Эликсир
Шрифт:
— Давайте опустим пустые угрозы, мы сами можем решить, когда время откланяться,— своим фирменным приказным предлагает Бен.
— Мои слова явно задели вас, Бенджамин! — все таким же спокойным тоном продолжает старик,— Но все из личного опыта. Вижу и у вас был неудачный выбор в жизни. Так разочаровать может либо мать...
При ее упоминании Бен значительно напрягся.
—....либо любимая женщина,— старик вопросительно приподнимает бровь. Похвальная мимика для столь почтенного возраста.
Я тихо разворачиваюсь на пятках, будто щекотливая тема, которой коснулся старик не имеет для меня никакого значения. А мое
— Да, — слышу короткий ответ.
Мы медленно идём с Адри к стеллажу с книгами. Я разглядываю золотистые надписи, делая вид, словно полностью погружены в это занятие. Прохожусь глазами по всему длинному шкафу, моему бегемотику настолько безразлично это занятие, что он громко зевает. Но он ох как не прав!
—....она..до сих пор поверить не могу...— слышу как то издалека потухший голос Бена.
— Женщины склонны предавать и разочаровывать,— хрипло отвечает старик, даже и не пытаясь скрыть неприязнь ко всему женскому роду,— ни одна не отличилась верностью. Взять хотя бы мою последнюю знакомую, любопытная особа. Мне казалось, мы были друг другу полезны, но она исчезла. Даже деловые отношения с дамами обречены на провал, они не держат слово.Я хмурусь и уже хочу вставить что то колкое на эти антифеминистические высказывания, но внезапно теряю нить разговора. Библиотека поглощает все мое внимание! Она бы даже у самого придирчивого критика вызвала восторг. Книги расставлены не банально в алфавитном порядке, а по цветам. Это так гармонично вписывается во весь антураж библиотеки, что аж пальчики на ногах поджимаются.
Вот ещё пару минут и мы все равно покинем этот дом, вредный старик будто бы уже и сам не рад нашему вторжению. Поэтому немного вольностей не испортит и так тяжёлую атмосферу этого вечера. Я прохожусь кончиками пальцев по гладким старинным книгам. Ни пылинки.Вдруг, я слышу знакомый притягательный аромат. Рука не подчиняясь приказам разума тянется как по наитию в глубину полки, отодвигая неинтересные ей книги и вот я наконец касаюсь шершавой обложки. Пальцы сразу начинает знакомо покалывать, а в сердце слышится шелест листвы, пение трав и дыхание звездного неба, голова при этом пьяняще кружится. Я медлю. Не решаюсь двинуться чтобы не разрушить сладкий плен собственных чувств в который внезапно попала. Но Адри нетерпеливо изворачивается в руках и уже тянется к полке любопытным носом.
Это не может быть правдой! Я с трепетной нежностью, словно щеночка вытягиваю свою находку и вижу ту самую обветшалую кожаную обложку с эмблемой триединой богини в самой середине. Стоит провести по ней пальцем, как она начинает искриться серебристым лунным светом.
Я торопливо листаю книгу, не обращая внимания на философские размышления мужчин, которых судя по всему предали бывшие возлюбленные. Страницы в руках летят со скоростью света, они обжигают, кажется не я их листаю, а книга сама указывает куда заглянуть. По идее мне нужно добраться до рецепта, но я не успеваю толком обдумать это, как перед глазами фифанские письмена сами собой складываются из иероглифов в слова.
«Те,
— Мирт, это она!— вздрагиваю точно меня по спине огрели чем то тяжёлым. Я перевожу взгляд с книги, что подрагивает от волнения в руках и вижу, как в комнату входит никто иной, как тот жирный тип с крысиной мордой, что сломал мне жизнь.
Внутри все обрывается. За секунду по мозгу проносятся электрические импульсы и нейроны дают понять, что я в ловушке. В его крошечных глазах плещется ненависть, кулаки угрожающе сжимаются. Я отчётливо слышу едкий запах насилия в комнате, он исходит от него.
— Вот мы с тобой и встретились,— мерзкий скрипучий голос режет по венам. Жидкие волосы, что облепляют потный лоб мужчины вызывают у меня приступ тошноты. Он широким шагом победителя входит в библиотеку. Бен переводит взгляд со старика на Мирта видимо решая, кого вырубить первым. Потом бросается ко мне огораживая от них.
Всем видом кричит, «чтобы добраться до неё нужно одолеть меня!»
Интересная реакция… кто он? Рыцарь в доспехах или взбешённый лесничий? Почему то ни один из предложенных мозгом образов так и не подходит к нему...
— Господин, вы позволите?— осведомляется Мирт перекатывая округлую склянку в пухлых пальцах.
— В этот раз нет права на ошибку! — отвечает зловеще старик, от его голоса кровь в венах леденеет.
Мирт быстро, насколько может позволить его неповоротливое тело, направляется к нам, Бен тут же отпихивает меня назад. А Варун скучающе погружается обратно в кресло.
— Фламм смотри, — он берет птичку на ладошку, открывая ей обзор на все происходящее,— твой хозяин наконец-то избавится от древнего проклятья. Женщины всегда допускают ошибки, даже если эти женщины ведьмы или богини.
Я нервно дышу вспоминая все заклинания о которых читала, все ритуалах, что знала. Но страх парализует, я чувствую себя снова четырнадцатилетней глупышкой.«Он снова отберёт у тебя книгу, а потом убьёт! Ты не можешь этого допустить!»
Время замирает, будто желе на тарелке медленно подрагивает. И я снова слышу приятный фиалковый аромат. Он совсем рядом. Окутывает меня и Бена невидимым шлейфом.
Старик вскакивает.
— Книга, — сотрясающим пространство басом командует Мирту.
Мирт кидается в мою сторону, но книга, как и письма, что отправлялись мне ранее, рассыпается прямо на глазах. У меня в руках ничего, кроме парочки тлеющих лепестков фиалки.
За окном высоко в небе сияет Луна. Последняя ночь перед Самейном, она и без того внушает ужас.
На меня наваривается гнетущая пустота, будто у меня отобрали самое ценное и теперь нет смысла жить. Этот нескончаемый вакуум тянет в пучину забвения. Веки тяжелеют, глаза предательски щиплет.
Обеспокоенное лицо Бена — единственное, что я помню перед тем, как погрузиться в темноту.
Глава 29
Широкая ладонь Бена, что покоится у моего затылка подрагивает, словно мелкие импульсы тока пробирают его насквозь. Он вновь безрезультатно пытается привести меня в чувства. На самом деле я давно в сознании, это какой то сонный паралич из которого сложно выбраться. Синдром ночной ведьмы далеко не выдумка, это самая настоящая реальность из которой сложно выбраться. Реальность, которую я старательно избегала.