Эмиссар Тени
Шрифт:
– Я должен был это услышать, если не от нее, то хотя бы от вас. Думаю, вы понимаете.
– Должен он, понимаешь ли. Ладно, начинай уже. Мне самому интересно на всё посмотреть.
– Сейчас попробую, - сказал я и двинулся к зомбачке.
У меня уже был опыт работы с этой расой. Насколько я знаю, они отлично умеют конденсировать заражение внутри себя, но почему именно ребенок? Что же это за болезнь такая, которую мне предстоит прочувствовать и договориться? Кстати, а как конкретно проделывается подобная процедура? Одни вопросы. Ладно, будем действовать по ситуации.
Подойдя к девочке, я попытался понять свои ощущения, когда смотрю на неё. Жалость, сожаление, осознание неправильности ситуации... Что вообще означает прочувствовать вирус? Не испытывать же его действие и последствия на себе. Однако чем дольше я смотрел на нее, тем сильнее начинал чувствовать присутствие чего-то еще. Может биение
Не знаю, сколько я так простоял, но через какое-то время, до меня стали доноситься какие-то слова. Даже не так, не слова, а намерения и желания. Очень простые и прямолинейные, но чрезвычайно сильные и неумолимые. Почему-то я был абсолютно уверен, что это воля Алой лихорадки. С ней нельзя было общаться, её нельзя было убедить или изменить. Осознание этого чуть не выбило меня из колеи. Огромный поток примитивной, но несгибаемой воли обрушился на меня. Желание пожирать, уничтожать, стереть само понятие жизни, все перечисленное в совокупности и составляло саму суть этой болезни. Моё сознание наполнилось ужасом и паническими мыслями о бегстве. Потребовалось немало сил, чтобы вновь взять себя в руки. Неужели это и есть мой путь, суть моих умений? Собрав остатки воли, я решил провести эксперимент. Мне нужно понять, такова ли природа моих собственных навыков или у разных болезней она проявляется по-разному. Не знаю почему, но я обязан был это выяснить. Сконцентрировав внимание на собственной руке, пытаюсь сосредоточить там заклинание Мора. По-моему, получилось, так как над раскрытой ладонью начали клубиться сгустки тьмы, абсолютной и непроглядной. Теперь попытаемся почувствовать устремления сути своего умения.
Странно, я понимал, что в моей руке присутствует сила, и отчасти она похожа на ту, что бушует в зомбачке, однако никаких желаний в ней не присутствовало. Мору было все равно, для каких целей его используют конкретно сейчас. Он просто существовал, и его это устраивало. Никаких намерений, желаний и ненависти не было. Мор желал быть, без причины и последствий. Просто быть, и меня он признавал, как источник своего существования, поэтому готов был направиться в заданном мною направлении.
Настроение расположенной рядом силы изменилось. Теперь мне не требовалось сосредотачиваться и пытаться что-то почувствовать. Я просто кожей ощущал, как Алая лихорадка, бушевавшая в девушке, заинтересовалась появлением поблизости своего собрата. Она чувствовала его присутствие, его силу и желала создать с ним убийственную смесь, стать сильнее, опаснее, сокрушить всех, в ком теплится хоть толика жизни. Мору было все равно. Он был безразличен и готов к своему возможному перерождению. Похоже, уговаривать никого и ничего не придется. Я получу новый талант, просто использовав свой навык и оставив развитие ситуации на самотек. Ох, не хочется мне иметь дело с этой Алой лихорадкой, но, если она поможет мне стать сильнее...
Неспешно, как в замедленной съемке, я начал направлять свой навык в тело зомбачки, но тут произошло неожиданное. Почувствовав что-то, девочка всхлипнула и глубоко вздохнула. Это было как-то странно и несколько выбивалось из общей картины происходящего. И тут до меня дошло. Передо мной не зомбачка, которая по своей природе является контейнером для переноски болезни, а очень больная девочка. Самая обычная, еще живая, но находящаяся на самой грани между жизнью и смертью. Усилить свои навыки, воспользовавшись помощью ребенка - это одно, а вот причинить ему реальный вред, увеличив силу бушующей в его организме заразы - это совсем другое.
– Она не зомби, а человек!
– И что с того? Я никогда иного и не утверждал. Ты у нас не расист, случайно?
– Она не конденсирует болезнь, а умирает. Вы хотите, чтобы я ее убил?
– Это часть её контракта. Если тебя терзают муки совести, то напомню: мы имеем дело с Алой лихорадкой. Жить ей осталось не больше получаса. Это одно из самых свирепых и опасных заболеваний на просторах земель Хога. Излечение невозможно, я пытался добиться отсрочки в ходе своих опытов, но ещё никто не смог сдвинуть приговор хотя бы на несколько минут. Ее участь предрешена. Без моей помощи ее смерть оказалась бы болезненной, а так она просто уснула и больше не проснется, упокоившись конечной смертью. Всё что мы могли для нее сделать - уже сделано. Единственное, на что способна она сама - перед смертью усилить твои навыки и позволить мне запечатлеть возможные реакции болезни и ее организма.
