Элингтонское наследство
Шрифт:
Однако присутствие мисс Дэйнсворт сразу охладило праведный пыл мисс Кремптон, а появление Ричарда окончательно смутило и обезоружило. Теперь, когда она была «укрощена», Дженни даже испытывала к ней жалость. Невозможно воспринимать человека по-прежнему, если тебе вдруг открылась какая-то его слабость. Это трудно выразить словами, но главное, что она есть — жалость. А почему — это не столь уж существенно.
В комнату вошел Ричард, и Дженни протянула ему обе руки.
— Боже, как они там долго, — сказала она с легкой тревогой в голосе. — Л вдруг произойдет что-то непредсказуемое, что-то… не так?
— Все
— Я не знаю… Мисс Силвер обещала позвонить, когда все кончится.
— Значит, обязательно позвонит! Мне нравится мисс — Силвер. Она тверда и несокрушима как скала.
— О Ричард! Так обычно говорят о невозмутимых здоровяках с румянцем во всю щеку и с глазами немного навыкате! Мисс Силвер — совсем другое дело: опрятная, старомодная леди, чем-то напоминающая гувернантку. Правда, мне никогда не приходилось с ними встречаться. Теперь люди гувернанток не нанимают, но я читала о них в старых книгах Гарсти. Нет, мисс Силвер особенная! Она ни на кого не похожа.
— Вот это верно, — Ричард сел рядом с Дженни и обнял ее. — Успокойся, моя радость! Все будет отлично. Я уверен.
— Я все думаю… о ней, — сказала Дженни.
— Неужели о миссис Форбс?! Не надо, дорогая!
— Я ничего не могу с собой поделать. О Ричард, позволь мне выговориться! Все это так ужасно. А самое ужасное, что никто по-настоящему ее не любил и не грустит по ней. Картер плакала тогда, на дознании. Она всегда ею восхищалась, но в общем-то по-настоящему не любила. И друзья миссис Форбс… Я не верю, что хоть кто-нибудь из них любил ее. Конечно все были в шоке, когда она застрелилась, но чтобы искренне о ней горевать — этого не было…
Ричард ответил не сразу.
— Когда происходят подобные несчастья, люди либо сразу бросаются на помощь, и чаще всего им говорят, что они не нужны, либо делаю вид, что это их не касается.
По-моему, им просто трудно решить, что надо делать, а что нет. Так что не стоит огорчаться, дорогая.
— Я и не огорчаюсь. Я просто думаю, как тяжко было бы мне одной, если бы не ты и не Кэролайн.
— Но мы с тобой. И это навсегда!
— О Ричард, ты так умеешь утешить! — со слезами на глазах сказала Дженни.
В эту минуту раздался звонок. Дженни вскочила и бросилась к телефону, лицо ее то бледнело, то вспыхивало.
— Дженни, это вы? — услышала она голос мисс Силвер.
— О да! Да, да!.. О, пожалуйста, скажите, как там?
— Все в порядке, дорогая! — ответила мисс Силвер четко и бодро. — Вам совершенно не стоит волноваться. Дики Поэтт очень хорошо давал свои показания. Он был на высоте! И, по-моему, получил от этого огромное удовольствие.
— Не сомневаюсь, — сказала Дженни.
— Да, я помню, что вы о нем говорили мне. Но от мальчика его возраста трудно ожидать, чтобы он осознавал всю серьезность происходящего. Потом вызвали мистера Фулбрука и Джимми Моттингли. Джимми держался очень достойно. Уверена, что он убедил всех судей в своей невиновности. Потом свидетельские показания дал инспектор Эбботт. Каковы были его показания, вам, конечно, рассказывать не нужно, и так все ясно. Он полностью снял обвинение с мистера Моттингли, и тот был сразу освобожден из-под стражи. А теперь, дорогая, скажите, как там у вас дела? Мисс Дэйнсворт и
Щелчок в телефонной трубке — и мисс Силвер исчезла. Минуту назад она была здесь, такая добрая, такая мудрая, готовая в любой момент прийти на помощь — и вот ее уже нет… Как странно. Исчезла будто сказочная фея…
Дженни повесила трубку и повернулась к Ричарду.
— Да, я все слышал, — он обнял ее. — Угораздило же этого Моттингли… нелегко ему пришлось.
Сама не зная почему, Дженни заплакала. Ведь все в порядке, насколько это возможно…
— О Ричард! — прошептала Дженни и они замерли обнявшись.
— Ox! — вдруг воскликнула она, отстранившись и вытирая слезы. — Совсем забыла… я же получила письмо от Алена, но еще его не вскрывала. Я хотела, чтобы ты" был рядом… как-то не хотелось читать его одной.
— Я здесь, дорогая! Открывай, смелее!
Конверт был иностранный. Дженни распечатала его и прочитала:
Дорогая Дженни.
Не знаю, что и сказать. Я совершенно ошеломлен. Не думаю, что мне стоит сейчас возвращаться, пока все эти неприятности не улягутся. Парни, с которыми я здесь, тоже так считают. Я думаю, мне лучше найти работу.
Собственно говоря, один вариант уже есть. Мы здорово подружились с одним австрийцем. Из-за слабого здоровья ему придется попутешествовать. Его родители очень богаты: мать у него испанка, и все деньги идут со стороны ее семьи. Мне предложили ехать вместе с ним. Все расходы он берет, на себя. Думаю, сначала мы отправимся в Индию.
Ему велели жить в жарком климате.
Пока Дженни читала, лицо ее все больше и больше краснело. Кончив читать, она дала письмо Ричарду.
— Он уезжает в Индию, — странным тоном сказала она, — и даже не сообщает никакого адреса!
Ричард прочитал письмо.
— Довольно хладнокровно! — сухо заметил он. — И как я вижу, ни слова о девочках.
— Вообще ни о ком! Только о себе. Но ясно одно — он дает мне полную свободу в отношении Мэк и Джойс.
— О да! Полную свободу, — возмутился Ричард, — тебе.
Хотя они — его родные сестры, а тебе они — троюродные, не так ли? Однако именно тебе он предоставляет полную свободу действий! Позволяет платить за их обучение, принимать во время каникул и вкушать все прелести их воспитания. Ты должна их растить, а он будет наслаждаться путешествиями!
Дженни засмеялась.
— О, Ричард, мне это нравится… Правда!
— А мне — ничуть, — ответил Ричард. Он и в самом деле выглядел очень сердитым.
— Ну не сердись, мой дорогой! Это же замечательно, как ты не понимаешь? Кэролайн сказала мне сегодня утром, что ей не хотелось бы отдавать девочек. И еще она сказала, что в ее доме найдется для них комната.
— Погоди! Что это вы обе задумали?
— Мы будем жить одной семьей, — сказала Дженни. — Кэролайн согласна со мной. Девочки будут учиться в школе, а по праздникам и на каникулы мы будем все вместе. Во всяком случае…
— А что будет с нами?
— Я полагаю, мы поженимся!