Эльмолин
Шрифт:
Эльморк устремил на нее свой бледно–фиолетовый взгляд. И таким тяжелым был этот взгляд! Ее будто привалило к земле огромным камнем. А Эльморку показалось, что он уже может рассчитывать на ее согласие, и он предложил ей самой решить вопрос. Он сказал:
«Я снимаю с тебя цепи. Ты должна решить добровольно: остаешься ли ты со мной или возвращаешься домой. Если ты уйдешь, то пострадают все, и ты тоже. И Фридолин!»
Эльморк говорил серьезно и совершенно определенно.
Сибилла задумалась.
Эльморк повторил
«Если ты хочешь, чтобы я пощадил город, ты должна остаться у меня по своей воле. Тебе будет хорошо, Сибилла. Останься, пожалуйста».
Сибилла заплакала.
«Я не знаю, смогу ли я», сказала она.
«Если не сможешь, то ты одна будешь виновата в гибели всех: твоих родителей, друзей, соседей. Всех.» Эльморк засмеялся.
Сибилла растирала суставы, затекшие от тесных оков. И хотя она была теперь свободна, ей стало невыносимо тяжело. Намного тяжелее, чем было в цепях.
И тут вдруг, совершенно неожиданно, ей стало… все равно. Куда–то подевались все сомнения, все непосильные размышления. Нельзя забывать: она ведь была еще маленьким ребенком. И она закричала:
«Ты дурак!» Она закричала так, будто перед ней Гайни или Гауни, и у них разгорелся жаркий спор. «Конечно, я хочу домой! Как ты можешь требовать, чтобы я осталась здесь? Я хочу домой! Я хочу домой, и все!»
Эльморк усмехнулся.
Глиняная птичка все еще куковала из угрожающе переполненного вулкана.
Сибилла застонала с такой болью, что стон этот пронзил Фридолина насквозь. Он нашел рукой свою шарманку, повесил на плечо и начал играть. И эти звуки вернули Сибиллу из забытья.
«Шарманка!» радостно воскликнула Сибилла. «Я хочу к нему, к Фридолину! Мне нужно домой, слышишь ты, чудовище! Я хочу туда, где поют, а не копаются в грязи!»
«Подумай о городе, Сибилла», холодно сказал Эльморк.
«Я больше ни о чем не думаю, я хочу домой!»
Она выскочила из высокой травы, и ее охватило то же чувство, что и там, возле дома, когда собаки Гайни бросаются за ней вслед… Она не успела понять: летела ли она или же просто внезапно оказалась эдесь. Она бросилась к Фридолину и закричала: «Ты хороший! Ты хороший!»
Фридолин стер заботливой рукой темные брызги с ее платья. «Он швырял в тебя комья грязи, когда ты улетала?» спокойно спросил он. «А где твой левый башмак?»
«Какая разница! Наверное, еще наверху». Сибилла была взволнована: «Он хочет разрушить город!»
Теперь и вправду стало совсем неважно, чистое ли у нее платье, один или два башмака. «Но он пощадит город, если я к нему вернусь. Если ты захочешь этого, Фридолин, я вернусь».
«Нельзя подчиняться власти, если она несправедлива», сказал Фридолин. «Пойдем, я отведу тебя домой, к родителям».
ГЛАВА 14. О ТОМ, КАК В ГОРОД ПРИШЛА ГРЯЗЬ
С этого часа Фридолин день и ночь стоял на берегу реки рядом
О том, что городу грозит беда, знала, кроме Фридолина и Сибиллы, одна лишь старая цыганка. Больше никто. Жизнь города и горожан шла своим чередом, и невозможно было предположить, что приближается катастрофа.
Ничего не подозревающий Гайни удил рыбу в чистой речной воде. Он не знал, что мутная, густая грязь уже в пути, что она уже повалила с горы смертоносной удушливой лавиной и в ближайшие дни доберется до города, перекинется через берега и погребет под собой все живое. И в тот миг, когда беда войдет в город, когда вместо чистой речной воды в русло хлынут потоки холодной грязи, когда погибнет вся рыба… в этот момент ни Гайни ни кто–либо другой не будут знать, что это несчастье произошло из–за Сибиллы. Из–за того, что она отказалась остаться у Эльморка.
Гауни куда–то исчез вместе с родителями. Их не видели с того самого вечера, когда они столь диким способом пытались выведать у Сибиллы тайну ее полета, а она ускользнула от них, подобно маленькой птичке. Может быть, они спрятались от стыда? Или от злости? А может быть, они были чрезвычайно заняты и уже забыли об этом происшествии?
Нет, они ничего не забыли. Они сидели рядышком, ничего не ели и не пили, даже не спали. Они обсуждали вопрос: как переманить Сибиллу на свою сторону, сделать ее с в о е й, то есть, такой же, как они.
Полет! Это же просто мечта: можно очень просто стать очень богатым.
Только они не знали, что летать может лишь тот, кто совершенно бескорыстен. Но если бы даже они это узнали, то не поняли бы.
И наконец, однажды ночью в город пришла бурая грязь. Она ввалилась мутным, бесконечным потоком в русло реки.
Впереди сплошной серебряной массой неслась рыба. Птицы, перелетавшие через реку, падали, смертельно отравленные, в темную кашу, вздымавшуюся все выше.
Опасность росла с каждой минутой.
Омерзительно пахнущая грязь заполнила все русло реки, заливая подвалы и низко расположенные улицы. Транспорт остановился.
Многие люди получили отравления от ядовитых газов, некоторые ослепли.
Фридолин молча стоял на берегу и думал. Рядом с ним каменным изваянием застыла Пипа Рупа.
Людей охватил ужас. Они метались в панике, пытаясь что–то понять, обсуждали происходящее и не находили никакого выхода.
В газетах ежедневно появлялись новые тревожные сообщения. Приезжали фотографы. Они устанавливали свои старомодные аппараты на треногах, вставляли внутрь стеклянные пластины, покрытые бромистым серебром, забирались под свои черные платки и пытались запечатлеть катастрофу для потомков. Множество людей покинули город.