Эмилия. Найди, если успеешь

Дерия Алиа

— Миллер! Не приезжай! Слышишь? Алло? — она отбежала от нас, крича в трубку. — Не поняла. — её голос стих. — А кто это? Кто бы ты ни был, пошёл нахер!

Ника со всей мощью бросила свой телефон в стену. Задняя панель разбилась вдребезги. Она схватила нас за руки.

— Разбегаемся в разные стороны, девочки. Раз..

— Поднимаем руки, дамочка! — прикрикнул полицейский.

— Три. — шепотом произнесла Ника.

Мы, словно мыши, разбежались врассыпную. Я выбрала самый дальний путь. Услышав громкий выстрел, я молилась об одном - только бы не девочки. Только не они.

Я не обернулась, нашла в себе силы уничтожить интерес, что же произошло. Бежала по щебенке, выворачивая ступни.

Сзади бегали людишки с фонарями, угрожали, что будут стрелять на поражение.

Я забежала в пустую комнату, закрыв дверь на обычную железную защёлку. Она бы не спасла меня, поэтому нужно выбивать окно и выбираться на улицу.

Здание старое, стекло непрочное. Я села на подоконник. Набравшись смелости, расшаталась и плечом попробовала разбить стекло.

В дверь стали ломиться. Я пробую ещё раз. Плечо начинает ныть, я бью кулаками по треснутому окну. Последний рывок.

Давай же, разбивайся, пожалуйста.

Я навалилась всем телом на стекло, оно начало отходить, и я выпала из окна, упав спиной на осколки. Плевать на раны. Плевать на порезы. Я ползла до ближайшего дерева. Села за него, поглаживая плечо.

— Сбежала, сука! — прорычал мужчина.

Я выглянула, чтобы увидеть, кто за мной гнался. Та тварь, ударившая меня. Белобрысая крыса, решившая отомстить мне. Но как он узнал, что мы здесь?

— Я говорил тебе, что бесполезно. Думаешь, Миллер не обучил её быстро бегать?

Марк выпрыгнул из разбитого окна. Он прошелся по осколкам, его взгляд упал на размазанный след по земле. Я волочила за собой ноги, оставляя за собой полосы. Они тянулись к дереву, где я сижу. Задержав дыхание, я пыталась не делать лишних движений.

— Ника предупредила его! Мы бы смогли поймать. Найдём шалаву, через неё выйдем на Миллера. Он придет за ней. Марк, так нельзя оставлять всё. Я не хочу, чтобы ты улетал в другую страну. Так нельзя, нельзя. — в белобрысом проснулись чувства. Оказывается он не такой уж и гнида. — Из-за неё у тебя проблемы.

— Что с того, что мы посадим Миллера? Его друзья на свободе будут, они превратят меня в хозяйственную тряпку. Ему решетка не светит, он сам из шайки ментов.

Они приближались ко мне, но вдруг шаги прекратились. Мужчина окликнул их. Марк со своим другом пошли в противоположную сторону, а я наконец сделала облегченный выдох. Острая боль отзывалась в спине, я испугалась даже дотронуться до неё.

Потихоньку встав, я побрела подальше от заброшки. Нужно отблагодарить Нику, она позвонила ему сразу же, обезопасила. Но меня смущало то, что Мёрфи ей ответил мгновенно, а мне ни разу за весь день. И конец их разговора я не поняла. С ним был кто-то ещё?

— Эми, ты цела? — закричала Марьяна, шедшая навстречу ко мне.

— Частично. А вы? Где Ника?

— Как только менты уехали, она вызвала такси и умчалась. Сказала, чтобы мы с тобой очень быстро уходили отсюда и не возвращались в общежитие. Нам спрятаться надо. — потрепанные волосы Марьяны спадали на плечи, она не уставая, поправляла их и закусывала нижнюю губу. — Может в больницу?

— Нет, туда мы точно не поедем. Наличные есть? Купим бинты и перекись. Самостоятельно залатаем меня.

Я ухватилась

за руку подруги, ноги не хотели идти.

— А что у Ники за татуировка на пояснице?

— Какая? — нахмуривала я брови, вспоминая, видела ли я её.

— Ну, такая странная. Я плохо разглядела, но мне показалось, что там буква «М», над ней корона, а вокруг черная змея.

Может она набила её совсем недавно? Но я бы знала, Ника всегда делилась со мной изменениями в своей внешности. И впрямь, странности. Причём здесь буква «М»?

Я снова погрязла в тайнах, вокруг меня вертятся секреты, мешающие мне спокойно жить. Я теперь буду думать об этом постоянно, пока не узнаю, где Миллер, что означает эта татуировка, куда уехала Ника, бросив нас с Марьяной?

Множество недосказанностей.

— Меня посадят? — ни с того ни с сего спросила Марьяна.

— За что, глупышка? — улыбнулась я.

— Вот. Я преступница, скажи? — нервно посмеиваясь, она достала из совмещенного кармана толстовки пистолет. — Ментовской. Заряженный.

— Да… — протянула я. — Спрячь, пока никто не увидел. Ты зачем спёрла его? И как так вышло?

— Один из них выронил, я и подхватила. Ника ему как треснула по голове, он аж в пространстве потерялся, пистолет и выпал. Я не думала долго, нагнулась и в толстовку мигом положила. А что? Вдруг обороняться пришлось бы.

— Мы теперь играем с тобой не в детскую игру с деревянными «пистолетиками», а во взрослую стрельбу. Войнушка, одним словом. Те же прятки приобрели иной смысл.

— Жутко затягивает, я передумала уезжать. Боюсь тебя одну оставлять. Только ты так могла вляпаться, а я за тобой в паутину. — обняв меня за плечи, Марьяна вдохнула запах моих волос. — Эх, подруга, сочувствую нам. Такое веселое детство провели, а повзрослели и творим дичь. Связались с криминалом, крадем пистолеты, убегаем от полиции. Не верится как-то.

Я закивала головой.

Я привыкла к бешеному ритму жизни. Уехала из своей деревушки, поселилась в огромном мегаполисе. Жизнь научила не останавливаться. Миллер наглядно показал, что не всем нужно доверять?

А что делать, если я не доверяю даже самой себе?

Глава 67. Прими чужую боль

«Если ты не готов идти на жертвы ради любви, то преподнести в жертву себя.»

Миллер

Когда я приехал сюда впервые, то не мог решиться зайти внутрь. Для меня казалось это диким - продажа людьми, как можно? Мёртвыми людьми. Но со временем передо мной открывались новые возможности такого крупного склада с чёрными дверьми, за которыми скрывается сущий ад. Я видел, как молодых девушек продают наркодилерам только потому, что они хотели ими обладать. Им давали другие имена, их родители били тревогу, искали своих детей.

Одна девушка упала мне в ноги, когда за ней приехали. Умоляла, чтобы я помог ей. Плакала и тряслась. Она готова была выполнить любую мою просьбу, лишь бы я укрыл несчастную. На тот момент я не обладал такими привилегиями, как остановить продажу. Вокруг меня вертелись баснословные деньги, и утопая в них, я забывал настоящие человеческие ценности. Становился зверем, не жалеющим никого. Ни ребенка, ни женщину.

Это произошло здесь. На том самом месте, где она лежала возле меня. Я смотрел на пол, вспоминая её глаза.