Емельян Пугачев. Книга 1
Шрифт:
«Наемка батраков в имение графа Кауфмана»
В очереди сотни две оборванцев. Тут были и молодые люди с наглым выражением лица и кабацкими ухватками, были и пожилые, бородатые, были безрукие калеки, горбуны, кривые, хромоногие, попадались и красивые парни, они весело пересмеивались друг с другом и подмигивали проходившим девушкам. По пояс голый, босой парень с кровоподтеками возле заплывших глаз, с расцарапанными в драке спиной и грудью то прицеливался залезть в карман соседа, то ощупывал свои штаны, очевидно, собираясь
Тут толкались представители многих наций. Вот горбоносый турок в красной феске, вот усатый румын в синей короткой куртке с медными бубенцами вместо пуговиц, вот бритоусый шотландец с рыжей, из-под нижней челюсти, бородой и трубкой в пожелтевших больших зубах, вот медно-бронзовый бородатый грек; его лицо как бы смазано жиром, из ушей и ноздрей прут волосы, он жует маслины, сплевывает косточки в спину соседа.
Офицер Болотов, прикрывшись епанчой и спрятав офицерскую шляпу, вошел в полутемный, освещенный небольшим окном каретник, густо набитый народом.
За небольшим столом возле самого окна сидел жирный, с отвисшими щеками, прусский капрал. Полуоблезлая голова его склонилась над квитанционной книгой, куда он вписывал завербованных. На столе — грязный парик, жбан квасу, плетка со свинцовой пулькой на конце и серебряная большая табакерка. Не заметив скрытно притаившегося в уголке русского офицера, он продолжал заниматься своим делом.
— Ты! — и капрал строго воззрился зелеными узенькими глазами в простодушное лицо стоявшего пред ним детины с покатыми плечами. Высокий детина задвигал хохлатыми бровями и пискливым, не по росту, голосом сказал:
— Я батрак. Жена, трое детей. Ежели положите хорошее жалованье — пойду. Вы мало платите…
И весь каретник взволновался, закричал:
— Мало платите! Прибавьте… А то плюнем и уйдем.
— Я не имею права прибавить. Жалованье утверждено хозяином. Четыре талера пять грошей в месяц…
— Нам остается три талера, а талер и пять грошей каждый месяц отбирается будто бы на обмундирование… Грабеж!
— Все время так платим, много лет! — кричал капрал.
— Правда, много лет… Только в прежнее время с московитами войны не было. Прежде воевали с французами да с австрийцами. А с русским сцепишься, живым от него не уйдешь. Да мы лучше в леса грабить бросимся, чем жизнь отдавать за ваши фальшивые деньги…
— Что?! Фальшивые?! — привскочил капрал и стегнул плетью себя по голенищу. — Не желаете, марш вон! Ваши ноги к полу не припаяны.
— А ты не кричи, господин капрал. Не своей волей пришли к тебе. Нужда гонит.
— Ну, ты! Согласен? — снова уставился капрал в плаксивое лицо высокого детины.
— Лошади нет, коровы нет, королевские гусары отобрали… И работы нет. Согласен, — сморгнув слезу, сказал детина.
— На, — и капрал протянул ему квитанцию. — Явка через два дня в казарму крепости Кюстрин, в семь часов десять минут утра. Следующий!
К столу один за другим протискивались иностранцы, быстро соглашались на условия. Рассматривая паспорта и подмаргивая какому-либо дюжему в клетчатых штанах ирландцу,
— Краденый… Фальшивый паспорт-то. Ведь не твой? Ведь ты у какого-нибудь убитого вытащил. Я вас, мародеров, знаю. Вы на войне награбите того-сего да и до свиданья. Да с чужим паспортом в вербовку снова лезете. Я вас зна-а-ю, молодчиков. Вот один хват из Литвы пять раз бежал с войны, пять раз к нам нанимался. На шестой раз я своеручно пулю ему в лоб загнал. Ну, ладно… Только чтоб по-честному служить. Следующий!
Оттирая других, к столу подошли сразу четыре мордастых голодранца.
Они одного роста и похожи друг на друга. От них пахло прелью и свинарником. Перемигнувшись и тупоумно захихикав, они сказали:
— Мы воры. Мы, господин капрал, бывшие воры. Мы неделю тому назад освобождены из тюрьмы.
— А-а-а-а… Так бы и говорили толком, — сказал капрал, насмешливо оттопырив жирные губы. — Ворами мы не брезгуем, берем, берем. Воры, особливо же головорезы, народ храбрый. Берем, берем. Только знайте, ребята, я вас в свою роту возьму, я вас вышколю. Я своему гренадеру из воров палкой затылок пробил под Цорндорфом. А теперь он произведен в капралы. Берем, берем воров… — Запыхтев, капрал выписал квитанцию и подал им.
— А деньги? — в один голос спросили воры.
— Деньги в казарме, ребята.
— Да мы со вчерашнего вечера не жравши. Дайте хоть по два талера на брата.
— Без разговоров! — топнул капрал, и его узенькие глазки сердито расширились.
— Нам воровать, что ли, идти опять? Мы не хотим быть ворами. Мы, может быть, почестнее вас теперь. Дайте талер.
— Не дам, нахальные ваши морды!
— Чтоб вас черт побрал с войной вместе! — Они скомкали квитанции и швырнули их в голову остолбеневшего капрала. Тот выскочил из-за стола, сгреб двух воров за шиворот и поволок их к двери. Воры крутились, орали, старались вырваться. Капрал с силой вышвырнул их на улицу. Воры, захохотав, побежали вчетвером вдоль переулка.
Капрал, отдуваясь и пыхтя, устало опустился на скрипучую скамейку.
Стал доставать платок, чтоб отереться, и вдруг во всю мочь завопил:
— Кошелек!.. Кошелек из кармана!.. Ай, ай, и серебряная табакерка! — весь дрожа, капрал вскочил, губы его кривились, глаза моргали. — Лови, держи! — бестолково метался он, совал в стол квитанционную книгу, гнал всех вон:
— Идите, друзья… Контора закрыта… О, мой бог!
— Вы арестованы, — по-немецки кто-то произнес сзади него крепким голосом.
Он обернулся, попятился от русского офицера, подобрал тугой живот, сделал руки по швам, сказал растерянно:
— За что? Кто имеет право меня арестовать? Я управляющий имением графа Кауфмана. Я частным образом набираю здесь батраков для полевых работ на землях его сиятельства…
— Врете! Я знаю, кто вы и куда набираете людей. На территории, принадлежащей российской короне, вы не имели права заниматься вербовкой солдат в армию нашего врага. Вы арестованы.
Пугачев с казаками уже стоял возле двери в сарай.