы, чтобы и тебя повесили.
— Почему я крутой?
— Ты любишь эльфов и не побоялся открыто заявить об этом. Раз уж тебя замели, выходит, что так. Хотя, возможно ты просто сошел с ума, — Асп приложил руку к груди и виновато добавил: — Уж извини. Я просто человек открытый и прямой. Хочешь стих послушать про короля?
— Давай.
Хоть повеселюсь немного. По крайней мере, еще месяц казнь мне не грозит. Так что не стоит начинать заранее напрягаться и кипешить.
Асп начал хлопать в ладони и читать в такт. Такая манера очень сильно напоминала наш земной рэпчик:
— Гинтер думает, он бог. А на деле тряпка. Сам идет на поводу у своих порядков. Сам на троне он сидит, издает законы. А на деле просто кукла, что с рукою в жопе. Правят балом тайр и дард, правит бал бион. Королю сидеть труднее — припекает трон. Скоро Гинтера как хонто кинут из дворца. И отведает он быстро эльфийского конца.
Я рассмеялся. Стишок, на самом деле, так себе.
— Ну ты даешь, — утирая слезы, сказал я. — Удивительно, что тебя не повесили за такое.
— Может и повесят, — Асп вздохнул и поник плечами. — Но я верю, что до суда все изменится. Придет другой король и отменит рабство и дурацкие законы. Как в Герадии.
— Было бы неплохо. А Гинтера правда подсиживают?
— Конечно. Он же старый уже совсем. Сто пятьдесят лет — это вам не шутки. Его постоянно подпитывают магией лучшие лекари Асталии, но бессмертным все равно не сделают. Ходят слухи, королю не больше года осталось. Надеюсь, так и случится. Правда, его старший сынок — та еще гнида.
Со стороны двери раздался противный скрежет. Это открылся небольшой лючок, куда просунули железные миски.
— О, время обеда! — обрадовался Асп и принес баланду.
Я поковырял ложкой мелко нарезанные тушеные овощи. Нашел на дне дохлого таракана, но ни кусочка мяса. Пахло рагу подгнившей капустой, на вкус пробовать не решился. Уж лучше питаться пока собственными запасами — вон их сколько. А там может получиться дать взятку вертухаям и договориться о передачах из дома. Каша Тахина всяко лучше этого дерьма.
Асп же уплетал снедь за обе мохнатые щеки.
— Будешь доедать? — с надеждой спросил он, глядя в мою миску.
Я отдал баланду без всякого сожаления.
— Ничего, скоро привыкнешь, — сказал сосед, принимаясь за вторую порцию. — Первые день — два будешь нос воротить, а потом и крысиные хвосты покажутся деликатесом.
Окошко не спешило закрываться. Вычистив все до последнего кусочка, Асп отнес посуду обратно. Сквозь железный грохот послышался строгий голос конвоира:
— Авелин — на допрос.
Внутри все оборвалось. Знаете то мерзкое чувство, когда в первый раз сидишь в очереди к зубному? Или собираешься сдавать экзамен? Или когда вызывают в морг на опознание, и ты идешь и думаешь — твоя ли пропавшая жена в морозильнике или просто похожая женщина?
Так вот это все вместе — вообще ничто по сравнению с тем, что испытывал я. Пока охранники открывали дверь, тихо спросил у Аспа:
— Пытать будут?
Тот покачал кучерявой головой и почему-то посмотрел на свои пальцы.
— Если будешь сотрудничать — то нет.
— А сотрудничать — это как?
— Во даешь. Первый раз в тюрячке, что ли? Сотрудничать — это соглашаться со всем, что скажут и подписывать все, что дают.
Я сглотнул и вышел в коридор.
На меня надели наручники и отвели в соседнее крыло. Здесь находились кабинеты следователей. За тяжелыми дощатые дверями с табличками в серой бетонной стене. Никаких украшений, никакого уюта — то же, что у заключенных, только двери другие.
Судя по надписи на табличке, моего сыщика звали Ш. Хэнс. Конвоиры завели меня внутрь, усадили на табурет и стали за спиной почетным караулом. Да уж, ну и убранство здесь. Вместо окон снова бойницы, только две, а не одна.