Ёлка, которая пароход
Шрифт:
– Ойки, какие пингвины! – восхитилась Вика. – Я таких никогда не видела, даже в магазине. Откуда?
Петя вылез из шкафа:
– Дедушка принес. Давно… Перед тем как нарядиться Дедом Морозом!
– Вот бы мне на елку таких…
– Бери.
– Можно?
– Можно.
– Спасибо… А тебя мама не наругает?
– Нет. Я же тебе сказал: она меня никогда не
Вика стала рассовывать пингвинов по карманам. Пингвины на самом деле были необычные: ан-тик-варные. Петя мельком вспомнил рассказ деда о фамильных пингвинах, но его больше не интересовали чужие семейные истории.
– И дедушка у меня тоже неродной. Ты же знаешь. Он Дедом Морозом работает. Вот сейчас он знаешь где? Он вместе с твоей мамой других детей поздравляет. Мой дед – Дед Мороз. А твоя мама – Снегурочка.
– Глупости! – Вика поняла, что пятый пингвин в карман никак не влезет, присела на корточки и стала искать среди украшений подходящую тесемочку. – Моей маме сегодня срочно операцию должны сделать. А потом она вернется домой, хотя по-хорошему ей надо полежать в больнице… Во-первых, чтобы меня с Бабой-ягой ночью не оставлять. А во-вторых, потому, что уже начинаются новогодние праздники, и в больницах все равно лежать без толку, на Новый год врачи все уходят домой.
Подходящая ленточка нашлась, проделась в петельку и затянулась узелком. Вика повесила пингвина себе на шею и поднялась на ноги:
– Это мой новогодний талисман! Прикольно?
– Кре-а-тив-но! – выдавил Петя.
Вика посмотрела на него с уважением, как на взрослого. Она не знала, что такое «креативно», и не знала, что Петя не знает, что такое «талисман». И смотрела с уважением. Петя скромно отвел глаза в сторону, и его взгляд упал на злополучный костюм Деда Мороза. Костюм плыл по волнам океана недалеко от китайского острова. Петя почувствовал, что и сам плывет вместе с костюмом. Наверное, в океане сегодня был шторм, потому что Петю качало и накрывало невидимыми волнами. Вика что-то сказала, но за шумом волн Петя ее не услышал. Он вдруг понял, что надо срочно бежать отсюда, и неважно куда.
Не произнося ни слова, Петя взял Вику за руку, и они побежали.
– Эй, ты куда? Ты что?
В тринадцать тринадцать они оказались на кухне. Вика выдернула руку и поправила пингвина в кармане, который чуть не вылетел по дороге, когда они наткнулись на неубранную стремянку.
– Ты что, обедать срочно хочешь? Тебе супу нагреть?
Петя не хотел обедать.
– А может, салатику?
Петя и салатику не хотел. Но Вика уже открыла холодильник и изучала его содержимое.
– Ого, у вас тут икра есть! Черная! Давай я тебя икрой накормлю!
Петю все еще немного мутило от пережитого только что шторма, так что икру он тоже не хотел и Викиного энтузиазма не разделял.
Тут, на кухне, тоже слегка штормило, потому что на столе покачивалась открытка-елка, которую Вика посчитала пароходом, который Петя рисовал для неродной мамы вместе с дедом, который притворялся Дедом Морозом, которого на самом деле и не…
Сильнее всего качало на пуфике-котенке спящего живого котенка, почти слившегося с пуфиком.
– Я хочу увидеть Бабу-ягу!
Вика стояла с банкой икры в руках и читала, что на ней написано.
– Дорогущая, наверное… Ты ее пробовал?
– Я хочу увидеть Бабу-ягу!
Вике было очень жалко ставить банку с икрой обратно в холодильник.
– Давай я накормлю тебя икрой и салатиком, а то ты с утра ничего не ел. А потом пойдем к Бабе-яге.
– Сейчас пойдем! Сейчас! Вика напрягла лоб.
– Ладно. Но потом ты сразу поешь. Так что салатики и икру мы возьмем с собой. И ты у нас дома поешь.
Петя был на все согласен, лишь бы поскорее. Вика вручила Пете миску с салатом, на нее положила пакет с виноградом, на пакет водрузила найденные в холодильнике же пирожные. А сама взяла икру и пакет сока.
– Пошли!
В тринадцать девятнадцать они вышли на лестничную площадку.
8. Баба-яга
Петя никогда раньше не заходил к Вике. Оказалось, что у них всего одна комната. Баба-яга лежала на кровати, в дальнем углу, на спине, и храпела. Усов у нее вроде не было. И какашками нигде не пахло. Пахло какими-то лекарствами. Петя на всякий случай не стал подходить близко. Вика отобрала у него еду, отнесла на кухню и вернулась.
– Она всегда-всегда спит? – шепотом спросил Петя.
– Нет конечно. Хочешь, разбужу?
– Не надо! – Петя испугался. – Пусть спит.
– Мы ее днем часто будим, а то потом ночью разгуляется, нам спать не даст.
Петя несмело прошел поближе к окну. У окна стояла елка.
– Мы с мамой заранее нарядили, – похвасталась Вика. – Правда красиво?
– Красиво. А почему у вас пианино посередине комнаты?
Черное большое пианино стояло торцом к стене, клавишами к окну. За его спинкой так же торцом к стене стоял узкий диванчик.
– Так мне играть удобнее, я же хожу на музыку, и у меня успехи. И потом, тут, за пианино, мамина комната и Бабы-яги, – объяснила Вика. – А тут, у окна, – моя. Тут я сплю, а тут мой стол.
– А мама где спит?
– Тут.
– А папа тогда где?
– Папа у меня есть, только он где-то в другом городе спит, – объяснила Вика. – И это хорошо.
Петя представил себе, как его папа каждый вечер едет в другой город, чтобы там спать. Он представил, как папа долго стоит в пробке на большой страшной дороге, потом, зевая, смотрит на бесконечное, темное и мокрое шоссе и держится за руль, ругая дорогу и дураков, которые ее делали…
– Нет, это не очень хорошо! – возразил Петя. – Мы один раз ездили в другой город, в Москву, чтобы там ночевать. Так что я знаю. Ничего хорошего.
Вика пожала плечами. Потом она стала доставать из карманов пингвинов и вешать их на елку.
Вдруг Баба-яга громко хрюкнула и открыла глаза.
Петя вздрогнул.
Баба-яга повернула голову и посмотрела на Петю.
Петю затрясло.
– Ты кто? – хрипло, едва разборчиво спросила Баба-яга.
Петя хотел ответить, но во рту у него предательски пересохло.