Эликсир жизни
Шрифт:
День пролетел стрелой, наступил вечер. Аня сказала, что к ней в этот вечер нельзя, так как дома ребенок и мама. Рискуя опоздать на свой рейс, я поехал на метро проводить ее хотя бы немного. Мы вышли из метро. Договорились о новой встрече на послезавтра. Пора было прощаться. Пару минут мы неловко молчали. Как известно, если при свидании молчание затянулось, выручают поцелуи. На автобусной остановке мы вдруг, не сговариваясь, крепко обнялись и поцеловались. Затем она отстранилась, побежала к отправляющемуся автобусу и помахала из него двумя руками. Я проследил ее долгим взглядом. Влюбился. Я чувствовал себя счастливым и как будто заново родившимся. Не зря говорят, что каждая любовь – первая, а каждая любимая – последняя. Влюбленность помогает человеку оставаться человеком.
Назавтра я получил от Ани сообщение, что наша следующая встреча, к сожалению, переносится из-за болезни сына. Потом она снова перенесла встречу. Прошла неделя. Она извинилась и назначила свидание на другие выходные. Я не знал что и думать. Тон ее писем был теплый, но странный. Вечерами я пытался дозвониться ей домой,
Я был уверен, что мы с Аней – потенциальные «две половинки». Но, как говорится, большинство «половинок» друг с другом никак не могут в жизни соединиться, так как каждый раз из-за каких-либо обстоятельств попадают в разные истории и разные постели.
На эту тему есть такая притча. Жили-были мальчик и девочка. Сначала играли в детсаде в одной песочнице, но каждый в своем углу. Потом ходили в одну школу, но каждый в свой класс. Жили в одном доме, но в разных подъездах. Учились в одном институте, но на разных факультетах. Ходили в одни и те же магазины, но каждый в свое время. Работали в одном учреждении, но в разных подразделениях. Женились в один день, но не друг на друге. Время шло. Родили детей. Потом завелись внуки. И вот однажды случайно сели два пенсионера на одну и ту же лавочку, посмотрели долгим взглядом друг на друга и поняли, что прожили чужую жизнь…
Мария. Беседа о стране и науке
Когда мужчина знакомится с женщиной и она ему не слишком нравится или нравится не слишком, то он, чтобы сгладить неловкость, начинает шутить и поэтому производит хорошее впечатление. Когда же она сильно нравится, то он от восторга теряет чувство юмора и выглядит полным кретином. При некоторых встречах то же самое происходило со мной. Я решил впредь быть невозмутимым как Будда.
При встрече с Марией я задержал дыхание и постарался быть сдержанным. Она была яркой коротко-стриженой брюнеткой с умными карими глазами и плотной, как сбитень, женственной фигурой. Как известно, проявить ум можно двумя способами: промолчав или сказав что-нибудь; проявить глупость можно только вторым способом. Я решил помалкивать. Поглядывал на Марию, стараясь оставаться спокойным, и молчал. Она тоже ничего не говорила, изредка тоже бросая на меня испытующие взгляды. Наконец она не выдержала и недоуменно спросила: «Вы немой?». – «Покамест не Ваш», – ухмыльнулся я. «Таких встреч у меня еще не было! Мы так и будем молчать?». Я иронично фыркнул: «А почему бы и нет? Любой мужчина кажется женщине интересным, если он молчит, при галстуке и хрустит купюрами». Она рассмеялась: «А галстука-то на Вас нет». «Зато у меня есть чем похрустеть», – усмехнулся я и привел ее в кафе «Бункер». Войдя туда и увидев фашистскую символику, она поежилась, но смиренно спустилась по крутым ступенькам вниз и села за столик.
Нам принесли закуску, мясо с гарниром и белое вино. Неприязненно взглянув на настенный плакат со свастикой, Мария натянутым голосом вымолвила: «Хочу Вас проинформировать: я еврейка. Вы не имеете что-нибудь против?». – «Никоим образом». Моя собеседница облегченно вздохнула. Мы выпили за знакомство. После первой же рюмки я забыл о намерении быть степенным. Вино выявляет те качества, которые есть, и устраняет те, которых нет. Я пустился в объяснения: «К еврейским товарищам обычно испытываю симпатию. Во-первых, во мне самом, кроме русской, белорусской и хантыйской крови, есть еврейская; итого – почти полный интернационал. Во-вторых, еврейская нация дала миру такое количество выдающихся личностей – ученых, писателей, поэтов, художников, музыкантов, философов – что без них невозможно представить себе развитие цивилизации». Мария продолжила тему: «Я как-то заинтересовалась историей моего народа. Прочитала про это разные книжки, а недавно осилила „Талмуд“. И даже подумывала уехать в Израиль». Эти слова мне не понравились и я спросил: «Вы не чувствуете Россию своей родиной?». Она смутилась: «Очень сложно жить в этой стране. В последние годы стало страшно от фашиствующих скинхедов. Это совсем не смешно, что сейчас многие мужчины ходят бритые, боятся скинхедов». Я кивнул: «Да, любой шовинизм – мерзость. И в этом смысле нет особой разницы между фашизмом и сионизмом». Мария не согласилась: «Сионизм это просто защитная реакция моего народа на дискриминацию и насилие. Фашисты, национал-большевики, скинхеды – это бандиты. По ним плачет тюрьма». Я пустился в разглагольствования: «Это самое простое, но самое неразумное решение – упечь их в тюрьму. Ведь оттуда они выйдут еще более обозленными. Наказание не устраняет причин преступления, но толкает на новые. Есть объективные причины для появления неофашистов: безработица, нищенские зарплаты, бесправие; и всё это на фоне жирующих олигархов, сытеньких спекулянтов и продажных политиков. Скинхеды это отверженные, несчастные, беспризорные русские дети, у которых не осталось иного выхода, кроме бунта». Мария спросила со вздохом: «И какой же выход из всего этого ужаса?». – «Социализм». – «Хотите вернуть страну к старому?». – «Возврата нет. А вот многие блага социализма – бесплатное образование и медицина, мощная наука, плановая экономика, социальная защищенность и прочее – хорошо было бы вернуть, заодно покончив с преступностью, наркоманией и всяческой проституцией». – «Это идеализм». – «Идеализм – вдохновенный реализм».
