Элвис Пресли: Реванш Юга
Шрифт:
Обязательства по контракту с фирмой грамзаписи вынуждали полковника пытаться издать тематические компиляции, но Ар-си-эй без всякого воодушевления встретила его предложение в энный раз выпустить сборник лучших песен из кинофильмов или сборник для детей. Фелтон Джарвис с отчаяния согласился сделать альбом в Грейсленде, зная, что это последний шанс пробудить хотя бы подобие интереса у певца, подавленного скукой и депрессией.
Сеансы звукозаписи, устроенные в начале февраля 1976 года, сразу не заладились. Во-первых, грузовик с передвижной студией Ар-си-эй сломался и его пришлось буксировать в Грейсленд. Но еще тревожнее была полная незаинтересованность Элвиса, на которого вдруг вновь накатили фантазии поборника правосудия. Только что вернувшись из Денвера, где он присутствовал на похоронах брата своего друга-полицейского,
Недоверие к бывшей мачехе никогда не мешало Элвису строить из себя старшего брата по отношению к трем ее сыновьям, которых он баловал в отрочестве, а потом ввел в свое ближайшее окружение. На самом деле Рикки Стэнли еще в ранней юности познал радости амфетаминов благодаря Пресли, а уж потом перешел на героин. Маскируя собственные грехи наркомана гневными речами в адрес поставщиков наркотиков, Элвис собрался осуществить план, достойный Чарлза Бронсона из «Жажды смерти» — этот фильм, недавно вышедший на экраны, произвел на него сильное впечатление.
«Благодаря своим связям в местной полиции он получил список всех, кто торговал наркотиками в Мемфисе, — рассказывает Присцилла. — Однажды вечером он позвонил мне и сказал: „Цилла, если тебе когда-нибудь понадобится кого-нибудь пристрелить, только скажи. Смотри только, это страшная тайна“». Близкие пытались утихомирить Элвиса, дожидаясь конца приступа, но это было нелегко. Как вернуть с небес на землю человека, накачанного возбуждающими средствами, уже двадцать лет как оторванного от реальности окружением, существующим только за счет угодливости и лести? Пресли вызвал к себе в комнату нескольких телохранителей, и те увидели разложенный на полу арсенал из двадцати ружей, нескольких автоматов и гранатометов. План Элвиса был прост: имея алиби в виде присутствия в Грейсленде Фелтона Джарвиса и команды Ар-си-эй, прочесать нынче ночью улицы в центре города и железной рукой вычистить оттуда всякую сволочь.
Пустив в ход всю свою силу убеждения и, наверное, накачав солидной дозой успокоительных, Рыжий Уэст сумел успокоить Пресли, к которому на следующее утро как будто вернулась способность трезво мыслить. Все так же в форме полиции Денвера он картинно появился 2 февраля в «комнате джунглей», где продюсер установил передвижную студию. Мысль о том, чтобы записывать песни у себя в доме, на короткое время задела его музыкальную струну, и за одну неделю он записал на пленку альбом «С бульвара Элвиса Пресли», а также наброски последней пластинки в 33 оборота, вышедшей при его жизни, — «Moody Blue». Джарвис рассчитывал на более обильный урожай, но хотя бы ушел не с пустыми руками. Когда в последний день Элвис явился с ружьем и стал расстреливать из него репродукторы, тот понял, что настаивать бесполезно.
Чтобы выкарабкаться из финансового застоя, в котором оказался Пресли, вся надежда была на сцену. Полковник, подталкиваемый всепожирающей страстью к рулетке, впервые согласился на предложение продюсера, жаждущего устроить новогоднее шоу с Элвисом. До сих пор тот всегда проводил праздники в семейном кругу, но уход Присциллы заставил его пересмотреть свою позицию.
«Новогоднее явление Элвиса» произошло в Понтиаке, штат Мичиган, 31 декабря 1975 года. Прошло оно по-королевски, потому что Пресли выступил перед шестьюдесятью тысячами зрителей за гонорар в 800 тысяч долларов — по тем временам настоящий рекорд. От великого до смешного — один шаг: во время выступления, в ледяной обстановке огромного дворца спорта с плохой акустикой, звезда, затянутая в слишком узкий костюм для своего раздобревшего тела, услышала, как посреди спектакля лопнули брюки. Это было тем более неприятно, что нижнего белья Элвис никогда не носил. Закончив выступление, он устремился к «Лайзе Марии» и вернулся в Грейсленд, где провел новогоднюю ночь вместе с Линдой, пересматривая старые серии из «Летающего цирка Монти Пайтона».
