Эмиль из Леннеберги
Шрифт:
Угадай – удивился папа или нет? Эмиля там не было.
– Он сбежал через окошко, плутишка этакий! – сказал папа.
Но, выглянув в окошко, он увидел, что густая крапива под окном по-прежнему стоит высокая и пышная и нисколько не примятая. Тут папа перепугался.
«Что-то неладно, – подумал он. – Крапива не помята, по ней никто не ходил».
Маленькая Ида разревелась. Куда девался Эмиль? Лина часто пела грустную песенку о девочке, которая обернулась белой голубкой и улетела, чтобы не сидеть взаперти. Эмиля тоже заперли, и кто знает,
Маленькая Ида еще пуще разревелась и, указав на курицу, спросила:
– Может, это Эмиль?
Папа так не думал. Но на всякий случай побежал к маме спросить, не замечала ли она, что Эмиль умеет летать.
Нет, мама ничего такого не замечала. В Каттхульте поднялся страшный переполох. Какой уж тут праздник. Все бросились на поиски Эмиля.
– Ясное дело, где же ему быть, как не в столярке, – сказала мама папе.
И все кинулись туда и стали обыскивать все углы.
Но Эмиля в столярной не было. Там было всего-навсего пятьдесят пять деревянных старичков, выстроившихся рядами на полке. Фру Петрель никогда не видела столько деревянных старичков зараз и удивилась, кто бы это мог их выстругать.
– Кто, как не наш Эмиль! – сказала мама и заплакала. – Он был такой чудесный малыш!
– Еще бы! – поддакнула, дернув головой, Лина. А потом добавила на чистейшем смоландском наречии: – Поглядим-ка лучше в кладовке!
Для Лины это было совсем не глупо. Все ринулись в кладовую. Но и там Эмиля не было!
Маленькая Ида горько и безутешно заплакала, потом подошла к белой курице и прошептала:
– Не улетай, миленький Эмиль! Я буду кормить тебя куриной едой, буду таскать тебе полные ведерки воды, только оставайся в Каттхульте!
Но курица ничего определенного не пообещала. Она только закудахтала и удалилась.
Да, досталось бедным обитателям Каттхульта! Где они только не искали! В дровяном сарае и в гладильне – но и там Эмиля не было! В конюшне, на скотном дворе и в свинарнике – но и там его не было! В овчарне и в курятнике, в коптильне и в прачечной – мальчика не было! Тогда они заглянули в колодец – но даже там Эмиля не было. Вообще-то ничего худого пока не случилось, но хозяева и гости ревели все хором. Леннебержцы, приглашенные на праздник, перешептывались:
– Верно, чудесный был малыш этот Эмиль! И не такой уж сорванец! Я-то никогда его так не называл!…
– А может быть, он в ручей плюхнулся? – предположила Лина.
Ручей в Каттхульте был бурный, быстрый и опасный – маленьким детям недолго и потонуть.
– Ты ведь знаешь, Эмилю туда ходить не разрешалось, – строго сказала мама.
– Хе, именно потому он и отправился туда, – мотнув головой, дерзко ответила Лина.
Тогда все помчались к ручью. Хотя даже там Эмиля, к счастью, не нашли, слезы у всех потекли в три ручья. А каково было маме
Больше искать было негде.
– Что будем делать? – спросила мама.
– Пожалуй, немного подкрепимся, – ответил папа.
Лучше и не скажешь, потому что, покуда горевали и искали Эмиля, все снова успели проголодаться.
Мама сразу же принялась накрывать на стол. Ее слезы капали в селедочный салат, когда она ставила его на стол вместе с телячьими фрикадельками, копченой грудинкой, сырными лепешками и прочими лакомствами. Фру Петрель облизнулась. Все было так аппетитно. Хотя колбасы что-то не было видно, и это немного беспокоило ее.
Тут мама Эмиля и сама спохватилась:
– Лина, а колбасу-то мы забыли! Неси ее скорее!
Лина побежала в кладовую. Все терпеливо ждали, а фру Петрель сказала, кивнув головой:
– Наконец-то принесут колбасу! Уж теперь мы полакомимся, несмотря на наше горе.
Тут вернулась Лина, но без колбасы.
– Идемте! – таинственно сказала она. – Я вам кое-что покажу.
Вид у нее был немножко чудной, но она ведь всегда-то была чудная, так что никто не обратил на это внимания.
– Что еще за глупости ты выдумала? – строго спросила мама Эмиля.
Лицо у Лины сделалось еще более странным, и она тихонько и чудно рассмеялась.
– Идемте! – повторила она.
И все, кто был на празднике в Каттхульте, пошли с нею.
Лина шла впереди, а остальные, недоумевая, сзади. Слышно было, как она тихонько и чудно хихикает. Отворив тяжелую дверь, Лина переступила высокий порог, и все устремились за ней в кладовую. Лина подвела гостей к большому шкафу и, распахнув с грохотом дверцы, указала на среднюю полку, где мама Эмиля обычно хранила свою знаменитую колбасу.
Теперь там никакой колбасы не было. Зато там был Эмиль. Он спал. Приютившись на полке посреди колбасной кожуры, он спал, этот чудесный, этот золотой мальчик. А его мама так обрадовалась, словно нечаянно-негаданно обнаружила в шкафу слиток золота. Эка важность, что Эмиль слопал всю колбасу! В тысячу раз лучше найти на полке Эмиля, чем даже несколько килограммов колбасы. И папа думал то же самое.
– Хи-хи-хи! – засмеялась маленькая Ида. – Вот и Эмиль. Он вовсе не превратился в голубя. Пока это не очень заметно.
Подумать только, один-единственный мальчишка, объевшийся колбасой, может осчастливить столько людей сразу! В конце концов пир в Каттхульте удался на славу. Мама отыскала случайно уцелевший кусок колбасы, который Эмиль не в силах был доесть, и он достался фру Петрель, к ее величайшей радости. Но и другие гости, которым колбасы не перепало, тоже не ушли домой голодными. Ведь на празднике угощали еще копченой грудинкой и телячьими фрикадельками, маринованной сельдью, селедочным салатом, и тушеным мясом, и пудингом, и запеченным угрем. А под конец гостям подали отличнейшую сырную лепешку с клубничным вареньем и взбитыми сливками.