Мария поведала о своей прошлой жизни,
Узнав, что я занимаюсь изучением актиномицина и ДНК, Мария попросила рассказать. Я, как лихой ковбой, запрыгнул на своего любимого конька и поскакал по весь опор: «Актиномицин, представляет из себя белково-подобную молекулу, имеющую высокое сродство к ДНК. Он блокирует работу фермента, передвигающегося по поверхности ДНК и ответственного за синтез РНК, с помощью которой синтезируются белки. Существует две модели взаимодействия актиномицина с ДНК. Согласно одной из них, он встраивается внутрь ДНК. Согласно другой, он располагается на поверхности». «Простите, Викентий, а какая разница, где именно он находится – внутри или на поверхности?», – прервала Мария. «Конечно, для микробиологов и медиков это не важно, но если мы хотим повысить эффективность действия антибиотика и уменьшить осложнения, то нужно знать молекулярные механизмы. Более того, не ясно, каким образом актиномицин проникает к ДНК, ведь клеточная и ядерная мембраны являются барьерами на пути его проникновения». «Тогда как же он попадает к ДНК?», – спросила Мария. «По-видимому, он проникает не сам по себе, а в комплексе с каким-то переносчиком. Вероятно, такими переносчиками являются олигонуклеотиды. Моему американскому коллеге удалось показать, что актиномицин способен связываться с олигонуклеотидами, имеющими форму шпильки. Мне удалось доказать, что в таких шпильках актиномицин спрятан внутри. Сверх того, обнаружилось быстрое его перераспределение из шпильки к ДНК. Вероятно, в живой клетке происходит нечто подобное».
Через два дня я получил от Марии письмецо, в котором она интересовалась, где можно почитать мои афоризмы. Я отправил ее на свой сайт, хотя понимал, что она деликатно давала понять, что хотела бы продолжить знакомство. Но, взвесив имеющуюся информацию, решил, что это ни к чему. Слишком у нас разное отношение к стране…
Маша. Стрижка
Я наткнулся на Машу по ее фотке на Missing Heart. Прелестное создание: симпатичное личико, лучистые синие глазки; и ушки очень мило в стороны торчат. От ушек я просто офонарел: у моей первой любви (в начальной школе) ушки тоже оттопыривались. Анализируя свои влюбленности, прихожу к неутешительному выводу, что являюсь рабом примитивных рефлексов на ушки, ножки и прочие анатомические атрибуты. Женщины сконструированы хитрой природой так ловко, с такими привлекательными изгибами и поверхностями, чтобы мужской пол при первом же взгляде впадал в любовный экстаз, независимо от соображений и рассуждений. Солнце всходит и заходит независимо от того, хотим мы этого или нет; так и любовь. Как известно, любовь это взаимное притяжение, позволяющее преодолевать силы земного тяготения.
Я послал Маше бородатую фотку с тропы апалачей и попросил меня мысленно побрить и постричь. Она отреагировала так: «Стрижка – моя профессия. Только стригу не людей, а собак. Но если Вы, Викентий, не будете кусаться, то готова сделать для Вас исключение. А тропа апалачей – это где?». Я написал, что кусаться умею только афоризмами и что снимок сделан летом в районе реки Потомак в США, где я лазил по горам с приятелем Димой, живущим в Балтиморе.
Маша прислала длинное письмо о себе и своей родне. У нее было двое дочерей, мама, бабушка, тетя, собака, кошка, канарейка и куча прочей живности, причем, все женского рода. В квартире единственным важным предметом неженского рода было пианино. В этом семействе явно не хватало хотя бы одного предмета мужского пола.
Особенно подробно Маша почему-то рассказала о маме. Мама была пианисткой. А еще мама была фанаткой огородных грядок. Вы не замечали, друзья, что у женщин случаются в жизни три увлечения: в молодости – свадьбой, в зрелости – детьми, а в перезрелости – созреванием помидоров и огурцов? Как только женщина начинает активно ездить на дачу, она рискует окопаться там на всю оставшуюся жизнь. Мама Маши ездила туда на «Оке», тесном малоскоростном гробике.
Еще Маша сообщила, что ее мама собирает сейчас со всех знакомых по 2500 рублей соседям, у которых недавно сгорела дача. Маша очень жалела невезучих погорельцев и сетовала на то, что самые богатые сдают деньги особенно неохотно. И маме приходится тратить время и силы, чтобы уговорить людей дать деньги на благое дело. Поскольку описание ситуации было очень подробным, с указанием суммы, то у меня возникло ощущение, что это неспроста. По-видимому, Маша решила устроить мне «проверку на вшивость» (предложит ли Викентий свою помощь?). Я сердито ответствовал так: «У этих соседей ведь не квартира сгорела, а дача. Значит, речь идет не об обездоленных. Хорошая дача наверняка была застрахована; а если плохая – туда ей и дорога».