Елизавета Петровна
Шрифт:
Таню, пришедшую в комнату княжны Людмилы, последняя встретила радостным восклицанием:
– Таня, милая Таня, он меня любит!
– Сказал?
– Да, Таня, и как было страшно!
– Страшно? – удивлённо взглянула на неё Таня. – Что же тут страшного?
Людмила подробно рассказала ей свою прогулку с князем по парку, начало объяснения в павильоне и крик совы после окончания объяснения на скамейке аллеи.
– Ха-ха-ха! – захохотала Таня.
Княжна вздрогнула. В этом хохоте ей вдруг послышалось сходство с хохотом, раздавшимся несколько
– Чему ты смеёшься? – спросила она. – Я не понимаю.
– Как же, барышня, не смеяться? Совы испугались, точно маленькие дети!
– Если бы ты слышала!
– Сколько раз слыхала. Да и вместе с вами.
– Действительно, я тоже слыхала, но, значит, это вследствие другой обстановки.
– Расчувствовались… да разнежились.
Княжна густо покраснела. Она вспомнила о подаренном ею князю поцелуе.
– Он говорил с княгиней? – спросила последняя.
– Он приедет завтра делать предложение.
– Что же, поздравляю.
Княжне опять показалось, что её подруга высказала это поздравление слишком холодно, но она снова осудила себя за подозрительность.
«Чего ей не радоваться? Если мы поедем в Петербург, я возьму её с собою, – мелькнуло в голове княжны, – ей будет веселее в большом городе».
Она сейчас же высказала эту мысль Тане.
– Ваша барская воля, – ответила та.
– Опять, Таня… А разве самой тебе не хочется?
– Мне всё равно… Где ни служить – в деревне ли, в городе…
– Но там же веселей.
– Господам. А какое веселье холопкам? Одна жизнь!..
– Опять ты за старое! «Холопка»! Какая ты холопка? Ты мой лучший друг.
– В деревне. А вот в городе у вас найдутся друзья богатые и знатные, вам ровня… Что я…
– Ты нынче опять не в духе.
– С чего же мне быть в духе? Я говорю, что думаю. Вы заняты другим, не думаете о жизни, а я думаю.
– Довольно, Таня. Я не хочу сегодня ни говорить, ни думать ни о чём печальном.
Княжна переоделась и пошла к ужину, а Таня вернулась к себе в комнату. Тут её лицо преобразилось. Злобный огонь засверкал в её глазах, на лбу появились складки, рот конвульсивно скривился в сардоническую улыбку.
– Вот как, ваше сиятельство? Вы желаете получить меня в приданое? Вы делаете мне честь, будущая княгиня Луговая, избирая меня в горничные. Красивая девушка, хотя и видна холопская кровь, для Петербурга это нужно. Посмотрим только, удастся ли вам это! – злобным шёпотом говорила сама с собой Татьяна Берестова. – Надо нынче же повидать отца… поведать ему радость семейства княжеского. Пусть позаботится обо мне, своей дочке.
Слова «отец» и «дочка» она произнесла со злобным ударением.
Между тем княгиня и княжна, обе успокоившиеся от охватившего их волнения, мирно беседовали о завтрашнем визите князя и об открывающемся будущем для княжны.
– Увезёт тебя молодой муж в Петербург, – сказала княгиня.
– А ты, мама, разве не поедешь с нами?
– Куда
– И тебе не жаль расстаться со мной? Ведь я буду одна.
– Зачем одна? У тебя будет муж, а затем там дядя.
– Не лучше ли Сергею выйти в отставку и навсегда поселиться в Луговом?
– Это не для того ли, чтобы меня, старуху, каждый день видеть? – засмеялась Васса Семёновна. – Ах, какое же ты ещё глупое дитя! У него там служба, ему надо делать карьеру. Государыня, говорят, очень любит его… и тебя полюбит. Ты будешь вращаться при дворе.
– Это страшно.
– Вовсе не страшно. Попривыкнешь. Такие же люди. Муж укажет. Он хотя и молод, но с пелёнок в этой жизни, как рыба в воде.
– Мама, я возьму Таню. Мне будет нужна горничная. Я уже говорила ей.
– Что же она?
– Говорит: «Ваша барская воля».
– И только?
– Да, мне даже показалось, что она этому не рада. Вообще она в последнее время стала какая-то странная.
– Замуж её надо тоже выдать.
– Таню, замуж? За кого же?
– За кого? За такого же дворового, как и она! – с невольной резкостью в тоне сказала княгиня. – Не графа же выбирать! Мало ли у меня холостых на дворне на неё заглядывается?
– Князь говорил, что она далеко не похожа на меня. Он сказал, что это только кажущееся сходство, – вдруг заметила княжна.
– Конечно же. Для свежего человека это виднее. Мы так уже пригляделись к этой случайности.
– Он говорил, что всё-таки в ней видна холопская кровь.
– Конечно, конечно! – подтвердила княгиня, и из её груди вырвался облегчённый вздох.
Надо заметить, что всегда, когда разговор между нею и дочерью касался Тани Берестовой, княгиня боялась, что её дочь задаст ей вопрос о причине необычайного сходства между нею, княжной, и её дворовой девушкой. Хотя у княгини было приготовлено объяснение этого случайностью, но она всё же иногда думала, что этот ответ не удовлетворит Люды, и её мысль начнёт работать в этом направлении, а старые княжеские слуги, не ровен час, и сболтнут что-нибудь лишнее. Особенно стал беспокоить княгиню этот вопрос со времени возвращения в Зиновьево «беглого Никиты».
Теперь она могла успокоиться. Мысль о сходстве действительно пришла в голову дочери, но она высказала её не ей, матери, а князю Луговому; последний же в форме комплимента, разумеется, отрицал это сходство дворовой девушки с понравившейся ему княжной. Понятно, что Людмила, увлёкшаяся князем, поверила ему на слово, и вопрос для неё был решён окончательно – она к нему более не возвратится. Надо лишь не допустить её взять Татьяну в Петербург. В светских столичных и придворных кругах не только сейчас обратят внимание на это поразительное сходство княгини и служанки, но даже начнут непременно делать выводы, близкие к истине.