Эмеслам
Шрифт:
— Что у тебя под мехенди? — спрашивает он.
— Там… шрам от ожога… — задыхаясь, выговаривает Валерия.
Трудно говорить, когда кажется, что его член сейчас ей до горла дойдет!
— Ожог? Откуда?
— Дома случился пожар…
Мужчина как будто погрузился в задумчивость. Она подумала было, что сейчас он откажется заниматься с ней сексом — ведь, как сказала Гюльнара-гашан, сардар не любит «порченных». Но через мгновение он принимается за действие, стремительно наращивая темп толчков внутри нее. Его бедра влажно стучат о ягодицы зеленоглазой женщины под аккомпанемент
В этой позе Валерии даже больнее, чем в предыдущей — из-за угла наклона ее тела член мужчины проникает еще глубже, чем прежде, и тем самым причиняет куда больше боли. В глазах стоит густой туман, а все нервные клетки организма гудят от перенапряжения. Она царапает ногтями поверхность стола и кусает губы, призывая на помощь всю свою волю, но ее все сильнее охватывает безудержное отчаяние. Еще немного — и она не сможет выносить этого мучения!
— Пожалуйста! Прошу вас! — умоляюще воскликнула она.
Он и не подумал остановиться, а только бросил ей:
— Я разрешал тебе говорить, эрэ?
— Прошу вас, мне очень больно в этой позе! — не замолкала Валерия, отчаяние придало ей смелости.
Он все-таки остановился и, тяжело дыша, наклонился к ней.
— Значит, больно?
— Да! — всхлипнула она, все еще лишенная возможности оторвать голову от стола.
Послышался саркастичный смешок.
— Ты делаешь одну ошибку за другой, эрэ! Сначала кинулась на меня с ножом и я решил, что завтра твой муж получит сто ударов палкой у тебя на глазах. А сейчас ты мешаешь мне получить удовольствие… Скажи-ка, надо ли мне прибавить еще сто палок для твоего дорогого супруга?
— Нет! Прошу вас! Не надо! — тут же взмолилась зеленоглазая женщина.
Он сделал круговое движение бедрами, заставляя член внутри нее болезненно задвигаться.
— Так как, эрэ, тебе больно? — поинтересовался он.
— Нет! Мне очень приятно! Очень! — простонала та.
— Тогда проси меня о том, чтобы я продолжил, — похоже, он ухмылялся, говоря эти слова.
— Пожалуйста, не останавливайтесь! Я хочу, чтобы вы продолжили…
— Я очень этого хочу, мой господин, — поправил он её.
— Я очень этого хочу, мой господин! — послушно повторила Валерия.
Толчки возобновились, причем стали еще более грубыми чем прежде. Зеленоглазая женщина вцепилась зубами в ребро своей ладони, пытаясь заглушить свои крики. Ей казалось, что эта пытка не закончится никогда — сардар явно был любителем затяжных любовных утех, быстрый финиш его не устраивал. Она вновь балансировала на грани потери сознания, чувствуя, как все ее нутро горит от боли. Когда мужчина достиг пика наслаждения, он последний раз с силой вонзился в ее лоно, наполняя его своим семенем, после чего замер.
— Тебе понравилось, эрэ? — тяжело дыша, спросил он.
— Да… мой господин… — скорее прошелестела, чем прошептала Валерия.
Он рывком вынул из нее свой орган и выпустил из своей хватки.
— Можешь уйти. Так и быть, сегодня я не стану слишком много требовать от тебя, — милостиво сказал
— Б-благодарю в-вас, господин!
Зеленоглазая женщина с трудом выпрямилась, ощущая, как болит каждая клетка ее тела. Она подняла с пола платье и не без труда натянула его на плечи. После чего, едва переставляя ноги, пошла к дверям. Больше всего на свете сейчас она боялась, что сардар окликнет ее и прикажет вернуться. Но тот сдержал свое обещание и позволил ей покинуть апартаменты.
Глава 4
4
Выйдя за дверь, Валерия вновь оказалась в фойе.
Оказавшись за пределами покоев, она пошатнулась и едва не осела на пол, чувствуя, что последние силы оставили её. Сразу же к ней поспешили служанки в униформе. Правда, это были не те две женщины, что сопровождали ее целый день, а другие. Они подхватили её под руки и, поддерживая с двух сторон, повели к лифту. Каждый шаг отдавался болью в теле Валерии, она ощущала, как слезы начинают душить её, комом перекрывая горло.
В лифте Валерия, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.
Она плакала навзрыд — горько и громко, сотрясаясь всем телом от истерики. Если бы женщины не поддерживали её с обоих сторон, то она бы упала, потому что ноги отказывались держать её. Из-за слез, застилающих взор, Валерия не видела, куда её ведут — впрочем, сейчас это совершенно не волновало женщину. Она могла думать только том, насколько ей больно и плохо от пережитого унижения. Ей хотелось забиться куда-нибудь, словно израненному зверьку в норку, чтобы не видеть и не слышать никого вокруг.
С огромным облегчением Валерия поняла, что женщины, укладывают ее на какую-то кровать, предварительно сняв с нее тяжелое платье. Постель на ощупь казалась поразительно мягкой и прохладной, и эта прохлада принесла Валерии облегчение, окутав ее. Зеленоглазая женщина свернулась в комок, согнув ноги в коленях и подтянув колени к животу, а служанка укрыла ее сверху легким покрывалом. Валерия спрятала лицо в подушку, надрываясь от тяжелых, разрывающих ей грудь, всхлипов.
— Бедная девочка… Всё позади, не бойся, — рука служанки легла ей на плечо и принялась тихонько поглаживать. — Давай, поднимись! Выпей немного успокоительного…
Настойчивым и одновременно ласковым движением служанка заставила Валерию оторвать голову от подушки и немного приподняться — настолько, чтобы возможно было сделать несколько глотков из чашки. Женщину колотило такой крупной дрожью, что она, прикоснувшись губами к краю чашки, расплескала едва ли не половину содержимого.
— Ничего, ничего, не торопись, — приговаривала служанка терпеливо.
Со второй попытки Валерии удалось сделать несколько глотков. Напиток был прохладным и слегка вяжущим на вкус. Убедившись, что она приняла снадобье, служанка позволяла Валерии снова лечь на подушку. После чего осталась сидеть рядом, легонько поглаживая вздрагивающую женщину по плечу. Странно, но эти прикосновения ободряли Валерию, создавая иллюзию некой заботы о ней. Невольно она вспомнила о матери, которая в детстве Валерии часто подходила к кровати дочери по ночам, чтобы успокоить её.