Эльфы. Во власти тьмы
Шрифт:
— Сколько времени понадобится Ллирон, чтобы взять власть в городе в свои руки?
— Они действуют очень быстро. Люди ведут себя жестоко, и у них есть четкий план. Насколько мы сумели понять, они переходят из одного гетто в другое. Мы полагаем, что большинство эльфов сидят взаперти в своих домах или же их отвели в доки, в наспех сооруженные места заключения. Не сомневаюсь, что и городские тюрьмы будут забиты до отказа, когда они их захватят. К сегодняшнему вечеру они установят полный контроль над городом. Самое позднее — к завтрашнему утру.
Пелин отпила большой глоток гуараны с гвоздикой. Теперь
— Ллирон, — со вздохом обронила Катиетт. — Ты действительно веришь в ее предательство?
Пелин рассмеялась и покачала головой.
— Теперь верю. А если серьезно, то, когда все кончится, у тебя появится куча проблем. Клан Инисса расколот сверху донизу. Кто знает, какие еще его жрецы придерживаются того же мнения, что и Верховная жрица Шорта? Кого ты собираешься назначить в Аринденет?
Катиетт шумно выдохнула.
— Беспокоиться об этом сейчас нет смысла. Если они победят, то я не сомневаюсь, что место Верховного жреца займет Хитуур или Силдаан.
— А как можем победить мы? Нас осталась всего горстка. Сколько, по-твоему, ТайГетен и Молчащих откликнутся на твой зов?
— Не знаю. Может быть, их наберется сотня, если все прочтут призыв к общему сбору. Через восемь дней мы будем знать наверняка.
— Восемь дней? — Дрожь перестала сотрясать Пелин, сменившись сосущим предчувствием беды в животе. — К этому времени Ллирон полностью захватит город и закроет в него доступ. И какие шансы на успех будут у крошечной армии, не обладающей магией и не представляющей, как от нее защититься? Клянусь языком Туала, маги даже умеют летать!
— Восемь дней и для них станут долгим сроком. Каждую ночь мы будем устраивать налеты. Мы станем убивать людей и выкладывать их трупы в наиболее защищенных местах в качестве предупреждения. Мы будем противодействовать их стремлению подчинить себе население. Мы постараемся сделать так, чтобы никто из них не чувствовал себя в городе в безопасности.
— Надеюсь, ты права, — заключила Пелин. — А еще я надеюсь, что у эльфов хватит решимости последовать за тобой и вернуться к мирной жизни, сознавая, что только вчера их соседи были готовы убить их.
— Но для такой надежды есть основания. По крайней мере, я так считаю. И мы хотим, чтобы они последовали не за мной. Я должна тебе кое-что сказать. Боюсь, это станет для тебя очередным потрясением, как стало и для меня.
Пелин догадалась обо всем. Она ничуть не сомневалась в том, что догадка ее верна, и ее вновь начала бить такая дрожь, что она выронила грубую деревянную чашку на землю. Возвращение к прошлому. К боли и смятению. Вот почему ТайГетен смотрели на нее с таким сочувствием и симпатией. На нее и Катиетт, на них обеих. Вновь откроются старые раны. Оживут прежние воспоминания, причиняя нестерпимую боль. А ведь она только-только научилась просыпаться, не терзаясь страданием из-за того, что ее отвергли.
— Это Такаар, да? Он возвращается, верно?
Глава 28
Заставь своего врага вертеться на месте. Поэтому, когда ты нанесешь удар, он не будет знать, с какой стороны тот последует.
— Он
— Это, мой жрец, еще очень мягко сказано. Он то выступает в роли превосходного учителя, то мгновенно начинает нести всякую чушь, общаясь с голосом у себя в голове. Он ненавидит себя, но временами в нем просыпается нелепая гордыня, которой он не страдал, пребывая в расцвете сил и могущества на Хаусолисе. Будет ли от него какой-нибудь толк? Не знаю. Отвечая на твой вопрос, да, я не сомневаюсь, что он убил бы меня. Видел бы ты его. Он стремителен до невероятного.
Серрин нахмурился.
— Почему же? Я видел, как он движется.
— Наблюдал за представлением со стороны, а?
Серрин улыбнулся.
— И давно ты за нами следишь?
— От Верендии-Туала.
— Хорошо. Как идет общий сбор?
— Большинству сообщили о нем. Все, кто уже узнал, двинулся к месту сбора.
— Нам тоже пора трогаться в путь, — сказал Ауум. — Лодка ждет внизу на пляже.
Серрин перевел взгляд на Такаара. Тот сидел на камне у берега ручья. Похоже, внезапное появление Серрина выбило его из колеи и погрузило в состояние самобичевания. Вот уже целый час он разговаривал со своим мучителем, поглядывая на них только для того, чтобы разразиться очередной порцией брани и ненормативной лексики.
— При передвижении пешим порядком Такаар не столь опасен.
Ауум кивнул.
— Я знаю, но мы и так опаздываем. Я ничего не понимаю. Когда я отыскал его, он ненавидел этот голос у себя в голове. Делал все, что мог, чтобы разозлить его.
— Десять лет — очень долгий срок, чтобы провести их наедине с чувством вины.
— Мы даем ему возможность искупить ее.
— Не исключено, он относится к этому совсем по-другому.
Такаар пристально смотрел на них. Лицо его заливала смертельная бледность. Покусывая верхнюю губу, он хмурился, словно стараясь вспомнить что-то. А потом ткнул пальцем в Ауума.
— Твоя левая защитная стойка запаздывает. Висок остается неприкрытым.
Ауум открыл было рот, собираясь возразить. Но потом ограничился тем, что сказал:
— Спасибо.
Такаар кивнул Серрину.
— Твоя стойка тоже была неверной. Хотя ты мог убить меня ножом, я бы успел ударить локтем назад и разбить тебе яичко. Ты поставил левую ногу слишком близко, и стойка стала уязвимой. Мою шею ты обхватил правильно, но в следующий раз приближайся сбоку, чтобы не превращаться в легкую добычу. По крайней мере, для меня.
Серрин кивнул в знак благодарности.
— Нам пора отправляться в путь, — сказал Ауум. — Лодка…
Но Такаар отрицательно покачал головой.
— Только не лодка. Больше никаких лодок. Я боюсь воды. — И он беспомощно рассмеялся. Справившись наконец с собой, он заговорил. — Он пытался заставить меня покончить с собой, прыгнув в воду, но при этом не знал, что я боюсь воды, а не высоты и что я бы никогда не решился на это, даже если бы прожил десять тысяч лет.
Такаар фыркнул, и из носа у него полетели сопли. Ауум показал большим пальцем себе за спину, в сторону океана.