Элли

П. Ингварссон

– Что ты копаешься?! – шикнул на меня стоявший уже рядом Пол, – бежать пора.

– Проклятый фитиль не загорается.

– Да бросай ты её и бежим.

Я спрыгнул с высоких скользких гусениц ногами в лужу и мы уже готовы были бежать.

– Нет-нет, – сказал я и вновь забрался на экскаватор и забрал бутыль, времени прятать её в рюкзак у нас не было и я просто сунул её под мышку.

Теперь нужно было бежать. Я спустился на землю, Пол схватил меня за воротник потянул за собой. Мы бежали уже без передышек, шлепая по лужам и не оглядываясь назад. Мы молча добежали до места где нас ждал Томас, и уже втроем

рванули туда, где нас ожидала Сенга.

Почему так долго в воздухе царит тишина? Дождь утихал, интервалы между молниями сокращались, а взрыв всё не раздавался. «Не сработало» – подумал я – «ну ничего, с утра будет весело, когда у экскаватора найдут бутылку с зажигательной смесью!»

Уже у самой рощи, когда нам пришлось последний раз штурмовать небольшую возвышенность, я вдруг поскользнулся на мокрой траве. Томас подхватил меня и рванул резко за руку на себя, но в итоге сам потерял равновесие. Помогая ему встать, я обернулся в сторону стройки, и тут в глаза мне ударила ослепительная вспышка света и оглушило мощным двойным хлопком. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди! Сегодня мы вдоволь насмотрелись на молнии, но эта вспышка была не холодной белой, с синеватым отливом, а словно янтарь – красная, оранжевая. Такая тягучая, темная, с черными вкраплениями дыма, эта янтарная смола вспыхнула в воздухе и продолжала расти вокруг экскаватора. И, как много миллионов лет назад, тёплая нежная смола заключала в свои объятия насекомых, так и теперь оранжевое сияние обволакивало черный силуэт гусеничной машины. Но древесная смола застывает и сохраняет свою жертву на века, а это янтарное пламя оставит только скелет.

– Бежим! – сказал я Томасу, который засмотрелся на вспышку

Он оперся на меня и из положения низкого старта рванулся вперед. Да, мы не были точной копией Дикой Охоты. Призрачные всадники проносились по ночному небу в одном направлении и скрывались за горизонтом за чужими лесами, а нам еще предстояло возвращаться обратно.

Мы устали, кроссовки были насквозь мокрые, не говоря уже про всю остальную одежду, но тем не менее, казалось, что обратно мы бежим быстрее – нас уже не замедляли внутренние сомнения «а, может, не будем и повернём назад?». Пола уже не бил по спине тяжелый рюкзак, а вот мой груз так и остался висеть за спиной. Столб пламени, который был виден через ряды деревьев, через минуту растворился в ночной темноте, только отголоски взрыва ещё гудели в ушах.

Мы жадно вдыхали ночной воздух, чтобы охладить раскаленные легкие, дышали, словно запыхавшиеся гончие, и тут среди хриплого дыхания раздался голос Пола.

– Я ульфхеднар! Мы, носящие волчьи шкуры, и никто не устоит перед нами! – и тут из его пересохшего горла вырвался хриплый волчий вой.

Несколько часов назад этот человек молился о прощении грехов, а теперь молитва сменилась имитацией волчьего воя, который подхватили ещё три голоса.

VII

Вернувшись ко мне домой, первым делом мы скинули мокрую одежду и, по очереди приняв душ, переоделись в свою повседневную одежду. Сенге пришлось воспользоваться тетиным феном, чтобы тщательно высушить волосы.

Томас собрал одежду и спрятал её и бутылку с горючей смесью в багажник.

– Главное, завтра вернуть всё это в сырую каморку, и проблем не будет, – сказал он.

Переодевшись

в сухое и высушив волосы мы поднялись ко мне в комнату и до шести часов утра пировали. На самом деле выпили всего по паре бутылок пива – мы были слишком разгоряченные чтобы всерьез напиться. Всё это время мы обсуждали случившееся, каждый со своей позиции, занимаемой на местности во время операции.

– Я такого никогда в жизни не видела, – сказала Сенга, – в кино это не так оглушительно.

– Да, помните, как тогда в детстве помогали тушить пожар? – вспомнил Томас.

– Да, такое не забывается, – сказал я, вспоминая, как мы вместе со взрослыми бегали с ведрами и тянули поливочный шланг из ближайшего сада, – самое обидное, что нас – детей, игравших неподалеку и заподозрили в поджоге.

– Да пошли они! – сказал Томас. – Главное, чтобы сейчас не заподозрили.

– Жалко что у меня не вышло, – сказал я. Не знаю, что меня волновало больше – то, что я не смог сжечь экскаватор, и что у нас на руках осталась бутылка с зажигательной смесью, или то что мне не удалось доказать своё мужество? – Проклятый фитиль, надо было лучше заматывать!

– Вообще, у меня была мысль заменить фитиль электронным таймером, – сказал Томас, – но как по мне, вещь это тоже не особо надежная. Да, не бери это в голову, это может даже и лучше, если бы было два взрыва, то всем однозначно стало бы ясно, что это поджог, и все сразу ринулись бы на поиски, а вот один взрыв говорит о возможной неисправности, или еще о каком форс-мажоре.

– Нет-нет-нет, все прошло отлично – добавил Пол, – всё прошло идеально, как мне кажется.

– Главное, чтобы всё не обернулось против нас, – сказала Сенга.

Но, думать о плохом нам не хотелось, и до самого утра мы больше не затрагивали негативную сторону произошедшего. А затем мы легли спать, конечно, я без проблем мог разместить всех гостей по комнатам и по диванам, но у нас даже в мыслях не было расходиться, поэтому Сенга уснула на моей кровати, а все остальные расположились на полу.

Но, очевидно, большое количество адреналина не дало мне долго спать, и поэтому в восемь часов утра, после бодрящего двухчасового сна, я открыл глаза и больше уснуть уже не смог. Тогда я спустился вниз и сварил кофе. Дождь прекратился и черные тучи сменились светло-серыми, ветер изменил направление, и утро было довольно-таки холодным даже по нашим меркам. В ожидании когда будет готов горячий черный напиток, я сидел за столом, смотрел в окно и неторопливо поедал овсяное печенье, и только собрался налить кофе в чашку, как раздался стук в дверь.

На пороге стоял местный полицейский Реджинальд Эванс. Высокий, с чуть седеющими на висках соломенными волосами, аккуратно уложенными под фуражкой с шашечками, и густыми усами, скрывающими верхнюю губу. Этот утренний визит резко выбил меня из колеи, но моё волнение и даже легкое заикание в этот момент легко можно было списать на ранний подъем.

– Инспектор Эванс, что-то случилось? – спросил я.

– Привет, Соэрли, – поприветствовал он меня. Сделав ударение на моём имени, которое так нравилось учительнице литературы, считавшей что меня назвали в честь поэта Сорли Маклина, хотя на самом деле это была местная вариация древнего имени ярла Сумарлиди, которое приглянулось моим родителям, любителям истории, – обхожу всех, кто мог что-то слышать.

Конец ознакомительного фрагмента.