Эмиль. Мне тебя не вернуть
Шрифт:
— Ну я даже не сомневался. И уже знаю, о чем речь, — Эмиль одобрительно улыбается. — Все-таки ты человек с огромным и очень добрым сердцем, Арина. Он хотя бы согласился?
— Нет, конечно. Я дала ему визитку, сказала, чтобы позвонил, когда будет готов к лечению. Эмиль, я очень хочу, чтобы он стал человеком. У него взгляд такой добрый... Жаль его очень.
Телефон, который находится в сумочке, подает признаки жизни. Достаю его и рассматриваю незнакомый мне номер. Ставлю на громкую связь и отвечаю:
— Да.
—
Эмиль усмехается, услышав его голос.
— Да, Вов. Уже принял решение? Я верно понимаю?
Слышу глубокий выдох в трубке.
— Я бы для начала хотел поговорить. Пока голова на месте. Вечером, возможно, я оторвусь по полной и ничего соображать не буду.
Бестужев закатывает глаза, а потом качает головой.
— Скажи, чтобы приехал сюда, — говорит он совсем тихо. — Я с ним разберусь.
— Вов, я тебе адрес скину. Прыгай в такси и приезжай, окей? Обсудим все как надо.
— Арина, — как-то жалобно тянет он. — Надеюсь, отца там не будет, куда ты меня зовешь? Не хочу его видеть.
— Вов, я тоже не горю желанием встречаться с ним. Нет, его в нашем доме однозначно не будет. Никогда. Так что... Приезжай скорее. Жду.
— Хорошо.
Отключаюсь и сразу же оказываюсь в объятиях Эмиля.
— Мне так нравится, когда ты так говоришь... Наша дочь, наши дети, наш дом... — хрипит мне в губы.
— Это как-то машинально выходит. И только с тобой так. Все, что принадлежит мне, оно наше. Общее.
— Взаимно, волчонок. Пойдем в дом. Одежду бы заказать твоему братишке. И чтобы как можно скорее доставили. В размерах не ошибешься? Я его вживую не видел.
— Я разберусь. Спасибо, Эмиль.
— Давай так. Вместо моего имени, просто скажи «любимый».
— Хорошо, любимый, — тянусь за поцелуем.
Вроде бы все замечательно. Без ссор и разногласий. Живем как настоящая семья. Да только жизнь полна сюрпризов... И приятных, и совсем неприятных.
Глава 32
Руки Эмиля касаются моей талии. Он притягивает меня к себе и с жадностью прижимается губами к моим. Влажные волосы падают на плечи, подол махрового халата расходится, оголяя колени.
Где-то там, в глубине души, я хочу оттолкнуть его и сказать, что к нам едет мой братишка, с которым я обязана серьезно поговорить. Да, возможно, придется учить его уму-разуму, но гарантий того, что он выслушает меня и, более того, прислушается к моим словам, нет. У него есть своя компания таких же зависимых от химических веществ парней. Но суть в том, что я обязанности старшей сестры выполню, пообщавшись с ним. Постараюсь показать ему верный путь.
Бестужев усаживает меня на подоконник, разводит мои ноги, сам же останавливается между ними. Я
— Думаешь, я смогу его уговорить? Ведь не так просто отказаться от того, что употребляешь довольно долгое время. Речь идет не о какой-то там привычке, которую можно забыть по щелчку пальцев, Эмиль.
— Поговорим лицом к лицу. Только так поймем, готов ли он к лечению, Арина. Я не умею читать мысли и уж тем более лезть кому-то в голову, — усмехается он, играя с прядью моих волос. — Ты пахнешь очень вкусно.
— Ты тоже, — улыбаюсь, мысленно прокручивая, как я начну разговор с Вовой. — На работе убедить партнеров для меня не состовляло труда. Но сейчас, черт возьми, я дико переживаю. Он такой... Ну, блин... Смотрю и думаю, что он мог бы закончить среднюю школу и поступить в университет. Мог бы стать очень даже неплохим бизнесменом. Но у него в голове только деньги. И то, как можно скорее раздобыть дозу, от которой будет кайфовать пару часов, затем снова психовать. Ходить как зомби и требовать еще и еще.
— Ты просто побеседуй с ним. Если не получится, то не напрягайся и не вини себя. Поверь, я сделаю все возможное, чтобы убедить его, что жить можно и без всяких гадостей.
Смотрю на этого синеглазого мужчину с легкой щетиной и полными губами и думаю, как хорошо, что он вновь появился в моей жизни. Мне его так не хватало.
— Знаешь, Эмиль, хочу тебе кое в чем признаться.
Бестужев хмурится. Наклоняет голову набок и касается губами моей шеи. Того места, где бешено пульсирует жилка.
— Я тебя слушаю, — хрипло выговаривает он, скользя рукой к внутренней стороне бедра.
— Знаешь, когда дочке был год и два месяца... Она тогда впервые сказала «папа». После этого я сильно заболела. Не могла подняться с постели около трех недель. Благо, Дилара забрала нас к себе, потому что никто не стал бы ухаживать за мной. А присматривать за Эмилией уж точно. Она ушла в отпуск. Да, я поднялась на ноги. Но... Это, наверное, был один из самых сложных периодов в моей жизни. Мне так хотелось... Я прямо мечтала, чтобы ты вернулся. Но... — грустно усмехаюсь.
Эмиль отстраняется, внимательно разглядывая мое лицо. Его глаза блестят. Как они обычно блестят от слез. Он гладит мою щеку и вытирает влагу с лица, не проговаривая при этом ни слова.
Просто смотрит. Слушает мой рассказ, который разрывает мне душу.
— И после возвращения в дом Глеба я как-то случайно стала свидетелем разговора отца с Салтыковым. Не знаю... Возможно, это был знак судьбы. Возможно, мне нужно было воспользоваться этой информацией по полной. Встать перед тобой и сказать, что у нас родилась дочь. Но я этого не сделала... Глеб говорил, что ты приехал в Россию. Что часто бываешь в компании Байдасарова. Я однажды проезжала мимо. Даже припарковала автомобиль. Хотела подняться к Теоману. Задать ему пару вопросов, расспросить про тебя. Но я не смогла. Потому что вышла из машины и увидела тебя... С другой. Ты открыл дверь внедорожника, пригласил ее сесть...