Элиот Кровавый
Шрифт:
— Кому он принадлежит?
Ярость поднималась из глубины эго сердца, она была обжигающая, но не пламенная — холодная, словно космос.
— ЧЕЙ ЭТО ПРАХ? — с невероятной ненавистью выкрикнул Элиот.
Холодный голос всё-таки послышался в его голове.
Система: Вашей жены Анастасии, она мертва.
Он тут-же остудился, замёрз, оборвалась и тень надежды.
Повис незримый приговор над головой, и тень на шею кинул.
Элиот подошёл к само праху, он упал на колени, — Как же так, —
Пальцы тихо вонзились в грудь полную боли, пальцы проломили кости, а после дошли до самого сердца, которое даже не билось, рука сжала сердце.
Лицо Элиота не выражало нечего, и лишь кровавые слёзы капали на прах жены.
Хоть вечность им дана, но вечность обернулась мигом.
Не будет больше тёплого привет. И разговоров у очага в ночи, не будет.
Не будет больше поцелуев, не будет больше ''Я тебя люблю''
Не будет больше соприкосновения двух разных душ, что так нравились ему.
И улыбки больше не увидеть, и звонкий смех не посетит их дом.
Он руку не сумеет взять рукою, и рубаху некому поправить.
Никто не позовёт их на обед.
Не будет личности прекрасной. Не будет матери его ребёнка.
Не будет больше утешения.
Не будет больше понимания, надежд, не будет ничего!
Потому что умерла!!! — кричали скорбны мысли в голове больной, и сердце что мертво, кричало болью в тишине момента, момента гибели надежды.
Сей светлый лучик солнца больше не взойдёт... И тучи не развеет над мрачным континентом; и тучи не развеет над мрачностью души.
Отпеть не сможет он её, и горести предаться, скобить не сможет в одного, ведь времени на это не дано.
Элиот резко вырвал сердце из грудей. Не капли крови не пролилось, он начал кристаллизовать кровь на сердце в форму ромба, на верхушке находилось небольшое отверстие. Он, словно поместил сердце в некий гроб из крови, а потом аккуратно засыпал туда прах жены.
Его губы тихо говорили, — Я никогда-никогда тебя не забуду, наш сын узнает о любящей матери.
— Я был счастлив, как твой супруг. Ты давала всё, и большего ничего ненужно мне.
— А теперь спи любимая, больше никто не потревожит твой покой, я колыбельную тебе спою.
— Весь мир надгробием станет твоим.
Элиот поднялся, а шаги его стали тихие, тише самой тени, лицо холоднее арктического ледника, а глаза глубоки и мрачны, как червоточина. В них ликовал маленький красный огонёк, он упивался своей правотой.
Лицо исказилось гримасой тихого безумия. По коже бродили бугры, нечто хотело вырваться из-под неё.
Палец с клинком испускал чёрный дым, который обволакивал всю руку, зверь тихо открывал свои глаза, все цепи рассыпались, а ментальные барьеры рухнули.
От Элиота хлынула холодная аура на тысячи миль, всё живое мигом умирало, и трава,
Аура была похожа на гниль, холодная и тягучая, как бездонное болото.
Не бушующие безумие владело им, а тихая и ровная ненависть, словно от мертвеца. Но от этого ещё страшнее.
Безумие смешанное с горечью утраты расползалось от его шагов.
Цель мигом позабылась.
Из венков терновых проложен новый путь.
Элиот вышел с дома, он посмотрел в сторону где бушевал грог.
Крылья вырвались из его спины, несколько взмахов и он взлетел в воздух.
Глава 59 Тропы зла. Часть 2.
Незадолго до падения города.
Грог мирно сидел в своём кабине, что располагался, в его личном особняке: который стоял в городе Звезда.
Помещение могло вызвать только скуку, пустой коричневый кабинет, лишь только куча бумаг и портрет дочери украшали стол. Слева на стене пылилась двуручная боевая секиры, а над нею нависала голова гиганта, которую превратили в чучело.
Его секретарь безустанно подносил бумаги, а Грог бегал по ним глазами, и раздраженно чиркал чёрным пером, оставляя небрежные разводы чернил.
— Вы ведёте поиски тварей? — раздраженно кинул Грог.
— Владыка, мы беспрерывно ищем их следы, но они буквально провалились сквозь землю. Их налёты стали умнее, а тактика изощрённее, — лицо секретаря сильно омрачилось.
— Они атакуют города используя стаи заражённых птиц, или иных животных, бьют сразу в несколько точек, мы не можем обхватить всю площадь потенциального поражения чумы, — сухо говорил секретарь, чуть дрожа телом.
Грог ударил кулаком по столу, на том образовалась выемка под кулак. Стол устоял, ведь был сделан под темперамент владельца, из самой крепкой породы дерева, нерушимых ветвей Астасы.
— Я использую печать.
Секретарь дрогнул, дрогнул всем телом.
Грог выдвинул полку шкафа, там располагался один единственный предмет: золотой лист.
Лист был вытащен и положен на стол.
Ногти на правой руке Грога обратились когтями, он вонзил себе руку в живот, прямо через потрёпанный военный бушлат, а потом нащупал ребро; и вырвал его из грудей.
Белое окровавленное ребро украшали чёрные символы, от предмета исходила опасность.
Грог положил ребро на бумагу, его уста начали произносить слова, — Мобилизовать первую, вторую, третью, четвертую армию, сжечь города, испепелить очаги заражения, оцепить всю местность, живность вырезать, поселения и города... — старик сделал небольшую паузу для скупой мысли, — Эвакуировать или сжечь, на усмотрение командования. Точка, — символы с поверхности ребра потекли в листок, они собирались в слова, и точь-в-точь копировали слова хозяина.