Эмблема предателя
Шрифт:
– А-а-ах! Мне же больно, сука!
Левой рукой он взялся за крышку и отбросил ее. Алиса пыталась сбежать, но переулок был слишком узким. Нацист схватил ее за блузку и с силой потянул. Алиса развернулась, блузка порвалась, приоткрыв грудь в бюстгальтере. Штурмовик, уже поднявший руку, чтобы ее ударить, на мгновение застыл, увидев такое, колеблясь между яростью и возбуждением. Этот взгляд наполнил сердце девушки страхом.
– Алиса!
Она посмотрела в сторону выхода из переулка.
Там был Пауль, в жалком состоянии, но это был
Ему пришлось сделать большой крюк, пытаясь придумать, как пробраться внутрь. Он искал полицейских, солдат - кого-нибудь, кто мог рассказать, что происходит в пивной, но наткнулся лишь на несколько мюнхенцев, которые либо аплодировали, либо освистывали участников переворота с благоразумной дистанции.
Перебравшись на другой берег по Максимиллиансбрюке, Пауль стал расспрашивать на улице прохожих. Наконец, кто-то сказал ему, чтобы шел в переулок, куда выходит дверь из кухни, и Пауль побежал туда, молясь, чтобы не было слишком поздно.
Когда он увидел снаружи Алису, борющуюся с каким-то человеком, его удивление было так велико, что вместо того, чтобы напасть внезапно, он как идиот объявил о своем присутствии. Когда штурмовик вытащил пистолет, Паулю не оставалось ничего другого, как броситься на него. Он влетел плечом в живот нациста, завалив того наземь.
Они покатились по мостовой, борясь за оружие. Штурмовик оказался сильнее Пауля, который к тому же был совершенно изнурен после всех событий последних часов. Неравная драка длилась меньше пяти секунд, и за это время нацист отпихнул Пауля, встал на колени и нацелил на него пистолет.
В это время Алиса, снова схватив металлическую крышку ведра, воспользовалась этой возможностью и, держа крышку обеими руками, со всей силой ударила. Звук от удара прокатился по переулку, как звон тарелок в оркестре, нацист закатил глаза, но не упал. Алиса ударила еще раз, и он, наконец, рухнул ничком на мостовую.
Пауль поднялся и подбежал, чтобы ее обнять, но она отстранилась и присела.
– Да что с тобой? Всё в порядке?
Алиса в ярости поднялась. В руках она держала то, что осталось от камеры, полностью сломанной. Ее раздавили во время драки.
– Вот, посмотри...
– Да, ее уже не починить. Но ты не переживай, купим тебе другую, еще лучше.
– Ты не понимаешь! Там снимки...
– Алиса, у нас мало времени. Мы должны убраться отсюда, прежде чем сюда явятся его дружки.
Он хотел взять девушку за руку, но она выдернула руку и побежала в северном направлении.
42
Они неслись без оглядки,
– Боже правый, Алиса, ты даже не представляешь, что я пережил, - сказал он, целуя ее в губы. Она вяло ответила на поцелуй.
– Что случилось?
– спросил он.
– Ничего.
– Что-то не похоже, - раздраженно ответил Пауль.
– Я тебе говорю, что ничего не случилось.
Пауль отвернулся и решил, что лучше не продолжать. Когда Алиса пребывала в таком настроении, спорить с ней было так же бесполезно, как пытаться выбраться из зыбучих песков: чем активнее барахтаешься, тем глубже затягивает.
– С тобой всё в порядке?
– спросил он наконец.
– Ты ранена или...?
Она лишь покачала головой. Только теперь она обратила внимание, как ужасно выглядел Пауль. Его рубашка была залита кровью, лицо покрыто сажей, глаза покраснели.
– Что с тобой случилось, Пауль?
– Мама умерла, - ответил он, понурив голову.
Пока Пауль рассказывал ей о том, что произошло этой ночью, Алиса всё больше проникалась к нему жалостью и и чувствовала всё больший стыд за свою несдержанность. Раз или два она даже открыла рот, чтобы попросить прощения, но она никогда не верила в силу этих слов. Ее неверие подпитывалась безмерной гордостью.
Когда Пауль повторил последние слова матери, Алиса была потрясена. У нее просто в голове не укладывалось, что жестокий, испорченный Юрген может быть братом Пауля; но при этом она почему-то нисколько не удивилась. Темная сторона натуры Пауля иногда приоткрывалась перед ней, подобно тому, как порыв осеннего ветра вдруг врывается в безмятежный уют теплого дома, всколыхнув занавески. Так же и здесь: несмотря на то, что она скорее умерла бы, чем призналась бы себе в этом, но в тот далекий день, когда она впервые встретила его на вечеринке, она почувствовала в нем ту же животную страсть, которая отличала Юргена; именно она будоражила девушку во снах, и нельзя сказать, чтобы эти чувства были ей неприятны, как следовало бы ожидать, руководствуясь доводами рассудка.
Когда Пауль рассказал о своем налете на ломбард и о том, что ему пришлось ударить Метцгера, чтобы тот заговорил, Алиса очень испугалась. Всё, что касалось этого предмета, казалось невыносимым, и ей захотелось как можно скорее с ним разделаться, пока оно ее не поглотило полностью.
Напоследок Пауль рассказал, как бежал в пивную.
– Вот и всё.
– Думаю, этого более чем достаточно.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Но ты же не собираешься и дальше раскапывать это дело, да? Ведь и так ясно, что есть люди, которые пойдут на любые преступления, лишь бы правда никогда не вышла наружу.