Эмиссар уходящего сна
Шрифт:
Осторожно обойдя его стороной, я двинулся дальше.
И вот в таком мире мне предстоит действовать. Попробуй убеди подобное создание в том, что ему позарез надо увидеть один уходящий, но не желающий сдаваться сон. И вообще, где анимэшка? Неужели поблизости не нашлось ни одной лавки?
— Докладываю: разведка произведена.
Я поежился и окинул свою спутницу подозрительным взглядом.
Как-то слишком вовремя она появилась. Может, это не случайность? Вдруг она способна читать мои мысли? Вот уж этого мне не хотелось бы ни в коем случае.
—
— Вон тот дом, чуть подальше. Видишь? — Она указала направление рукой.
— Вижу.
— Там находится лавка. В ней торгуют не продуктами, а вещами. На расстоянии двухсот метров от тебя другой такой нет.
— Великолепно, — сказал я.
— Проявила все возможное старание.
— И правильно сделала.
— Всегда рада исполнить свой долг. Я поморщился.
— Прекрати. Мы в одной лодке. Разве ты забыла?
— Но ты мне совсем недавно ясно и недвусмысленно дал понять, кто на этой лодке является капитаном.
Вот это уже ни в какие ворота...
— Мне хотелось только напомнить, — отчеканил я, — то мы вместе делаем одно дело. Трудное, надо сказать. И если ты намерена... Я замолчал.
Анимэшка была передо мной, и хотя тело ее было настолько прозрачным, что сквозь него просвечивали ближайшие дома, я прекрасно видел, как она склонила голову в почтительном поклоне, да так и не выпрямилась, словно застыв в этой позе.
— Ладно, хватит, — сказал я. — Давай мириться.
Как же, жди... Она не сделала даже попытки изменить позу.
Что оставалось в такой ситуации сделать? Только сказать себе, что дело важнее, отложить выяснение отношений на потом и отправиться дальше.
Так я и поступил.
Возле самой лавки я оглянулся.
Анимэшки поблизости не было. Либо она стала совсем невидимой, либо убралась туда, где могла отдохнуть. Интересно, где место ее отдыха находится? В уходящем сне?
Впрочем, сейчас это не имеет значения.
Я толкнул дверь лавки.
Лавочник ничуть не отличался от многих своих собратьев из двух миров, в которых я до этого успел побывать. Глаза, словно рентгеновские аппараты, способные просветить тебя насквозь, мгновенно подсчитать имеющуюся у тебя наличность до последней мелкой монетки, и улыбка, такая же располагающая к себе и радостная, как реклама детских подгузников. Того, кто так улыбался, хотелось сделать своим лучшим приятелем, хотелось вот тут же, немедленно, облегчить перед ним душу и поделиться с ним своими самыми тайными секретами, хотелось немедленно купить все, что он предложит... Единственное, чего не хотелось, так это поворачиваться к нему спиной. Может быть, потому что, внимательно приглядевшись к его улыбке, начинаешь замечать в ней нечто хищное.
В общем, он улыбался и молчал. Ждал, когда я объявлю цель своего визита.
Э нет, подобные игры мне знакомы.
Я протопал к прилавку, облокотился на него и молча положил перед торговцем использованный билет до станции Мамонтовка.
Подождал. Торопиться не стоило. Противник должен был понять, что времени у меня много, а терпения
Стоп, вот об это думать не стоит.
Я равнодушным взглядом окинул лавку.
Неплохо. Анимэшка, кажется, привела меня куда нужно. Магазин, в котором есть все необходимое для жителей поселения в пару сотен домов. А вон и стойка с оружием и стоящие на ней мечи, конечно, великолепными назвать нельзя... но парочка из них выглядит сносно, а один так вообще можно назвать удовлетворительным.
Осторожно взяв использованный билет, торговец его внимательно оглядел и задумчиво сказал:
— Бумага... Неплохая выделка... С одной стороны на ней таинственные руны... Есть еще?
Я выложил перед ним все остальные использованные билеты.
Посмотрим, как он на них отреагирует.
— Еще? — спросил торговец.
— Давай сначала поговорим об этих кусочках, — сказал я.
Мой собеседник презрительно фыркнул и, поправив на голове шапочку, немного смахивающую на клоунский колпак, снова погрузился в раздумья.
Я ждал. Я был готов ждать хоть до скончания века. Наконец торговец это осознал и осторожно предложил:
— Один суворик за все кусочки.
Я зевнул и сказал:
— Шестьдесят.
— Сколько, сколько?
— Шестьдесят. Подобной бумаги нет ни у кого в округе. И еще долго не будет.
— Такая сумма за какие-то крохотные кусочки бумаги? Да я горло дам себе перерезать, но таких денег не заплачу.
— А я...
Торговец посмотрел мне в глаза и понимающе улыбнулся. Я ответил ему соответствующими обстоятельствам взглядом и улыбкой. Что-то в этом было от ритуала, при котором дуэлянты, прежде чем скрестить оружие, салютуют друг другу шпагами. Никто не помешает им мгновение спустя сойтись в яростной схватке, но прежде необходимо отдать дань уважения противнику, убедиться, что он достоин настоящего сражения.
— Значит, ты намерен со мной слегка поторговаться? — небрежно промолвил хозяин лавчонки.
— Почему бы и нет, — пожал я плечами. — Особенно с достойным человеком. А я достойных людей вижу сразу.
— Ты уверен?
— Еще бы, — подтвердил я. — Глаз я еще не лишился. И чисто из спортивного интереса...
— Значит, из спортивного интереса... — задумчиво промолвил торговец.
— Струсил? — подначил я.
— Струсил? Я?
— А раз нет, то начнем торг, честный и красивый.
— Я не уверен, что слово торг и слово честный вполне совместимы.
— Смотря с кем, смотря с кем... Надеюсь, ты не намерен держаться до последнего и не попытаешься выставить меня за дверь, когда я окончательно загоню тебя в угол?
— А ты, после того как я тебе неопровержимо докажу, что твои ничтожные клочки бумаги годятся лишь на растопку, не станешь сильно грохать дверью? Видишь ли, она у меня новая и мне не хотелось бы, чтобы ее перекосило.
— Вот как...
— Ну да...