Элидор

Гарнер Алан

— Веди меня.

— Хорошо.

Роланд спускался по лестнице, замирая на каждой сту­пеньке; он был ошеломлен, но страх исчез. Церковь теперь казалась ему далекой и плоской, словно театраль­ная декорация. Единственной реальностью был скрипач со своим смычком.

— Я слышал вашу музыку, — сказал Роланд. — Поче­му вы играли вдали от людей?

— Я играл рядом с тобой. Разве ты не человек?

Они спустились с лестницы и теперь стояли на земля­ном полу церкви.

— Дай мне смычок.

— Я не могу остаться, — сказал Роланд. Но старик поднял скрипку к плечу.

— Я ищу сестру и

братьев...

Старик заиграл.

— ...я должен их найти, пока не стемнело...

Это был тот самый яростный танец.

— ...нам надо успеть на поезд. Что это за шум?.. Пожа­луйста... Перестаньте!.. Мне больно... Пожалуйста, не надо!

Воздух задрожал от звука скрипки. Это был тот са­мый звук, который Роланд слышал наверху, только те­перь он стал пронзительнее и громче, заполнил все зда­ние церкви и, словно стрела, пронзил Роланда насквозь.

— Пожалуйста, прошу вас...

— Час настал. Отвори эту дверь!

— Но я не могу! Она заперта!

— Отвори ее! Время уходит!

— Но...

— Ну же! Время не ждет!

Нетвердыми шагами Роланд подошел к двери, взялся за железную скобку и изо всех сил потянул ее. Дверь рас­пахнулась — и мальчик, пригнув голову, выбежал на ули­цу. За спиной у него нарастал гул.

Впрочем, далеко отбежать Роланд не успел: булыжни­ки у него под ногами задвигались. Он обернулся. Цер­ковь задрожала в воздухе — и исчезла. Он стоял среди огромных валунов на берегу моря, а музыка смолкла в грохоте волн и непрерывном шуме прибоя.

2

Золотой покров

Над головой Роланда высился утес, на вершине которого виднелись развалины замка. От шума, сотрясшего цер­ковь, в голове у Роланда все смешалось, но жгучее при­косновение ледяных брызг привело его в чувство.

Роланд зашагал вдоль берега. Утес одиноко торчал в море — от берега его отделял покрытый пеной пролив. Высоко в воздухе повис в пустоте подъемный мост; дру­гого пути на сушу не было. Придется, не медля ни мину­ты, лезть вверх — пока Роланд искал дорогу, скалы накрыла волна. Прилив поднимался.

С одной стороны скала шла отлого, хотя карабкаться вверх было и нелегко: Роланда пугала высота. Шум волн затих, ветер улегся. Утес словно отталкивал от себя, каж­дый шаг давался с таким трудом, что Роланд едва сохра­нял равновесие; кисти рук ломило — так судорожно цеп­лялся он за каждый выступ. Роланд знал, что вниз смот­реть нельзя, но когда он поднял глаза вверх, громада замка начала медленно валиться на него. Мальчик заставил себя смотреть только на то, что под руками.

Основание замка было сложено из гладких, плотно пригнанных камней, переходящих в вертикальную сте­ну, но между основанием и скалой шел выступ, по ко­торому и двигался Роланд, пока наконец не достиг подъемного моста.

Цепи у моста были оборваны, но мальчику удалось ухватиться за одну из них и подтянуться к крепост­ным воротам. Мост не был поврежден, но ворота за­валились. Через ворота Роланд проник во двор замка.

По углам разбитых стен замка возвышались четыре сторожевые башни, а посреди двора стояла

массивная башня-донжон [5] . Лишь несколько окон прорезали ее высокие стены.

— Эй, в башне! — крикнул Роланд.

Никто не отозвался. Роланд переступил порог и ока­зался в огромном, холодном и сумрачном холле. По­толок прорезали толстые балки. Пол был усыпан увяд­шими розами, в воздухе стоял тяжелый запах тления.

5

Донжон (франц.donjon) — отдельно стоящая главная башня феодального замка, четырехугольная или круглая в плане, послед­нее убежище защитников замка.

За аркой в углу виднелась винтовая лестница. Слабый снег падал на нес сквозь узкие бойницы в стене, так что Роланду пришлось продвигаться вперед на ощупь.

Из холла он ступил в первую залу: это была оружей­ная. Она шла во всю длину башни, а на укрепленных по стенам крючьях висели пики, мечи и щиты.

Роланд снял со стены меч. Он был хорошо наточен и смазан.

Вот это и поражало в замке: тут царило разруше­ние, но раны были свежими. Поваленные на землю, камни еще не успели обветшать, а в окнах виднелись осколки стекол.

Роланд повесил меч на стену, он был слишком тяжел.

Мальчик стал подниматься по лестнице и вскоре увидел еще одну дверь. Отворив ее, заглянул в пустой зал. По стенам, словно высохшие листья, свисали клочьями шпалеры. Зал освещали три высоких стрель­чатых окна. Стекло в центральном из них было разби­то, осколки рассыпались по полу... А в очаге против окна лежал белый мяч.

Роланд взял мяч обеими руками — точно так же он вытащил его из-под грузовика. Швы на боках, следы масла и кирпичной пыли — это был тот самый мяч.

Он посмотрел на мяч — и в тот же миг услышал пение. Пел мужской голос. Молодой голос. Слов было не разобрать, но мелодия взволновала Роланда, ото­звавшись и радостью, и болью.

"Откуда доносится этот голос? — подумал Роланд. — Из верхнего зала?"

Ах, если бы он мог разобрать слова... Кто бы то ни был... Он должен услышать слова. Но стоило ему по­шевелиться, как голос смолк.

— Нет, — прошептал Роланд.

Мяч выпал у него из рук и начал медленно падать со ступеньки на ступеньку — раз... два... вниз... прочь — пока и этот звук не затих.

"Он, верно, наверху..."

Роланд стал подниматься. Дошел до верхнего зала. Дальше ничего не было, впереди светлел пролет лест­ницы, ведущей на крышу.

В зале никого не было. Под окном стоял низкий стол из белого мрамора; с одного конца, словно кто-то пы­тался его сдернуть, свисал золотой покров.

Роланд приблизился к столу. Стол был совсем про­стой — только глубоко в мраморе было выбито изо­бражение меча.

Роланд поднял золотой покров и разостлал его на сто­ле. Покров лег глубокими тяжелыми складками, под ко­торыми тотчас проступили очертания меча. Роланд от­ступил назад и всем телом ощутил, как замок задрожал. Из окна до него донесся поющий голос, далекий, но та­кой прозрачный, что Роланд разобрал обрывки слов.