Эльминстер в Миф Дранноре
Шрифт:
Она немного пошатнулась под ее весом, и он машинально забрал у нее книгу. Да, это была его книга. Та самая, которую он оставил в седельной сумке, там, в папоротниковой лощине глухого леса, где патруль Белого Ворона встретился со слишком большим количеством рукхов.
– Моя глубочайшая благодарность, леди, – признался Эльминстер, опустившись на одно колено, чтобы стать одного с ней роста и не возвышаться над ней башней. – Рискну показаться неблагодарным, но не будут ли те, кого расстроило, что человек был назван арматором, ожидать от меня каких-нибудь обязательств в соответствии
– Взыщут, и довольно скоро, – сурово отрезала Сиринши. – И интриг, и заговоров, и разных проектов уже сейчас предостаточно даже среди тех, кто не желает вам зла. Эльфы немного пресыщены впечатлениями, и все, хоть сколько-нибудь интересное, становится чем-то вроде развлечения для всех наших домов. Но слишком часто азарт разрушает или даже губит то, с чем они играют.
– Эльфы становятся все больше похожими на людей, – заметил Эл, усевшись на кусок колонны.
– Как вы смеете! – взорвалась чародейка. И он, подняв взгляд, успел заметить улыбку под рукой, протянутой к его космам. – Как вы смеете говорить правду мне, – проворчала она. – Это позволено делать избранным эльфам, и далеко не все из них это делают, и то в качестве редкого удовольствия или для разнообразия.
– Как так? Разве эльфы не честны? – поддразнил ее Эл, потому что глаза ее подозрительно заблестели, что опять могло быть слезами, подступающими к ее старым глазам.
– Давайте скажем так, некоторые из нас слишком любят жизненные блага, – с улыбкой сказала она, неторопливо отлетев от него. Потом, повернувшись, добавила: – А другие слишком пресытились и изнывают от вселенской скуки.
При этих словах за спиной у Сиринши поднялась тьма, и внезапно протянулась лапа с когтями. Эл с криком бросился вперед, но когти пронзили старого эльфа насквозь и пронеслись прочь, оставив после себя только писклявое рыдание. Вскоре звуки пропали где-то вдали.
Эл наблюдал за происходящим, потом опять повернулся к маленькой чародейке.
– Один из призраков? – спросил он, вздернув брови.
Она кивнула:
– Они тоже хотят изучать вашу магию.
Он улыбнулся, но потом, когда увидел выражение ее лица, ухмылка медленно сползла с его губ.
– Вы не шутите, – почти невежливо сказал он. Она покачала головой. Опять печаль вернулась в ее глаза.
– Надеюсь, вы начинаете понимать, насколько вы и другие, вроде вас, нужны моему народу. Для того чтобы вдохнуть в нас новые идеи, пробудить пламенный дух, который заставит каждого из нас подняться над Фэйруном и научиться жить в согласии с людьми, с нашими полуродственниками и с малыми народами, даже с карликами, как о том мечтает коронель. Он так ясно видит, что мы должны делать… А высокородные наши династии со всем своим алмазным упорством не желают видеть ничего. Мечтают только о том, чтобы эта дремота длилась как можно дольше и чтобы они при этом оставались на вершине всего.
Эл покачал головой и тонко улыбнулся:
– На меня, кажется, возлагают тяжелое бремя.
– Вы сможете его вынести, – возразила ему Сиринши озорно подмигнула. – Вот почему Мистра выбрала вас.
– Разве мы не для того собрались, чтобы решить, что делать? –
Холон покачала головой:
– Нет, сестры, будет ошибкой оставить все на усмотрение домов. Мы должны ждать, наблюдать и действовать наилучшим для королевства образом, если чьи-либо слишком поспешные или опрометчивые действия вынудят действовать и нас.
– Так какие же еще опрометчивые действия требуются, чтобы мы в свою очередь начали действовать? – спросила Силмэ. – Присвоение человеку рыцарского звания и разрешение ему оставаться в королевстве… или реакция народа, которая неизбежно за этим последует?
– Реакция скажет нам, какие игроки за ней стоят, – вмешалась волшебница Аджаланда. – А действия самих игроков, по мере того как они будут разворачиваться, вполне могут потребовать и нашего вмешательства.
– Вы хотите сказать, – повысила голос Силмэ, – против коронеля, или одного из величайших домов королевства, или…
– …или против всех домов, или Высокого Суда Магов, или даже Сиринши, – холодно прервала ее Холон. – Мы еще ничего не знаем, кроме того, что обязаны советоваться и действовать заодно.
– Вы имеете в виду, что в этом – наша надежда? – вступила в разговор волшебница Иатланэ, в первый раз заговорив этой ночью. – В том, что мы работаем вместе даже против собственного желания, не разбиваемся на группки, не откалываемся друг от друга, поскольку все боимся распада королевства?
Холон мрачно кивнула:
– И нам нужно действовать осторожно, очень осторожно, сестры, и стараться не допускать споров и ссор между собой.
Не один вздох раздался над костром, все понимали, какие им предстоят трудности.
Аджаланда нарушила затянувшееся молчание:
– Силмэ, вы бываете среди народа, и низкого и высокого, чаще вас, остальных. За каким домом следует наблюдать? Кто может повести остальных?
Силмэ бурно вздохнула, так что костер закачался под ее подбородком, и сказала:
– Основные старинные дома – те, которые никого и ни во что не ставят, выступают против коронеля и леди волшебницы и вообще последние три тысячелетия против всего нового, – это Старимы, конечно, а также дома Экорна и Ваэлвора. Они расчищают дорогу, по которой за ними последуют другие эльфы, менее решительные. Они как поток, медленный, мощный и непредсказуемый.
– Зачем наблюдать за потоком? – возразила Иатланэ. – Как бы тщательно вы ни наблюдали за ним, в нем ничего не изменится, а вот если ваше наблюдение затянется, то этим вы придадите ему новое значение и добавите новых мотивов.
– Хорошо сказано, – подала реплику Силмэ. – Да, поток – не то, за чем мы должны наблюдать. Есть еще новые, не столь высокородные, но мощные дома во главе с Мэнделлином и Нлоссэ.
– Разве их намерения так уж непредсказуемы? – вмешалась Холон. – Они стоят за все новое, что может разрушить власть старых династий или вытеснить их, или хотя бы поравняться. – Им очень надоели насмешки.