Эмоциональная зависимость в жизни. Я & Ты
Шрифт:
Перед родителями маленького ребенка стоит непростая задача – давать пространство для того, чтобы Я их ребенка проявлялось, и поддерживать эти проявления, при этом обозначая границы допустимого поведения и помогая прожить неизбежные фрустрации. Эмоциональная зависимость формируется у ребенка, чьему Я не давали достаточно возможностей для проявления (обычно родители боялись, что ребенок будет балованным и своевольным и жестко пресекали проявления его воли), чью самостоятельность ограничивали. В явном виде она прослеживается у детей, которых наказывали лишением контакта за любые проявления их Я, создававшие неудобства для родителей. Ребенок, недостаточно напитавшийся безопасной, эмоционально-позитивной и устойчивой соединенностью с матерью на предыдущем этапе своего развития, и сам не рискует потерять контакт, настаивая на чем-то, что важно для него. Такие дети обнаруживают выраженную тревожность и боятся увеличения дистанции – и физической, и эмоциональной – с близкими для них людьми.
На этом этапе очень важна адекватная родительская поддержка активности ребенка. Ему важно слышать родительское «да» по крайней мере в два раза чаще, чем «нет». Родители приспосабливают
Очень важно, чтобы проявления своеволия ребенка не рассматривались родителями как борьба за власть, в которой им необходимо победить (либо победителем выйдет ребенок), как ситуация, когда «или я его, или он меня». Некоторые матери и отцы считают, что уступать ребенку ни в коем случае нельзя, потому что это избалует его или сделает капризным и неуправляемым. Другие впадают в противоположную крайность, расценивая любое обозначение ребенку границ как насилие над ним.
Когда я пишу эти строки, то вспоминаю симпатичного молодого мужчину, одного из самых первых своих клиентов. Его двухлетняя дочь всячески испытывала его терпение тем, что щипала, била и кусала его, таскала за волосы – при этом, по его словам, девочка внимательно смотрела ему в лицо, пока проделывала все это, словно ожидая реакции. Однажды слякотным зимним вечером он пришел домой. Дочь взяла его грязные ботинки в прихожей и, придя к нему в спальню, водрузила их на отцовскую подушку, и все это – не отрывая внимательного взгляда от отца. Девочка словно пыталась нащупать границу дозволенного. Ее отец испытывал серьезный дискомфорт, но осознанно не останавливал дочь, чтобы «не причинить ей психической травмы». Он сам в детстве постоянно терпел побои от собственного отца.
Однако четкость домашних правил и ясность обозначаемых границ дают ребенку ощущение безопасности и защищенности, кроме того, сам по себе опыт атаки этих границ, опыт своеволия исключительно полезен ему. Во-первых, ему важно получить опыт «да» – очень важно, чтобы в определенном проценте случаев ребенок получал желаемое, чтобы его «хочу» получало ответ «да», потому что таким образом закладываются основы самостоятельности и психологической автономии, будущей способности выражать и отстаивать свои желания, что очень важно для зрелой личности. С другой стороны, исключительно важным является и проживание опыта фрустрации, когда твое желание не может быть выполнено. Ведь жизнь полна такими ситуациями. Праздники заканчиваются, розы вянут, не каждая игра заканчивается выигрышем, а наши близкие рано или поздно покидают нас. Мы не являемся всемогущими. Родителям важно не только дать возможность ребенку соприкоснуться с таким опытом (а не уберегать его от него!), но и помочь его эмоционально прожить. Через сочувствие и эмпатическую поддержку, через мягкое утешение родители помогают ребенку пройти через ярость, горе, бессилие и печаль, связанные с неудовлетворением их желаний. Способность справляться с фрустрациями является важной для развития в дальнейшем психологической зрелости. Поэтому очень важно, чтобы ребенок встречался с ситуациями, когда родители, другие люди или сама жизнь говорят им «нет», и проживал их в условиях родительской поддержки.
Эмоции, аффективные реакции двухлетних детей ситуативны и быстро преходящи. Они возникают в ответ на конкретную ситуацию (например, ребенок настаивает на том, что сам застегнет куртку, но не может справиться с пуговицами и впадает в гнев), носят бурный характер, однако быстро утихают, не оставляя после себя внутреннего следа. Например, ребенок может испытывать сильный гнев на родителей в магазине, когда те отказываются купить ему конкретную игрушку (куклу или машинку), он топает ногами и пытается замахнуться на мать, но, успокоившись, пытается найти утешение в ее обьятиях. В тот или иной момент времени он может быть охвачен то любовью к матери, то ненавистью и гневом, однако, когда проходит аффект, ребенок не помнит ни гнева, ни ненависти. Поэтому важно не наказывать двухлетнего ребенка за то, что он делает в аффекте, а скорее помочь ему успокоиться и самим тоже оставаться в равновесии.
