Эликсир вечной молодости

Арбенина Ирина

Убедившись, что Амалии нигде нет, Валентина Терентьевна в недоумении уехала. И почти наверняка Осич заговорила о странном отъезде Кудиновой с Леонидом Алексеевичем.

Возможно, он сумел успокоить ее.

Но уж когда она узнала об ужасной смерти Марины Скворцовой…

Валя Осич была отнюдь не злым человеком. Она была доброй. Занималась приютом и детьми искренне, от сердца. И действительно была привязана к немой девушке, для которой стала, без всякой иронии, второй матерью. И то, что Марину нашли в лесу повешенной, ее наверняка

невероятно потрясло.

Очевидно, Осич была близка к тому, чтобы поделиться своими сомнениями относительно Туровского с Богулом.

И Туровский это почувствовал.

Он понял, что Осич, возможно, больше не станет скрывать то, что она посоветовала Кривошеевой остановиться в “Ночке”.

И тогда он заказал Кудинову хитроумное устройство.

И прогремел взрыв.

Конечно, переломным моментом на пути к разгадке было решение Светловой “разговорить немую” — недаром Анна так старалась, уговаривая Гора. И, разумеется, ужасно, что Марина, по сути, поплатилась за это жизнью. Но именно испугавшись того, что Немая заговорит, Туровский и сделал первый неверный ход и начал обнаруживать себя.

Он убил девушку.

И покатился снежный ком!.. Одна смерть влекла за собой другую. Почувствовав, что Осич и в самом деле на грани того, чтобы поделиться своими сомнениями с Богулом, и более не уверенный, что она станет молчать, Туровский избавился от Осич. Но таким образом он убрал главное подозреваемое лицо. Человека, у которого, как казалось Светловой, был самый серьезный мотив для совершения преступлений.

Это была роковая ошибка Туровского. Правда, у него уже не было выбора: оставлять женщину в живых было бы для него не менее опасно.

Это, кстати, закономерно случается с великими преступниками: жизнь как бы уже не оставляет им выбора, наступает некий критический предел в их деяниях.

Сделаешь глупость — и попадешься. Не вделаешь — тоже выйдет глупость, потому что все равно попадешься.

К сожалению, Анна разговаривала уже с умирающей Осич, у которой не оставалось сил даже на последние предсмертные слова.

Когда Валентина Осич повторяла имя “Елена”, она, конечно, хотела спасти свою подругу, подозревая, что та в опасности…

Возможно, только это и заставило Осич предать свою любовь к Туровскому и выдать его тайну Светловой.

А Светлова решила, что Осич Елену обвиняет.

Теперь стало понятно, что тогда, в больнице, на вопрос: “Это Елена?”, подразумевающий виновность Туровской, Осич вовсе не ответила Светловой “да”.

То, что Осич закрыла глаза, вовсе не означало знак “согласия. А лишь то, что она обессилела: она просто навеки закрыла глаза, оставив Анин вопрос без ответа.

После гибели Осич на пути к разгадке, по сути, наступил критический момент.

Сыщики после взрыва стали озираться в поисках кого-то, кто бы тянул на роль главного подозреваемого, мощного и хищного, того, кто мог бы это сделать.

И на какое-то время, когда взоры Светловой

обратились к “Ночке”, она колебалась в выборе.

Елена или Туровский?

Но произошло трагическое недоразумение.

Осич произнесла перед смертью имя Елены. И Светлова устремилась в неверном направлении.

Мало кто вообще в криминалистической практике устоял перед так называемыми предсмертными разоблачениями: записками, последними словами и указаниями.

Почему-то всем кажется, что умирающий человек непременно стремится во что бы то ни стало помочь следствию найти виноватого и торопится оставить указания.

Хотя кто это может знать: что кажется самым важным человеку в его предсмертный миг?

И сколько раз это вводило мир в заблуждение.

He избежала подобной участи и Светлова. Теперь, после гибели Осич, все ее подозрения пали на Туровскую.

Кроме того, сыграли свою пагубную роль и обычные человеческие слабости — ее симпатии и антипатии.

Туровский ей нравился — “бесконечно обаятельный”.

А Елена, напротив — со своим застывшим из-за подтяжек лицом, похожим на маску с лягушачьей улыбкой, — не нравилась.

Хотя на самом-то деле маска, в буквальном и переносном смысле, была у Туровского.

Не исключено, что Светлову все-таки на уровне подсознания раздражали и вызывали невольную ревность все панегирики во славу прекрасной Елены, якобы суперкрасавицы.

Если это так, то теперь Светлова будет знать о себе, что она, увы, не ангел, в присутствии которого можно без последствий расхвалить какую-либо женщину. Такое испытание скорее всего оказалось Анне не по силам, что, безусловно, никак не в пользу женщины-детектива.

В итоге Елена превратилась в объект подозрений — не то что ее обаятельный супруг.

Ну, это еще раз к тому, как обманчива внешность.

Увы, ничего невозможно поделать с людьми: несмотря на всю очевидную пагубность такого подхода, по Аниным наблюдениям, мир все равно блюдет свои выводы на основании именно этого довода — симпатичен ему некто или антипатичен.

Долгое время на протяжении этого расследования Анна была убеждена, что ее противники Кудинова, Осич, Немая… Даже Богул, Разумеется, Анна вполне допускала вероятность: “при чем” может оказаться и мотель “Ночка”, как удобное место для совершения преступлений.

Мотель, думала она, могут через Немую использовать Осич, с которой Туровские дружат, или Кудинова.

Но они, Туровские, ничего не знают.

Супруги всего лишь жертва собственной доверчивости и заблуждений.

"Они тут ни при чем! — рассуждала тогда Анна. — Им это ни к чему”.

И даже когда Светлова начала подозревать, то не самого Туровского, а Елену Прекрасную.

У детектива создалась иллюзия, что все опасны, кроме Туровского.

Она даже собиралась искать у него помощи. Готовилась к откровенному разговору. Страшно подумать, чем бы закончился этот разговор!..