Несмотря на кампанию в прессе, устроенную Ар-си-эй, чтобы отпраздновать 400 миллионов распроданных пластинок, в 1976 году продолжился спад, начавшийся в предыдущем сезоне, несмотря на нарастающий темп концертов — 126, если считать пятнадцать выступлений весной в «Сахара Тахо» и еще пятнадцать
Гастроли возобновились в феврале, сразу после сеансов звукозаписи в Грейсленде. Оркестр пришлось частично обновить: несколько музыкантов ушли, не выдержав перепадов настроения своего руководителя. В том году Америка пышно праздновала двухсотлетие обретения независимости, шоу Элвиса Пресли выглядело в глазах многочисленной публики вершиной творческих свершений, залы были всегда полны. Кстати, певец решил по-своему отпраздновать юбилей, включив в свой репертуар несколько патриотических гимнов, в том числе «Прекрасная Америка» и «Боже, благослови Америку», которые он исполнял, приложив руку к сердцу, в звездно-полосатом комбинезоне, специально сшитом для этой цели. Массы его обожали, поклонники обожествляли, и нередко после концертов его постельное белье или обрывки фольги, которой оклеивали окна гостиничных номеров, продавали с торгов: 96 долларов за пару простыней, 250 долларов за наволочку, 105 — за коврик из ванной…
Если превращение «гадкого утенка» рок-н-ролла в глашатая господствующей идеи покорило американскую глубинку, украдкой смахивавшую слезу при виде того, как он покидает сцену в развевающемся плаще — что-то среднее между евангелистом и Бэтменом, — самые благосклонные к нему журналисты были ошеломлены, побывав на нескольких кошмарных концертах. Редко какой артист способен выступать ровно при любых обстоятельствах, но Элвис просто поражал своим непостоянством. 3 июня он предстал перед публикой в Форте Ворт во вполне приличной форме, несмотря на лишние килограммы, не позволявшие ему двигаться так же легко, как раньше, и шоу прошло без эксцессов. Зато месяц спустя его возвращение в тот же техасский город ознаменовалось провалом, сопоставимым только с фиаско на концерте в конце августа, о котором Боб Клейпул напишет в «Хьюстон пост»: «Бессвязный любительский спектакль, на сцене спотыкающийся человек с заплетающимся языком, ничем не заслуживающий титул короля рок-н-ролла. После долгой карьеры покорителя сердец Элвис Пресли разбил мое собственное».
Бормотание вместо пения, нечеткие движения, провалы в памяти — его выступления становились всё более бессвязными, но публика принимала его хорошо, крича о своей любви к Королю. Еще до своей жалкой смерти, в период упадка катастрофического царствования певец уступил место бесплотной и вневременной легенде. Элвис сознавал эту метаморфозу и даже иногда высмеивал почитание своих поклонников с горьким смешком, его охватывало чувство вины, когда он понимал свою несостоятельность. «Послушайте только этих идиотов! — крикнул он как-то своим аккомпаниаторам прямо во время спектакля. — Этим людям плевать, плох я или хорош. Я тут валяю дурака, а им нравится».
Творческие срывы усугублялись хозяйственными проблемами, подрывавшими бюджет Пресли. В среднем собственное окружение обходилось Элвису в полмиллиона долларов в год, выплачиваемых в виде жалованья, — теперь, в «голодные» годы, Вернон хотел бы урезать эти траты. Жертвами бюджетных сокращений в июле стали Рыжий Уэст, его кузен Санни, а также их самый ревностный приспешник Дейв Хеблер. Несколько человек, пострадавших в стычках с этими телохранителями Элвиса, подали на певца в суд, что грозило серьезными расходами, и Вернон решил действовать на опережение по совету частного детектива Джона О'Грейди.
Полковник тоже дал на это свое благословение, но Элвис предоставил отцу самому уладить это дело, самоустранившись от проблем, как это свойственно слабым людям; укрывшись в Лас-Вегасе, он ждал, пока минует гроза, и проходил между гастролями новый курс лечебного сна для похудения. Рыжий Уэст был задет не столько своей отставкой, сколько предательством бывшего школьного друга. Он перешел в контратаку и стал подыскивать издателя для публикации своих воспоминаний.
Король был «священной коровой», и до сих пор еще ни один член его окружения не нарушил закон молчания. Одна из задач Джона О'Грейди, составлявшего донесения о новых подружках Элвиса, как раз и заключалась в том, чтобы определить, насколько они болтливы, но никто даже не предполагал, что кто-то из числа самых близких друзей сможет однажды восстать против своего босса. Это заблуждение могло стоить Элвису «трона», и так уже изрядно поколебленного бульварной прессой, с тех пор как «Пейджент» и «Нэшнл инкуайрер» ополчились на него накануне сорокалетия.