Елиорнавия из клана Сигур
Шрифт:
– Мамочка… вставай… – просит младшая, речь которой едва понятна. – Придут… бить…
Я совсем не понимаю, о чём говорит ребёнок, и шагаю к ним.
Лежащая девочка никак не реагирует на меня, а сидящая рядом с ней вдруг начинает дрожать, тихо попискивая. Она падает поверх старшей, будто желая защитить её от меня, и от этого жеста я замираю. Рядом приземляется Алекс, сразу же помянувший Дод. Но почему-то целитель не бежит к лежащим детям, будто боясь нанести вред, а малышка со всё возрастающим ужасом в глазах смотрит на нас.
–
– Нет! – выкрикиваю я, буквально прыгнув к малышке, которая в этот момент потеряла сознание. – Нет! Я не позволю!
С мёртвой я ничего сделать не смогу, но дать умереть малышке я не в силах. Я не понимаю, как такое могло произойти, почему я принимаю решение, которое, возможно, перечеркнёт моё будущее, ведь делать птенцами хомо запрещено. Но она умирает! Она умирает! Поэтому я сознательно иду на преступление.
– Елика, нет! – в последнюю минуту догадывается о моих намерениях Алекс. – Не делай этого!
Но уже поздно. Клыками разорвав себе запястье, я пою своей кровью маленького измученного птенца. Пою насильно, желая спасти. И Санктум откликается на моё желание – ребёнок делает глоток, потом ещё и ещё. Да, старшую, страшно избитую, всю синюю девочку не спасти, но малышка будет жить! Даже если мой статус опустится ниже поломойки, даже если меня утилизируют, она будет жить! И это значит – что-то полезное я в жизни сделала. Теперь и умереть не страшно.
Но вот почему малышка звала старшую мамой? Та не могла быть её мамой даже теоретически, тогда почему? Как это возможно, и что с ними случилось?
– Старшая обескровлена, – произносит Алекс, опустившись на колено рядом с лежащей. – Очень сильно и не раз избита, но умерла она… Её выпили, Елика.
– Как… Выпили? – поражённо переспрашиваю я, усилием воли закрывая свою рану и держа на руках малышку, вступающую в первое Преобразование.
– Так же, как и ту, что ты спасла… – грустно произносит целитель. – В ней почти нет своей крови, поэтому Преобразование для неё пройдёт легко… Но их пили, Елика… Как так? – в его голосе растерянность.
Я понимаю его, ведь такого быть не может. Совсем не может быть, диких сангвиз не существует уже очень много циклов. Кто мог выпить… детей?!
Едва справившись со своими эмоции, я достаю охранительский артефакт, чтобы запулить в светлеющее небо Путеводную Звезду – призыв о помощи. Сейчас сюда слетятся все мои коллеги, даже те, что отдыхают – такой сигнал имеет право подать кто угодно, но предпочитают служебные, а не такой – экстренный. Потому что, в случае ошибки, летаться будет очень больно. Но сейчас ошибки точно нет.
Я качаю на руках птенца, как-то очень быстро проходящего Преобразование. Девочка теперь абсолютно точно мой птенец. При этом я ощущаю себя странно. У меня нет Спутника, а уже есть птенец, которого я никому никогда не отдам. Вот это-то и странно,
Завернув моего птенца в плащ, я качаю его на руках откуда-то взявшимся рефлекторным жестом, при этом глядя на старшую девочку. Она вся синяя от обескровливания, очень худая, рёбра просвечивают, избита так, что живого места нет, но вот лицо её… Откуда-то мне оно знакомо… Откуда? Ни на кого из знакомых она не похожа!
Воздух наполняется шелестом крыльев, что означает – наши близко, а я прижимаю спящего птенца к груди, желая защитить. Странно, наверное, но Алекс поднимается от тела погибшей девочки, становясь рядом со мной в жесте поддержки. Интересно, почему он так себя ведёт, ведь его сейчас могут записать в соучастники? Задать вопрос я не успеваю, потому что на поляну буквально падает Глава. Вот и всё… Закончилась Охранительница Елика…
– Что произошло? – строго спрашивает Глава. – Охранительница? Целитель?
– Я увидела вспышку внизу, – сообщаю ему, покрепче прижав к себе птенца. – И вошла в пикирование.
– Мы были на высоте пять эрс, – комментирует Алекс. – Вспышка должна быть сильной.
– Принято, – кивает Глава, взглядом отгоняя других желающих приземлиться. – Дальше?
– Я увидела двоих девочек хомо, – Главе не врут, он чувствует неправду. – Одна не шевелилась, вторая её называла мамой.
– Девочки обескровлены, – целитель дополняет мою речь, как будто мы годами работаем вместе. – Старшая погибла до нашего вмешательства, младшей оставались минуты. Охранительница Елиорнавия из клана Сигур спасла жизнь ребёнку хомо, обратив в птенца. Целитель подтверждает правомочность.
Вот тут я чуть не сажусь, где стою. Алекс только что разделил ответственность, подтвердив правильность моих действий как целитель. Захотелось крикнуть: «Дурак! Зачем?!», но у меня внезапно пропали слова. Самец может потерять статус, да и вообще быть утилизированным, у целителей это строго. И он, зная это…
– В таком случае… – Глава смотрит на Алекса, на меня и вздыхает. – Стража подтверждает право Охранительницы на спасение жизни.
Вот теперь я чувствую себя так, как будто небо упало на землю. Я же преступление совершила! Преступление! Но Алекс вступился за меня, а Глава вынес решение просто на месте, чего не бывало никогда! Что происходит?
– Елика, покажешь птенца целителям, – приказывает Глава. – С сегодняшнего дня ты – глава группы внутренних расследований. Я хочу знать, что случилось с детьми, и увидеть головы виновных!
– Разрешите войти в группу от целителей? – сразу же интересуется Алекс, получая кивок Главы Стражи.
А я просто замираю, потому что уже совсем ничего не понимаю. Такого просто быть не может, но вот же оно! Я, уже прощавшаяся и со службой, да и с жизнью, вдруг прыгнула на две ступени вверх, получила птенца, а Алекс теперь мой подчинённый и не может мне соврать, такова особенность Стражи. Теоретически. Но… Я сплю?