Он логично разлаживал по полочкам свои мысли. Очень весомо и убедительно, но чувство неправильности меня не покидало. Победить болезнь нельзя, отсрочить приговор тоже, но я не желал становиться частью всего этого.
Каждый находил в игре что-то своё. Меня в первую очередь всегда интересовали сражения. Я любил побеждать, но не вырезать слабых, а именно побеждать. Соперник должен быть сильным, хитрым, умелым или хотя бы превосходить числом и масштабом, как цунами превосходит любого из смертных, иначе смысла в действиях, свершениях и достижениях не будет и грамма, а вместе с ним и удовлетворения от проделанной работы и принятых решений. Здесь же предстоит победить маленькую девочку. И ради чего? Ради эфемерного могущества в будущем? В этой комнате есть только один достойный соперник - Алая лихорадка, могущественная и непобедимая ни для кого. Ал-Заалтон почему-то заявил, что я могу договориться с ней на правах сильного, но договориться с этим невозможно. Да и откуда возьмутся права сильного перед этой всесокрушающей жаждой уничтожения? А что будет после ее объединения с Мором? Я стану сильнее, а она будет служить мне? Нельзя подчинить то, чья воля и стремления многократно превосходят твои. Между заведомо неравными не может быть полноценного союза, а сейчас я осознавал это неравенство и свою беспомощность просто физически.
Ал-Заалтон говорил, что мне по силам взаимодействовать с этим противником, что ж посмотрим. Я постарался влить все свои силы в Мор и направил его с двумя простыми приказами. Уничтожь врага, не трогай девочку. Идея абсолютно абсурдная, заразить дитя еще больше, в попытке стравить между собой две болезни, но других мыслей на этот счет не было, а смотреть на то, как эта зараза уничтожает ребенка, я больше не мог. Результат был несколько неожиданным. Кристаллы, коими была усыпана вся пентаграмма, затряслись и треснули, свечи вспыхнули и погасли, а Алая лихорадка, как живое существо, бросила свои щупальца в мою сторону. Волна чужой ярости захлестнула меня с головой. Я не видел ее глазами, но ощущал эти движения разъярённой сущности. Гнев, ярость, ненависть моего врага наполнили сознание, а потом пришла боль. Кости превратились в камень, по венам растеклась пламенеющая суть саламандры, плоть превращалась в разлагающиеся куски мяса, пузырилась и слезала с костей. Что произошло? И где эти треклятые блокираторы боли? Выносить это было невозможно, и сознание постепенно начало угасать.
Последним, что видели мои глаза, было тело маленькой девочки, содрогающееся в судорогах и конвульсиях. Что я наделал, возомнил из себя непонятно кого и лишил малышку даже предсмертного сна, облегчающего боль и страдания. Последнее, что восприняло мое сознание, была тьма и пустота, пожирающая все на своем пути. Ненасытная, бездонная пустота, которая поглощала ярость, жизнь и даже саму смерть. По-моему, она зародилась где-то вдалеке и, вбирая в себя саму суть этого мира, заменяла собой всё, что раздражало мой уставший мозг, доставляя неудобства и боль. А потом не было ничего. Ни мыслей, ни боли, ни даже радости и облегчения. Кажется, я уснул, хотя, возможно, что и умер. Кто знает разницу между этими понятиями? Те, кто говорит, что знают - живы, а те, кто до конца прошел этой тропою - уже ничего не говорят. Именно эти мысли посетили меня через какое-то время. За ними пришло понимание, что время существует, хоть измерить его мне и не под силу. А кому под силу? Таймеру? Врет эта злодейская машинка. Сколько раз пролетали отмеченные им минуты и часы, словно мимолетные мгновения? Сколько раз секунды тянулись, словно болотная трясина, вбирающая в себя вашу жизнь? Время - понятие относительное, как практически все в нашем мире.
Философия, мысли о глобальном и вечном - это хорошо. Как говорил кто-то из древних: "Я мыслю, значит, живу", а это радует. Что вообще за хрень происходит?!
– Эгегей! Есть тут кто?
– попытался крикнуть я, однако обнаружил, что способен выдать лишь какие-то харкающие звуки. Зрение постепенно прояснялось, но разобрать где нахожусь, я пока не мог. Руки, ноги и голова неподвижны, напрячь можно, а вот пошевелить уже никак. Я связан, или может с моим настоящим телом в игровом коконе приключилась беда. В таком случае должен быть целый ворох системный сообщений и уведомлений. Любое малейшее отклонение в показателях здоровья игрока фиксируется системой, тревожные оповещения просто не дадут о себе забыть и отключить их нельзя даже случайно. Тут же за неделю второй раз вырубает и тишина. Как будто, всё так и должно быть.