Эльва
Шрифт:
— Разговор окончен. Убери его, Эльва.
Прежде чем лейтенант успел раскрыть рот, намереваясь что-то добавить, Эльва телепортировала его обратно в камеру. Я вновь остался в одиночестве, в каюте мертвого капитана. Его портрет взирал на меня со стены. На лице — явная насмешка. В глазах злое — удовлетворение. Он явно меня невзлюбил.
— Эльва, а это не было опасным? — спросил я, чтобы разрушить иллюзию присутствия в каюте духа капитана. — Он мог на меня наброситься?
— Заключенный, сэр?
— Да.
— Это была… можно сказать, голограмма,
— Ясно. А почему он называет меня кроликом?
— Возможно, это сленговое выражение. Таким словом обозначают людей, добровольно отдавших себя на эксперименты во имя процветания науки.
— Не понял, — протянул я после паузы, — что-то не помню, чтобы я подписывал бумаги и отдавал себя на эксперименты…
— Сэр, согласно Всесистемной Конвенции, вы причисляетесь к разряду археологических находок — находясь в криокапсуле, вы были мертвы. Принимать решение о вашем оживлении имеют право только научно-исследовательские институты и некоторые правительственные организации. А я приняла это решение только потому, что вы находились в очереди на воскрешение.
— В очереди? — переспросил я, пытаясь ухватить хоть какую-то нить разговора.
— На вас уже проводились эксперименты, последняя фаза должна была начаться после вашего воскрешения — однако началась война с Демиургом, а потом напали корсары и…
— То есть я — вещь в прямом смысле слова? У меня нет никаких прав?
— Именно так, сэр. Но попытаюсь вас подбодрить: я восстановила ваши права — до тех пор, пока вы остаетесь в роли временного капитана.
Я скривился. Будущее мне опять перестало нравиться. Проклятые уроды!
Заложив руки за спину, я встал и зашагал от стены к стене. Но ничего, кроме деревянной облицовки каюты, перед глазами так и не возникло — похоже, выхода из сложившейся ситуации не существовало. Нависшие надо мной, как дамоклов меч, и, надеюсь, потерявшие «Эльву» пираты — это очень плохо, они меня убьют. Поиск спасения у «цивилизации» тоже не лучшая идея. Для них я — вещь, даже думать не хочу, что они со мной сделают. А оставаться здесь тоже нельзя — проснувшееся нечто по имени Демиург с удовольствием размажет «Эльву» по всем окрестным планетам.
Ладно, выход все-таки есть. Нужно починить реактор «Эльвы» и убраться отсюда туда, где нас никто не найдет. Возможно, придется остаток жизни провести в глубоком космосе, как отшельник в пустыне…. Хотя почему «как отшельник»? Вон сколько таких же, как я, находятся на корабле в замороженном состоянии — оживлю, и будет компания. Но это потом… как минимум после постройки реактора.
— Эльва, корабль для переброски меня на планету готов?
— Нет, сэр. Для производства корабля класса «Бот» потребовалось восстановить малую верфь. Некоторое утраченное оборудование было перенесено с других, но основное пришлось создавать на фабрике. Это заняло больше расчетного времени, так что производство бота было отложено на четыре с половиной часа. Оставшееся время составляет сорок три минуты.
— Понятно. А сколько осталось энергии в аккумуляторах?
— В накопителях, сэр.
— Один
— Двенадцать процентов, капитан.
— Почти на дне… Слушай, у меня плохое предчувствие, мне кажется, нас скоро найдут пираты.
— Вряд ли, сэр. Скорее, сюда прибудет флот ОСА.
— С чего ты взяла?
— Я отправила запрос о помощи и краткий доклад о произошедших событиях сразу, как только вы уничтожили сторожки корсаров.
Я замер столбом, внутри все похолодело, а мозг, наоборот, казалось, разогрелся почти до точки кипения.
— Почему ты не сообщила мне? Почему не спросила у меня разрешения?
— Я действовала согласно инструкции, капитан.
— Больше так не делай.
— Не могу обещать, сэр.
— И когда прибудет флот? — спросил я, помолчав.
— Время на прохождение сигнала направленного сообщения отсюда до ближайших систем Аливрии составляет примерно неделю. Путь флота ОСА займет еще один или два дня.
— Сигнал движется медленнее флота? — удивился я.
— Разумеется, сэр. Флот оснащен гипервременными двигателями. И еще, капитан. Вы можете ускорить посылку сообщения, если отдадите приказ построить гипервременной зонд, который отправится прямиком к Аливрии, что позволит сэкономить дней пять.
— Нет, — выдохнул я, — не стоит. Кстати, Аливрия — это что?
— Центральная планета, можно сказать — столица человеческой цивилизации.
— А Земля?
— Это и есть Земля, сэр. Просто шесть сотен лет назад, в разгар эпохи колонизации, она была переименована. Я употребляю слово Земля для того, чтобы избежать путаницы в нашем с вами общении.
— А ОСА расшифровывается как…
— Объединенные Системы Аливрии.
— Ладно, Эльва, довольно об этом. Опять башка разболелась. Вы что, даже воскресить по-человечески не можете?
— Капитан, длительность вашего плохого самочувствия аномальна. Возможно, это результат экспериментов, проводимых над вашим телом в криокапсуле.
— И что это были за эксперименты? — нервно спросил я.
— Не могу знать, сэр. Информация засекречена даже от меня.
Как же все плохо-то!
Я подошел к скафандру, провел пальцами по гладкой холодной поверхности, закрыл ладонью один из фонарей на груди и немного полюбовался проступающим под пальцами красноватым сиянием. Вроде бы не испытываю чувства нереальности, но от этого не становится легче. Чувствую себя усталым и пьяным — закрадываются мысли, что мне нужна помощь психиатра.
Ладно, отбросить сомнения в своем психическом здоровье и залезть в скафандр — настала пора готовиться к спуску на Эльву Двадцать-четырнадцать.
Скафандр принял меня в себя как родного. На этот раз я не испытывал того ужасного давления, которое навалилось на меня во время «первой примерки». Напротив, когда тела коснулся гладкий и мягкий материал обивки, я ощутил тепло и защиту — наверно то же чувствует еще не вылупившийся птенец. А опустившееся забрало шлема наделило каюту такими красками, слово я оказался в картине одного из великих художников-реалистов.