Емельян Пугачев. Книга 2
Шрифт:
— Ревнивец, — обратясь к своей подруге, графине Брюс, шепнула Екатерина и поднялась. Вскочил и принц. Тотчас за ними поднялись и все гости.
Императрица предложила принцу руку, и они оба, окруженные свитой, двинулись в Белый зал. Принц издал некий птичий звук, и тогда евнухи, переменив места, вознесли балдахин над головой царицы.
Принц млел, принц был покорен Екатериной. Поддавшись искушению, он украдкой погладил бело-розовую оголенную руку ее. Екатерина сдержанно улыбалась, продолжая милостиво кивать публике, стоявшей шпалерами на её
Вдоль стен первого зала тянулись длинные столы, изобильно уставленные всевозможными фруктами. Во втором зале на столах горы пирожных, мороженого, шалей (желе), шоколадных и прочих конфет, от которых веяло тонким благоуханием. В третьем зале — ендовы и бутылки с прохладительными.
В Белом зале было многолюдно: на вечере присутствовало до восьми тысяч приглашенных горожан. Шли шумные танцы. Петербург продолжал веселиться.
Екатерина приостановилась. Потемкин с азартом отплясывал мазурку. Он так крутился и с такой силой топал, что по дворцу шли гулы.
Принц дал евнухам по легкому щелчку и, переняв у них ручки балдахина, сам теперь держал над головою «божества». Проводив императрицу до жилых покоев, все возвратились в пышные, торжественные залы.
Разгорячившийся принц выпил залпом три бокала холодного шампанского, вынул из кармана миниатюрный граненый флакончик с отрезвляющим снадобьем, изготовленным факирами, понюхал из него взатяжку правой и левой ноздрей, затем, оставив евнухов и двух своих адъютантов, смешался с массой гостей.
Он ходил среди них, как по базару, и бесцеремонно рассматривал хорошеньких женщин, словно цыган лошадей. Затем он выбрался к танцующим и, забыв Екатерину, сразу был пленен тремя очаровательными красавицами: графиней Шереметевой, графиней Строгановой, княжной Уваровой. Рослые, цветущие, резво переступая ножками, они то стремительно неслись в веселом танце, то, грациозно приседая, медленно проплывали в менуэте.
Принц пощелкивал языком и пальцами, издавал звуки, подобные блеянию барашка, хлопал в ладоши, улыбался.
После гавота все три грации, подхватив друг дружку под руки и обмахиваясь веерами, прохаживались в окружении светской молодежи по залу.
Принц следовал за ними. Он был от красавиц в непосредственной близости и не спускал жадного взора с их оголенных спин. Вот он быстро опередил их, затем круто повернулся и, сверкая алмазным пером в чалме, двинулся им навстречу. Прикладывая ладонь ко лбу и сердцу, он отдавал им жеманные поклоны, в то же время всматриваясь в их возбужденные танцами лица. Он проделывал это три раза, то есть три раза обгонял их и снова шел им навстречу, и снова отвешивал им поклоны, вызывая своим поведением улыбки и дружный смех наблюдавших его гостей. Он отошел к столу, наскоро выпил еще бокал шампанского, снова понюхал отрезвляющее снадобье, вынул из кармана блестящую дудочку и продудел какие-то призывные ноты. К нему подскочили его люди. Он сказал адъютанту:
— Приведи сюда самого главного, самого высокого, что подходил к царице.
Адъютант
— Генерал Потемкин, — сказал он — ожидает вашу светлость в Круглой зале.
Охмелевший принц не без гримасы досады пожал плечами, но все же поспешил за адъютантом.
В небольшом круглом зальце, куда он вошел, никого, кроме Потемкина и его свиты, не было. Потемкину было известно о странном поведении принца в зале. Он сидел за овальным столиком, на котором помещался графин с винным крепчайшим спиртом, разбавленным ямайским ромом, и два больших кубка. При появлении принца Потемкин поднялся.
— Ваша светлость, — сказал он по-французски, и его живой глаз заулыбался. — Перед началом нашей беседы мы, по русскому обычаю, должны осушить с вами кубки в честь всероссийской императрицы, — и он подал принцу до краев наполненный кубок.
Принц тянул обжигающий напиток долго. Покончив, наконец, он выпучил глаза и с головы до пят встряхнулся. Принц и Потемкин разговаривали стоя.
— Генерал, — начал Джехангир, — мне необходимы три женщины, которых я облюбовал: две беленькие в голубых одеждах и одна черненькая в белом.
Желал бы приобрести их в собственность. И чем скорее, тем лучше! Думаю, что сделать будет не трудно: женщины очень некрасивы собой, подслеповатые и кривобокие, и я надеюсь, что их владельцы не возьмут за них дорого… Я прошу, ваше превосходительство, оказать мне содействие.
— Но, ваша светлость, мы людьми не торгуем, — возразил Потемкин, и его мясистые напудренные щеки дрогнули в едва сдерживаемой улыбке.
— О, я привык, генерал, чтоб мои просьбы исполнялись, — задирчиво проговорил принц, и так как его ноги стали от выпитого спирта слабеть и подгибаться, он схватился левой рукой за край стола.
— Повторяю вам, ваша светлость, мы человеческими душами не торгуем.
— Генерал! — вскричал косноязычно принц. — Во-первых, я говорю о женщинах, а вы — о душах… И потом, вы говорите не правду. Я просматривал ваши газеты… И переводчик все утро читал мне объявления о продаже именно людей… душ…
— Гм, гм, — промычал Потемкин; по его высокому лбу скользнули морщинки. — В редчайших случаях, принц, некоторые хозяева действительно продают людей, но… только не на вывоз за границу, ваша светлость, только не на вывоз!
— Не правда, не правда, генерал! Мой человек вчера купил очень молоденькую красотку за горсть золота…
— Поверьте, принц, эта красотка будет от вашего человека отобрана полицией…
— Ошибаетесь, генерал. Ваша полиция получила две горсти золота и…
— Ваша светлость, — перебил его Потемкин, — прошу вас выпить кубок в честь вашей прекрасной Индии, — и подал Джехангиру до краев наполненный кубок.
— Гран мерси, гран мерси!
Потемкин выпил кубок не морщась; принц расставил ноги, на его лице изобразилось отчаяние, он пил огнеподобную жидкость большими глотками, с содроганием. Оправившись, он произнес вопросительно: