Эльфред. Юность короля
Шрифт:
– Конечно, я здесь. А при мне чистый пергамент и чернильница.
Эльфред вытянул шею и посмотрел на руки монаха. Пальцы были чистые, но на тыльной стороне ладоней, ближе к запястью, остались засохшие, размытые следы бурой грязи, прекрасно знакомой любому воину. Потянувшись, принц пощупал рукава сутаны. Так и есть.
– Ты б хоть постирал одежду. Жуткий вид. От тебя скоро шарахаться будут.
Ассер утомленно покосился на рукава.
– Надо бы. Но сутана одна. Я замерзну.
– Хочешь, дам тебе мой плащ? И даже тунику пожертвую. Зеленую, праздничную.
– Не
– Ага, лучше ходить, как палач, по локоть в крови.
– Какой я палач, – усмехнулся Ассер. – Не в красном же… Всю ночь резал конечность за конечностью. Лекаря, которому я помогал, один эрл почти задушил, когда он ему сказал, что придется правую ногу отрезать.
– Я его понимаю.
– Ага… Я тоже. Но ноги и руки все равно надо резать. Пришлось мне. Заранее страшно, как подумаю, сколько из них не выживут лишь потому, что у меня сноровки нет.
Эльфред посмотрел в ту сторону, куда ушел его брат.
– Интересно, когда мы, наконец, выступим снова.
– Я слышал, король дожидается прибытия подкрепления. Будто бы ему сообщили, что со дня на день прибудет армия из Валлии.
Эльфред недоверчиво покрутил головой. Мимо прошагал Алард с огромным котлом, уже отдраенным кем-то из младших отроков солидного отряда принца. Лагерь жил своей жизнью, готовился ко сну, и никого особо не волновало, когда будет следующий бой с датчанами. Когда короли скажут, тогда и будет бой. Это их, королей, дело, а солдата в первую очередь заботит еда, ночлег и чтоб вооружение было в порядке.
Теперь Этельред будет ждать, пока Родри Маур доковыляет из своего Дифеда?
– Я так полагаю, вряд ли Родри придет сам. И вряд ли пришлет хоть кого-нибудь из своих сыновей. У него самого неприятности с датчанами. Норманны недавно высадились на побережье Дифеда и отгрызли себе кусок земли. И теперь не желают оттуда уходить.
– Откуда ты знаешь? Неужто длиннополые гонцы принесли?
Ассер улыбнулся озорно и вместе с тем укоряющее.
– Ну, принц, разве годится так непочтительно говорить о служителях Божьих? Конечно, они. Странствующие монахи все всегда знают. Их всегда принимают при королевских дворах, ну, а известия… Известия добираются от одного к другому.
– Ну, что ж. Оно и лучше, чтоб мой брат не встречался с Родри. Его, я уверен, куда больше устроит одна только армия, без предводителя, чтоб распоряжаться ею по своему усмотрению. Но, боюсь, если все, что ты сказал, верно, моего братца ждет другая неожиданность.
– Какая же? – полюбопытствовал монах.
– Сейчас не скажу. Вдруг я неправ, – Эльфред оглядел монаха с ног до головы и потянул к себе свою сумку. – Слушай, хватит болтать, вот, бери мою тунику, плащ и топай стирать свою сутану.
– Тоже верно, – Ассер с сожалением пощупал рукава и грудь сутаны, и взял у принца запасную одежду.
А Эльфред, отправив приятеля-монаха плескаться в ледяной воде на берегу Темзы, плотнее завернулся в старый плащ и повалился спать. Как всегда в походе, он проваливался в не имеющую цвета бездну, в сон без сновидений,
– Заботливый ты, старик, – пробормотал младший брат уэссекского короля. – Вот стану эрлом Беарроксцира, сделаю тебя элдорменом.
Нет уж, спасибо, – густо захохотал тот. – Еще не хватало. Беарроксцир на самой границе Уэссекса, туда чаще всего приходят норманны, там чаще всего грабят. А я уже немолод и заслужил покой. Не по мне это – на старости лет каждый месяц хвататься за меч, вместо того, чтоб за хозяйством следить. Это брат тебе пообещал Беарроксцир?
– Ага, – Эльфред зевнул.
– А король не дурак, я всегда это говорил. Вроде бы честь – отдать тебе такую большую область. Но одновременно это взваливает на тебя заботу об опасном участке границы и удаляет от королевского двора в Солсбери. А среди эрлов давно ходят разговоры о том, что из тебя получится король получше, чем Этельред. Ты им нравишься.
– Я ничего подобного не слышал.
– Скоро услышишь. Зачем эрлам рассказывать о том, что они полагают с тобой сделать, если окончательное решение еще не принято? Вот решат тебя посадить на трон – тут же скажут, и корону поднесут, и брата твоего в монастырь упрячут.
– Не болтай ерунды. Этельред – смелый воин.
– Может, и смелый, только у него победы не получаются. Вот и теперь колеблется. А за тобой в каждом бою присматривают и замечают, как ты все вперед рвешься, да как мечом машешь, да как тебя любят твои люди. Как-то в Солсбери я подслушал разговор между королем и его женой…
– Как тебе это удалось?
– Кричали громко, а я как раз был на лестнице. За пологом.
– Хитрец!
– Может, и так. Вульфтрит, конечно, дура набитая, но она знает – если мужика долго бить в одну точку, рано или поздно он сдастся. Она Этельреду уже пять лет твердит, что ты метишь на его место. И, кажется, смогла убедить. В тот раз у них как раз шел разговор о том, чтоб отдать тебе Беарроксцир. Кажется, Вульфтрит лелеет надежду, что там ты и останешься.
Лицо Эльфреда не дрогнуло. Казалось, все сказанное Алардом его не взволновало – лишь позабавило. Он откинулся назад, на локте, и, с удовольствием улыбаясь, смотрел на старика, будто тот рассказывал ему преинтереснейшую байку. Что творилось у него на душе, что он думал о брате и, тем более, его благоверной – один Бог знает. Элдормен от всей души порадовался, что его воспитанник так великолепно держит себя в руках.
– Если я погибну, старик, присмотри за моей женой и сыном. Жена, кстати, опять непраздна. Смотри, я тебе своих детей поручаю, не подведи меня.