Элита
Шрифт:
За столом уже сидят Каролина и Максим, хозяйка дома появляется секундами позже.
— Инга, очень рады видеть. — Её красивое лицо расцветает в приветливой улыбке. — Спасибо, что приняли наше приглашение.
Мама неловко оглаживает подол платья. Заметно, что волнуется.
— Как уж не принять, раз Вилен Константинович пригласил. Поздравляю вас с годовщиной. Непривычно, конечно, быть тут как гость.
Мы рассаживаемся.
Стол Демидовых по обыкновению
Вилен Константинович разливает шампанское по бокалам, шутливо журит маму, когда та пытается отказаться, говоря, что двадцатипятилетие совместной жизни — достойный повод хотя бы пригубить.
— Ну что, раз вся семья в сборе, позвольте мне начать. — Возвышаясь над столом, он выразительно оглядывает каждого и останавливается взглядом на Ирине Васильевне. — Моя дорогая Ирина. Спасибо, что освещаешь мой путь столько лет и поддерживаешь во всех начинаниях. Говорят, что за каждым успешным мужчиной стоит мудрая и сильная женщина, и ты самый лучший тому пример. Ты и наши дети — это самый мощный стимул не останавливаться на достигнутом и каждый день становиться лучше ради вас.
Счастливо заулыбавшись, Ирина Васильевна сжимает его руку и беззвучно выговаривает одними губами: «Люблю тебя».
В груди становится тесно-тесно: от того, сколько любви светится в их глазах, и оттого, что мне самой хочется так же. Чтобы спустя десятилетия мы с Леоном вот так же сидели за обеденным столом в окружении близких и могли так же искренне признаваться друг другу в чувствах и благодарить.
Бокалы сливаются в звонкое хрустальное пятно одновременно с разноголосым «поздравляем!». Я делаю небольшой глоток и в порыве чувств трогаю запястье Леона.
— Папа у тебя такой романтик.
В ответ Леон произносит что-то нечленораздельное. Я в недоумении поворачиваюсь к нему и вижу, что он напряжённо смотрит перед собой.
— Эй, ты чего? — шёпотом переспрашиваю я.
— …но сегодня у нас есть ещё один веский повод собраться всей семьёй, — бодро продолжает Вилен Константинович. — Но об этом лучше пусть расскажет Леон.
Глухо кашлянув, Леон стремительно поднимается с места. Рука опущена в карман, на щеках алеет румянец. Я ловлю растерянный взгляд мамы и машинально пожимаю плечами, потому что понятия не имею, что происходит.
— Спасибо,
И в эту секунду меня осеняет. Влажный жар наотмашь бьёт по глазам, к горлу подкатывает ком. Не в силах пошевелиться, я смотрю, как сжатая ладонь Леона выныривает из кармана и как на ней расцветает чёрная бархатная коробочка.
— Хочу, чтобы ты была рядом всегда. — Искрящиеся синие глаза пронзительно смотрят в мои. — Это предложение руки и сердца, как ты, наверное, уже поняла. Выйдешь за меня замуж? Это сделает меня ещё более счастливым.
Кусая губу, я сражаюсь с накатывающими слезами, но безрезультатно: они уже свободно текут по щёкам. Просто я совсем не ожидала… думала, что если всё хорошо, то не стоит ничего и менять… не рассчитывала, что всё может стать ещё лучше.
— Выйду, конечно, — сипло выходит из самых недр сердца.
Колени обмякли, но мне всё-таки удаётся подняться, чтобы ткнуться в плечо Леона, принять поцелуй в губы и протянуть ему дрожащую руку.
Смахнув слёзы, я со счастливой улыбкой демонстрирую всем безымянный палец с нанизанным на него кольцом.
— Это я помогала выбирать, — сложив ладони рупором, весело выкрикивает Каролина.
— Добро пожаловать в семью, Лия. Мы все очень за вас рады, — улыбается Ирина Васильевна, не переставая обмахиваться ладонью словно веером. — Я что-то так расчувствовалась. А у меня тушь не водостойкая.
Благодарно улыбнувшись и ей, и Вилену Константиновичу, и Максиму, наблюдающему за происходящим с привычной иронией, я смотрю на маму.
Она аккуратно прикладывает салфетку к покрасневшим глазам, глядя перед собой.
— Мам? Всё хорошо?
— Да-да… — беззвучно всхлипнув, она утвердительно трясёт головой. — Просто очень счастлива за тебя… за вас с Леоном. Значит всё было не зря… Надо больше доверять своим детям… Вы оба такие замечательные. Надеюсь, папа всё видит и тоже радуется.