Эликсир князя Собакина
Шрифт:
Княжна помотала головой.
— Я тоже. Ничего. Ходи по кругу и приседай каждый раз, когда я поклонюсь! Ясно?
Вера кивнула.
Они встали друг напротив друга на краю тротуара. Царь отдал глубокий поклон. Царица ответила реверансом. Петр взял ее под руку, и пара плавно двинулась по кругу, выворачивая ступни наружу. Вернувшись в исходную точку, они разошлись и снова раскланялись.
Тем временем Бабст крепко уселся на выступ, образованный рельефом скалы. Он вытащил зонтик, раскрыл
— На! — протянул он Паше небольшую колбу. — Я буду реагентом обрабатывать, а ты подставляй эту штуку снизу, чтобы в нее стекало. Пробку смотри не потеряй! И зонтик надо мной держи.
Костя протер змею фланелькой, потом набрал в пипетку зеленой жидкости и стал капать на хвост. В колбу стекали мутные капли.
Внизу, под ними, всплескивая руками и приседая, бегал Карлсон.
— Да что ты там химичишь? — не выдержал Живой уже через минуту. — А ну пусти, у меня напильник есть! Сразу всю шкуру сдерем!
Бабст только покачал головой:
— Памятник всемирного значения, занесен в список ЮНЕСКО, символ Петербурга, а тебе, макаке московской, все равно. Напильник... Шкуру сдерем... А еще Пушкина надел!
Он снова наполнил пипетку.
Время шло. Карлсон внизу уже не бегал, а сидел на корточках, обхватив двумя руками голову. Совершенно мокрые потомки Собакиных заходили на десятый круг менуэта. Живой тихо подвывал, но колбу и зонтик держал крепко.
— Есть! — сказал наконец Бабст.
Живой швырнул зонтик вниз и прикрутил пробку.
— Все, сматываемся!
Однако Костя не торопился.
— Погоди-ка, — сказал он. — Надо еще змею на камеру щелкнуть.
— Да ты что, с ума сошел? — взвыл Живой. — Не нащелкался за день, что ли?
— Эх, Пашка! Да ведь ни одного кадра с этой точки в мире нет!
Бабст настроил свой аппарат, сделал несколько снимков, и они спрыгнули со скалы.
Живой перелетел через кусты, как олимпийский чемпион по бегу с барьерами. Он оглянулся было на Бабста, но тут сбоку на него наскочило что-то большое и теплое.
— О, Господи!
Паша уже успел забыть о существовании Карлсона.
— Ты настоящий герой! — кричал швед, поднимая его на воздух и чмокая в щеку. — Ты сделал это! Швеция тебя не забудет! Держи тысячу баксов!
Паша ощутил под ногами твердую землю, а в левой руке — приятную шероховатость американской валюты.
— Спасибо! — крикнул он, устремляясь к набережной. — Прощай, камрад! Больше под Полтаву не ходи! Да здравствует мир во всем мире!
Дежурному инспектору ГИБДД, скучавшему в милицейской будке у Дворцового моста, этим дождливым вечером привиделась совершенно фантастическая картина.
Прямо
Инспектор взял в рот свисток, но прежде чем свистнуть, протер глаза. Когда он снова посмотрел на мост, там никого не было.
Глава 12
Лик его ужасен
— Опа, клоуны! — дверь в квартиру Жозефины открыл уже изрядно хмельной Вован. — Жопа, вылезай! К тебе родственники из деревни приехали!
Петр Алексеевич решительно отодвинул его в сторону. «Но-но, без рук!» — зарычал было сосед, но тут в дверь протиснулся дюжий Бабст, и хам, недовольно ворча, ретировался в сторону кухни.
Савицкий постучал в дверь Жозефины. Никакой реакции. Он постучал сильнее и требовательнее. Снова тишина.
— Что случилось? — забеспокоилась княжна. — Он ее убил?
В щель пробивался свет. Петр Алексеевич потрогал дверную ручку: комната была не заперта. Он распахнул дверь.
Жозефина Павловна сидела за столом, подперев голову рукой, и быстро-быстро чиркала что-то в истрепанных школьных тетрадках. На ней была строгая коричневая блузка и такого же цвета юбка чуть ниже колена. Волосы — на этот раз не парик, а свои собственные — оказались заколоты на затылке в аккуратную кичку, волосок к волоску. На носу у нее косо сидели очки в тонкой металлической оправе.
Рядом с пачкой тетрадей стояла пепельница, переполненная окурками. В левой руке учительница держала тлеющую сигарету. На вошедших она даже не посмотрела.
— Все ясно, — сказал Живой, указывая в угол комнаты, где рядком стояли четыре пустые поллитровые бутылки. — Последняя стадия. Русский язык и литература. В таком виде она никого не узнает. А иногда и не замечает. Я один раз с двумя телочками сюда заявился, а телочки такие, без комплексов. Все соседи под дверью собрались — кто осуждал, кто завидовал, а эта такая сидит, тетрадки проверяет. Ну, я тогда...
— Подробности излишни, — прервал его Петр Алексеевич. — Ей можно как-то помочь?
— Сейчас проверим, насколько глубоко она в образе, — пожал плечами Паша и подошел поближе.
— Жозефина Пална, я тетрадь дома забыл, — произнес он с интонациями второгодника-дегенерата.
Княжна зааплодировала. Бабст хмыкнул.
Реакции со стороны хозяйки не последовало, но Живой, ободренный аплодисментами, развивал наступление. Откинув голову назад и вытянув вперед правую руку, он продекламировал: