Эльминстер должен умереть!
Шрифт:
Мэншун нахмурился. Кто этот старик, который бесстрашно швыряет вокруг пурпурных драконов и зовет себя лордом Глубоководья? Который прямо сейчас расхаживает по променаду качающейся походкой моряка... может ли это быть одним из обличий Эльминстера?
Разумеется, нет. И все же старик казался ему знакомым. Давным-давно, да, в Глубоководье...
Ох, ну конечно нет. Мирт? Этого не может быть.
Или может?
Мэншун покачал головой.
Бэйн свидетель, так и есть; Мирт Ростовщик. Когда-то его
Мирт стоял посреди оживленной сюзейльской улицы и горько ругался.
Сегодня таверны и клубы кормирской столицы превратились в оглушающе шумные, многолюдные бастионы разгула, полные взволнованных лордов и их слуг, развлекающихся накануне какого-то великого Совета.
Каждый из тех, от кого он смог добиться ответа, был абсолютно уверен, что сейчас — год Извечного. А значит, прошел почти целый век, и Аспер, и Дюрнан, и почти все, кого он знал, давно были мертвы.
Дерьмо.
Ну что ж, кошельки этих двух лордов опустеют задолго до рассвета, обеспечив ему то, в чем он нуждался — крепко, очень крепко напиться.
Двумя этажами выше тайника с целебными зельями, в дальнем конце другого крыла огромного, величественно раскинувшегося дворца, была палата, столь удаленная от других кабинетов, что ее практически не использовали.
Но у тех, кому по нраву были багровые занавески и мягкие, пышные кровати с бельем в тон, комната Огненного Вирма была любимой. На самом деле, среди дворцовых слуг она стала столь популярным выбором для любовных свиданий, что почти сорок лет тому назад боевые маги завладели ключами от нее и с тех пор держали комнату закрытой, за исключением случаев, когда там присутствовал один из них.
И сейчас один из них находился там. Войдя внутрь, она заперла за собой двери, и в комнате она была не одна.
Ее звали Раэрин, и в настоящий момент на ней было лишь голодное выражение лица и длинный, блестящий водопад иссиня-черных волос. Оседлавший ее дворцовый слуга, Креан, задыхаясь, повторял ее имя, пока они утоляли свою страсть.
Этот жар мог бы мгновенно остынуть, знай они, кто наблюдает за ними через глаза на портрете улыбавшегося короля Дуара, висевшего на противоположной стене, напротив большой, уставленной лампами статуи огненного вирма, в честь которой и назвали это помещение.
В свое время принцесса Алусейр сделала сама и ее седлали множество задыхающихся мужчин, и сейчас ее глаза были двумя призрачными огнями голода и жажды, пока Эльминстер не догнал ее в тайном проходе.
Без единого слова он положил руку туда, где находилось бы ее плечо, будь она материальна, и наклонился посмотреть через глаза королевы Дуара, нарисованной счастливо прильнувшей к его плечу.
— Боги, — тихо прорычала Алусейр. — Мне этого не хватает.
— Как и мне, — пробормотал Эльминстер. — Как и мне. Радуйся воспоминаниям, подруга; разве не за этим ты ими обзаводилась?
Алусейр наградила его гневным взглядом.
— Волшебники могут решать «обзавестись» воспоминаниями. Нормальные люди так не делают, — прошипела она.
Эльминстер пожал плечами.
— Неудивительно, что эти «нормальные люди» столь забывчивы, и что из-за этого происходит столько зла и непонимания.
Он опустил голову, глядя сквозь глаза портрета и наслаждаясь видом любовников.
— Ты не собираешься спуститься туда? — подразнила его Алусейр, проводя ладонью сквозь него.
Эльминстер моргнул, и это превратилось в непроизвольную дрожь; холод ее прикосновения чуть ли не остановил ему сердце.
— И напугать их так, чтоб весь дворец услышал испуганные крики? Чтобы они никогда потом не стали нам помогать, что бы ни произошло? Я изображал озабоченного старого козла сто лет назад, а до того — тысячу лет назад, и это завело меня неожиданно далеко; но я устал от этого. И больше не так хорош. Посмотри, что от меня осталось! Кого можно этим очаровать?
— Слепую женщину с онемелыми пальцами, — ответила Алусейр.
После моментальной общей борьбы с весельем они оба захихикали.
— Насмотрелся? — игриво спросила Алусейр какое-то время спустя.
— Нет, подруга — но прости, ты слишком холодная, чтобы я мог и дальше стоять рядом. Мои старые кости...
— Знаю, — печально ответила призрачная принцесса. — Знаю. Поэтому я и подсматриваю за любовниками: они заставляют меня почувствовать тепло. Иди же, старый друг, и удачи тебе. Сейчас уже должны были зажечь огонь на кухнях для выпечки. Пройди тоннелем возле печей, и ты очень быстро согреешься.
— Спасибо, — прошептал Эльминстер, похлопав по плечу, которое его ладонь прошла насквозь, а пальцы чуть не превратились в сосульки.
Скривившись от боли, он развернулся и зашагал по тоннелю.
Азут и Мистра, если бы он только мог переложить свои дела и задачи на таких, как Алусейр! Стальной принцессы, какой она была при жизни, а не призрака, которым стала...
Если только... нет. Этот путь ведет к безумию и напрасной трате времени и мыслей. У него была одна наследница, и почти ничего помимо этого.
Ему нужно работать с Амарун Белой Волной — она молода, сильна, здорова, и... должна справиться.
Но сперва Амарун должна прекратить считать его сумасшедшим старым дураком, вожделеющим ее или слишком безумным, чтобы он мог направлять девушку к принятию собственного наследия.
— Я больше не могу доверять никому, — сказал он вслух. — Любой другой закончит тем, что станет спасать Королевства, чтобы править ими.
Лениво он надавил на участок стены, где спрятал бы тайную дверь, если бы возводил этот участок дворца — и старая дверь открылась с покорным стоном, открывая проход с утыканной шипами ловушкой. Ловушкой, в которую попался... боевой маг, судя по его виду. Запертый здесь на протяжении сотен лет и превратившийся в высохшую куколку в своей мантии.