Елизавета. Завидная невеста (Любовь Королевы-девственницы)
Шрифт:
Шотландией предстояло заняться вплотную, ее королева Мария Стюарт хоть и объявила о своих претензиях на английскую корону тоже, не делала ни единого движения, чтобы эти претензии поддержать делом. Тем временем сам Сесил не дремал. Мария Стюарт далеко во Франции, ее мать, тоже Мария, только де Гиз, слишком нелюбима в собственной стране, чтобы этим не воспользоваться. А еще в Шотландии есть бастард, на помощь которого стоило рассчитывать – сводный брат королевы граф Меррей.
Король Шотландии Яков V был весьма любвеобилен и плодовит, помимо законных
Лорды Шотландии откликнулись быстро, они согласились подписать от имени своей отсутствующей королевы договор, в котором отказывались от дурацких претензий на английскую корону. Они куда лучше Марии Стюарт, витавшей в заоблачных высях мечтаний, понимали, что герб еще не все, Лондон никогда не допустит появления на своем троне католички-француженки вместо англичанки-протестантки, особенно после костров, полыхавших при католичке-испанке Марии Тюдор.
Однако Мария Стюарт и ее юный вечно больной супруг Франциск категорически отказались подписать такой договор. Если честно, то Меррею и остальным лордам было наплевать на строптивую королеву, пусть танцует и музицирует себе во Франции, это не мешало им править Шотландией по своему усмотрению. Единственным препятствием для Меррея оставалась королева-мать Мария де Гиз, да и то недолго.
Прошло полгода после трагической гибели короля Генриха, французский двор снял траур и вернулся к увеселениям, в трауре осталась только вдовствующая королева. Но вопреки всем правилам она надела не белые, как полагалось королеве, а черные одежды, этот цвет лучше подчеркивал ее чувство горечи от утраты. Надела и уже не сняла, Екатерина Медичи носила траур по супругу всю оставшуюся жизнь, за что получила прозвище Черной королевы.
Но и Мария недолго наряжалась во что-то яркое…
Франциск вечно болен, его испорченная кровь не справлялась, и король едва мог передвигаться. Какие уж тут дети или увеселения! Лекари советовали беречься и беречься, но юному королю не хотелось отставать от своей супруги, он старался также ездить на охоту, скакать во весь опор, кричать от восторга и не знать покоя сутками. Здоровой Марии все было нипочем, а вот для хилого Франциска такая жизнь губительна. Понимала ли это Мария Стюарт? Едва ли, а если и понимала, она была слишком юна, чтобы ограничивать, по крайней мере себя. Все чаще королева уезжала на охоту одна, оставляя больного супруга маяться в ожидании в душных покоях дворца.
Вот и теперь она возвращалась после удачной охоты возбужденная, свежая, как яркий цветок, собирая восхищенные взгляды. Ей всего семнадцать, ярко светило солнце, щебетали птицы, можно было, наконец, скакать во весь опор, крича от восторга!.. И даже не хотелось снова ступать под своды дворцовых покоев, где вечно пахло притираниями,
На сей раз придворные встречали юную королеву чуть странно, сердце Марии ухнуло – определенно что-то случилось. Услышав «соболезную, Ваше Величество», Мария едва не лишилась чувств. Бросив поводья конюху, она поспешила к Франциску. С утра муж чувствовал себя неплохо, правда, лекари категорически запретили ему садиться на коня, поэтому Франциск остался дома. Неужели королю стало хуже?!
Перед самыми королевскими покоями навстречу Марии метнулась ее наперсница, тоже Мария, Флеминг:
– Ваше Величество, соболезную, королева-мать…
Договорить не успела, внутри у юной королевы взметнулась буря чувств. Что-то произошло с ненавистной Екатериной Медичи! Но почти ворвавшись в покои мужа, первой, кого она увидела, была… свекровь! А сзади доносилось окончание фразы Марии Флеминг:
– … Мария де Гиз…
Ноги у королевы подкосились. Не выдержав такого перепада, она упала на пол и разрыдалась. Умерла мать, пусть и далекая, которую девочка Мария почти не знала, но это все равно была мать. Теперь на свете у нее никого, кроме вот этого беспомощно топчущегося вокруг мальчика-короля, не осталось. И вся ее жизнь отныне зависит от его слабой, едва теплящейся жизни. Пока дышит и движется это слабое тельце, она чего-то стоит, а потом?.. Об этом потом было страшно даже задумываться.
Мария Стюарт не успела создать при французском дворе свой собственный, придуманный ею прекрасный двор, ей снова пришлось надеть траур и отменить все увеселительные мероприятия. Скорбела ли она по умершей матери? Конечно, ведь Мария де Гиз всегда была очень добра к дочери, хотя и жившей далеко. Де Гизы сплотились вокруг своей родственницы, но это дальняя родня. Кроме того, Шотландию раздирали жестокие распри, ни предусмотреть, ни остановить которые Мария де Гиз не могла, оставив в наследство своей дочери. Конечно, регентом немедленно был объявлен сводный брат Джеймс Стюарт, граф Меррей.
Но проблемы далекой родины мало волновали Марию Стюарт, ей бы с домашними французскими справиться… Франциск уже совсем редко выходил из своих покоев. Супруга страшно мучилась в душных, немилосердно пахнущих лекарствами покоях мужа, потому старалась сама сказываться больной. Жизнь цветущей молодой девушки превратилась в ад.
– Посиди со мной… Расскажи что-нибудь новенькое, – глаза супруга умоляли, а ей было так трудно и согласиться, и отказать.
– Ваше Величество, вы сегодня выглядите утомленным, не лучше вам отдохнуть?
– Я плохо спал, болит ухо…
Франциск уже понял, что Мария не станет тратить драгоценное время на вздохи у постели больного супруга. Зачем он ей, такая развалина? Но тут взыграла обида, мать права, именно он принес этой красавице корону, пусть будет добра подчиняться желаниям мужа-короля!
Видя, что Мария намерена уйти, Франциск требовательно похлопал по ложу рядом с собой:
– Сядьте, Ваше Величество, и расскажите своему супругу обо всем, чем занимались в последние дни!