Эльфы, топор и все остальное

Шепельский Евгений Александрович

Черт, только бы успеть… Грэмби Бэггер пуглив, как кролик. Если он уже подался в бега, мы у разбитого корыта: иных врачей в Сэлиджии я не знаю, и нет времени выяснять и искать, и как искать в этом хаосе, скажите на милость?

В центре площади на насыпном холме высились три ряда столбов, при виде которых я сразу вспомнил городище Закипающего Чайника. На каждом столбе сверху была прикреплена табличка: «Откупной столб под покровительством церкви Чоза Двурогого и лично архипрелата Багдбора!» Сейчас возле столбов томилось штук пять баранов, прочих, судя по обрывкам цепей, расклепали и увели в бега ушлые горожане. А почему бы

и нет? Стража все равно не смотрит. О да, служители Чоза таки сделали то, о чем в мое время — ну, в смысле, в то время, когда я отсиживал свое во фрайторской темнице — только ходили слухи. Откупные столбы с прикованными к ним баранами. У каждого на груди табличка, извещающая, за что именно этот баран несет наказание. Как же просто и легко искупить свою вину, если у тебя есть деньги на Откупной столб!

— Йок! — сказала Крессинда, нацелившись взглядом на табличку, гласившую, что баран совершил изнасилование дочери харчевника. Баран, увидев гномшу, что-то завопил дурным голосом.

— Это баран искупления, — сказал я. — Главное — деньги идут на украшение храмов и на служения во славу Чоза и прочего пантеона. Все хорошо. Все чудесно. Так и надо.

Мы миновали площадь. На ступеньках харчевни «У Семеона абсолютно трезвого», которая, как гласила табличка, находилась под особымпокровительством вольных баронов и лично барона Кракелюра, валялся вусмерть пьяный горожанин.

— Йок! — сказала Крессинда.

— Тут сухой закон, — напомнил я. — Все хорошо. Все чудесно. Так и надо.

Из «Культурного и беспитейного заведения Вампора» (особое покровительство рыцарей Храма Чоза и лично гроссмейстера ордена Аерамина А. О. Фаерано) работники выносили и грузили на тачку знакомые мне бочонки.

В «Питейном доме повышенной трезвости» (особое покровительство церкви Чоза и лично архипрелата Багдбора), судя по воплям, выносящимся из окон, шла пьяная драка. Ну-ну. Еще немного, и город — испуганный, лишенный стражи — утонет в вакханалиях. Тут-то и пригодятся Большой Костыль да молот Крессинды. А вот Откупные столбы горожанам не помогут.

Зажиточный квартал встретил нас тишиной. Под высокими стенами скользили подозрительные тени. Кажется, богатые горожане бежали первыми, отдав дома на откуп мародерам.

Стену особняка Грэмби Бэггера украшала душеспасительная надпись: «Боги любят тебя!» Надпись была жирно перечеркнута углем, а снизу виднелась корявая добавка: «Шиш!» В свете того, что я узнал от богини, цену этой надписи, действительно, можно было исчислить в одном кукише.

— Смотри по сторонам, — велел я Крессинде.

На воротах обиталища Грэмби висела скромная табличка «Лечу всё». Как-то я предложил Грэмби шутки ради сменить надпись на «Лечу перхоть, делаю аборты», но старый гномочеловек не понимал юмора. «Во-первых, аборты у нас запрещены, — заявил он. — Во-вторых, все и так знают, что я их делаю».

Вообще-то, он лечил и знать, и местных бандитов, ну и варваров Джарси, если те случались проездом, тоже.

В воротах зияла щель. У меня екнуло сердце: уехал, а воры уже шуруют внутри! Я мигнул Крессинде, взял костыль наизготовку и ворвался внутрь.

Похоже, я опоздал.

18

— Тролль! — вскричала Крессинда.

Верно, тролль. Но зачем своим криком пугать воробьев?

Серо-зеленый болотный тролль в

коротких дерюжных штанах на помочах шире моей ладони, с крупной костяной пуговицей и карманом, куда мог с головой поместиться Олник, стоял к нам боком (гора горой, честное слово), у большой тачки, загруженной всяческим барахлом. Рука-окорок опиралась о свежеструганую дубину, тяжелая челюсть что-то меланхолично перемалывала. Тролли всегда не прочь устроить перекус, даже когда занимаются грабежом. Хотя тролль-грабитель явление столь же редкое, как и боевой огр, или гном-трезвенник. Как и огры, тролли почти лишены природной свирепости и не склонны к насилию (что не мешает им успешно защищать свои земли). Однако, попав из родных болотищ и гор в метрополию, тролли перенимают дурные привычки от самой опасной особи нашего мира — человека, иными словами, манеры и характер у них делаются скверными, а что касается морали, то они, как и многие другие расы, не склонны играть по лицемерным правилам, установленным людьми.

Тролль попирал ногой какого-то малого с хохолком седых волос и косматой бородой. На ступеньках, что вели к особняку Грэмби, распростерлось тело охранника поместья; кровяные дорожки стекали вниз, к площадке посреди лестницы, где возвышались мраморные кумирни во славу пяти главных богов Фрайтора во главе с Чозом. Старый гномочеловек был крайне религиозен и, хоть это и запрещалось синодальным законом, держал во дворе личные средства общения с богами, был, так сказать, с ними накоротке.

Ну вот, если уж мародеры ворвались к лекарю, который пользует преступников, значит, дела с властью — и ночной, и дневной, во Фрайторе плохи.

Черт, беспредел, как и было сказано.

А как мои дела, эй? Где мне теперь искать лекаря?

Положеньице…

В этот миг человек, что лежал под корявой ножищей топтыги, вяло шевельнулся и, приподняв голову, позволил оценить его профиль и буйную бороду.

Мэтр-лекарь собственной персоной. Живехонек. Значит, не все еще потеряно: разберусь с троллем и теми мародерами, а после…

Ребром ботинка я сбил с огрызка клинка деревяшку. На самом деле, приморить тролля достаточно просто, надо только знать место, куда воткнуть меч (прощай, оружие! Здравствуй, меч в камне!).

Давай, Фатик, закрой дело тролля с одного удара!

До троллей медленно доходит, но вот когда дойдет — действуют они быстро. Этот серо-зеленый топтыга, пошевелив ушами-трубочками, наконец-то усвоил восклицание Крессинды, от которого порскнули в стороны воробьи.

Он развернулся в тот момент, когда я решил парой прыжков покрыть десяток футов, что нас разделяли, и вонзить острие Большого Костыля в область правой — гипотетической! — почки. Оттуда, двинув клинок глубже в плоть тролля, можно достичь воротной — гипотетической! — вены в печени. Если ее вскрыть, тролль умрет, как умерло бы любое существо, имеющее кровообращение. Умрет — и станет камнем, как и полагается троллю.

— У-у-у-у, — тоненько взвыл тролль, воздев дубину, с которой еще сочилась еловая смола. — Перегребу-у-у!

Перегребет он, как же.

Для большинства людей тролли на одну… э-э, харю. Но не для меня.

— Убам Громоглас, а ну цыть! — сказал я, стараясь не повышать голос. — Смир-рно! Стр-р-роем!

Маленькие глазки болотного цвета моргнули.

— Фатик? — прописклявила эта громада. Тролли обычно помнят все — как слоны и элефанты. — Фати-и-ик!