Эльминстер. Рождение мага
Шрифт:
Ни муж, ни жена не заметили, как из-под кровати появилась пара ловких рук в черных перчатках и тут же исчезла вместе с драгоценными булавками, которые Нэйнью только что вытащила, позволив волосам красивыми волнами упасть на ее изящную спину (к немому восхищению Пириста). Однако новобрачные очень хорошо заметили, как в свете Селуны вдруг появились ноги в сапогах. Они высадили витраж самого большого в спальне арочного окна, а за сапогами появился и их владелец, вернее, владелица – женщина в черной полумаске, одетая в облегающий кожаный костюм со знаком на груди.
Хорошо сложенная стройная незваная гостья, мило улыбнувшись новобрачным,
– Один только звук, – тихо предупредила женщина, – и познакомишься с моим кинжалом.
Ухватившись за эту мысль, Нэйнью вскрикнула, один раз только, но так пронзительно, что из рамы со звоном посыпались осколки стекла.
Лицо женщины потемнело от ярости, она бросилась через комнату, замахнувшись кинжалом. Стоявшая смирно возле кровати скамеечка для ног как будто сама собой скакнула ей прямо в лицо. Покачнувшись, женщина выронила кинжал и тяжело повалилась боком прямо в шкаф с одеждой, который словно только этого и ждал: величественно и медленно он рухнул прямо на нее.
Не тратя времени даром, Нэйнью и Пирист пронзительно закричали в один голос.
Внизу разодетые в меха и драгоценности представители старшего поколения обоих семейств слышали, как наверху упало что-то тяжелое и раздались крики. Улыбаясь, они с пониманием посмотрели на потолок и, поздравив друг друга, выпили очередной тост.
– О да, – сказал Дарриго Трампеттауэр, поедая глазами поверх своего бокала одну из дам семейства Глармьер – почти в два раза моложе его – и довольно вытирая вино с пышных усов, – я хорошо помню мою свадебную ночь, во всяком случае самую первую. В ту ночь я был трезв как стеклышко. Помню как сейчас, это было в Год Луны Горгоны…
Выбравшись из-под кровати, темная фигура проползла через комнату и нырнула за диван, на который незадолго до этого Пирист с величественным жестом один за другим швырнул свои башмаки. Незваный гость успел надежно укрыться от посторонних глаз, прежде чем еще два одетых в кожу вора в полумасках ворвались в комнату через два других окна, окатив пушистые ковры стеклянным дождем. Обхватив друг друга, Пирист и Нэйнью, не обращая внимания на то, что они голые, заревели от страха, хватая друг друга за спины в неистовом порыве убраться – куда угодно! – отсюда.
– Куда она делась?
– Тсс, Минтер, поднимешь весь дом.
– Не называй меня по имени, типун тебе на язык! С кинжалами в руках воры направились к объятой ужасом парочке на постели – те закричали и попытались зарыться под отороченные мехом шелковые простыни.
– Иди-ка сюда, чтоб тебя! – Минтер потянулся за юркнувшей от него ступней, промахнулся и, ухватившись за лодыжку, подтянул новобрачного к себе. В отчаянии Пирист вцепился в простыни, и ему удалось стащить их со своей жены, скорчившейся калачиком, и та опять завизжала так, что на другом конце комнаты задрожал драгоценный олень и убралась рука в черной перчатке, уже было протянувшаяся к нему.
Грабитель стащил Пириста Трампеттауэра с постели, и теперь тот лежал, дрожа от страха, у его ног.
Минтер шлепнул его, попутно отметив, как нелепо мужчина выглядит голым, и процедил сквозь зубы:
– Где она? – Для доходчивости он помахал кинжалом перед носом Пириста.
– К-кто? – тоненьким голоском отозвался
Минтер указал кинжалом на свою спутницу Испарлу, вихрем носившуюся по комнате, где на полу уже была расстелена простыня, на которую летели выхваченные то тут, то там сундучки с драгоценностями и подобранное с пола шелковое нижнее белье. Прямо у них на глазах она сгребла оленя, удивленно заворчав под его тяжестью, пошатнулась и, потеряв равновесие, поскользнулась на ковре, упав на локти поверх своей добычи. Она застонала от боли, а олень, выскользнув из ее объятий, с глухим стуком упал прямо ей на руку, отчего она застонала еще громче.
– Где другая, что забралась сюда перед нами? – заворчал Минтер, снова указывая на свою напарницу.
– П-под шкафом, – пролепетал, чуть дыша от страха, Пирист. – Ш-шкаф упал на нее.
Обернувшись, Минтер увидел струйку темной крови, вытекшую из-под шкафа, который был размером – да, пожалуй, и по весу – с добрую повозку. Он задрожал. Так, дрожа, он и опустился на пол, когда появившаяся из-под кровати фигура обрушила ему на голову вазу с благовониями.
С трудом поднявшись на ноги, Испарла не удержалась, чтобы не плюнуть при виде этого незваного гостя с остатками вазы в руке.
– О нет! Опять! Бархатные! – И метнула в него кинжал. Фигура с готовностью нырнула обратно за кровать, и кинжал, никого не задев, просвистел через комнату. А за кроватью кто-то ка-а-ак чихнет…
Нэйнью опять завизжала, и бросившаяся к чихавшему женщина в черной коже ударила ее тыльной стороной руки по лицу. Запнувшись за оленя, она запрыгала на одной ноге, подвывая от боли. Алмазный олень с глухим стуком перекатился на другой бок, и от него откололся осколок.
Таинственный незнакомец за кроватью сморщился и затрясся, изо всех сил стараясь не чихнуть, но ему все-таки удалось заехать разбитой вазой в лицо этой Когтистой Лапе, не желавшей оставить его в покое. Испарла отпрянула и хотела забраться на постель, но Нэйнью что есть мочи ударила ее и сбила с ног. Мгновенно обернувшись, воровка заворчала и подалась вперед, но тут ее лицо с сочным звуком встретилось с медным ночным горшком, которым хватил ее трясущийся от страха Пирист.
Не издав ни звука, Испарла рухнула на постель. Стоявшая рядом с ней на коленях Нэйнью увидела, как на шелковые простыни изо рта женщины в полумаске вытекла тонкая струйка крови, и принялась с новой силой звать на помощь.
Увидев, что он наделал, Пирист в ужасе отбросил ночной горшок, и тот, попав в поверженную статую оленя, со звоном покатился, подпрыгивая, по комнате. Молодой муж с воплями кинулся к двери, а из-за дивана наперерез ему выскочил одетый в темное человек.
Всего два шага оставалось Пиристу до спасительной двери из спальни, когда преследователь нагнал его. До двери они добрались одновременно, и она грохнула, распахнувшись от удара, и тут же опять захлопнулась под тяжестью их падающих тел.
Внизу разодетые в меха и драгоценности представители старшего поколения обоих семейств, услышав, что наверху кто-то упал, переглянулись и, вскинув брови, в очередной раз наполнили бокалы.
– О, – оживленно сказала, мило зардевшись, Джаната Глармьер, – их бурные фантазии, похоже, не знают границ…
– Такие бурные звуки сегодня вполне уместны, – грубо захохотал Дарриго Трампеттауэр, не сводя с нее глаз. – Помню, моя вторая жена вот так же…