Возникающая потребность в большей независимости вовсе не означает, что мать больше не нужна ребенку. Наоборот. Исключительно важно, чтобы она была доступна, эмоционально откликалась на ребенка и могла адекватно его утешить, если тот, например, упал или испугался. Однако очень нужна качественная родительская поддержка той первичной психологической сепарации, которую ребенок переживает в период от шести месяцев до конца третьего года жизни, и готовность как предоставлять ребенку необходимую ему возможность проявления самостоятельности,
В иной своей форме, в ином контексте сепарационный процесс заявляет о себе еще раз значительно позже, когда ребенок достигает подросткового возраста. Самая суть этого периода в жизни человека – шаг в сторону от родителей и утверждение собственного Я.
Подросток ощущает себя отдельным от матери и отца, которые перестают быть для него безусловным авторитетом во всем. Он ставит под сомнение их ценности, их представления, их стиль жизни, их взаимоотношения, их способы проведения свободного времени. Подросток противопоставляет себя родителям, и роль третьего, который встает между ним и родителями, выполняют сверстники, чья значимость в этот период жизни возрастает. Родителям могут не нравиться и часто не нравятся эти новые проявления их ребенка, его резкость, нетерпимость, эмоциональные вспышки, его порой обесценивающие родителей высказывания. Его увлечения кажутся странными, а манера себя вести бывает вызывающей. Подростковые компании, к которым он проявляет интерес, подростковые способы времяпрепровождения вызывают сомнения. Как правило, родители объясняют свои реакции соображениями безопасности их сына или дочери. Однако реальным источником их тревоги может быть то, что ребенок отделяется, становится менее зависимым от них; они сами могут быть не готовы его отпустить. Подобно тому, как тревожная бабушка удерживает трехлетнего внука на прогулке от всяческих опасностей (собаки, валяющиеся на земле окурки, камни, грязные игрушки других детей, дождь и т. п.), обеспокоенные родители могут сдерживать автономизацию и отделение собственного ребенка, запугивая его реальными и воображаемыми опасностями, подстерегающими его за пределами отчего дома, за пределами круга привычных родителям интересов и способов времяпровождения. Однако более адекватной родительской стратегией в этот период развития ребенка является разрешение на безопасное для него исследование мира за пределами семьи и поддержка его в этом. Как бы трудно это ни было, родителям важно поддерживать и интересы ребенка, которые не совпадают с их собственными, помогать ребенку осознать и сформулировать собственные потребности, которые могут не совпадать с потребностями матери и отца. Как видим, адекватной линией поведения родителей в этот период является не сдерживание сепарации ребенка, а ее поддержка и помощь в том, чтобы она была безопасной для сына или дочери. В этот период особенно важно соблюдение личных границ в отношениях с подростком (как его, так и своих собственных). В этот период своей жизни человек учится осознавать свои потребности, отличающиеся от потребностей близких людей, и прямо заявлять о них.
Перечисленные выше процессы протекают с неодинаковой выраженностью и интенсивностью у разных людей. К примеру, один подросток стремится в компании сверстников, требует у родителей отпустить его, протестует в случае несогласия, а другой будто бы полностью удовлетворен тем, что есть, послушен и «управляем» и словно не испытывает особой потребности в чем-либо, что выходит за круг интересов родительской семьи. Родители, с ужасом (или без ужаса) ожидавшие наступления переходного периода у собственного ребенка, с облегчением выдыхают. Однако радоваться рано. Возможно, в силу каких-либо причин процесс психологического отделения от семьи, от родителей у их сына (дочери) запаздывает или блокирован, и в будущем это сулит ему немало проблем.
Если же говорить о проявлении фазы сепарации в контексте взаимоотношений, то для нее характерно резкое и часто пугающее осознание различий между собой и другим. На этой фазе мы вдруг вспоминаем, как много собственных потребностей игнорировали до сих пор, находясь в слиянии с партнером. В самом простом варианте это, например, воспоминание о том, что уже две недели вы не выходили на привычную утреннюю пробежку, потому что до поздней ночи предавались совместному (с партнером) просмотру фильма. Телесный дискомфорт, гудящая голова, накопившаяся усталость поневоле напоминают о том, что ты жаворонок и столь поздние просмотры не проходят даром. Утром вдруг хочется привычных продуктов, а не любимой партнером пиццы с кофе. Вдруг ощущается, как не хватает общения с друзьями. На фазе сепарации партнеры осознают различия между ними, которые игнорировали, отрицали или недооценивали до сих пор. На этой фазе человек поворачивается лицом к собственным потребностям, его эмоциональная связь с собой прочнее, чем связь с партнером. Внутри возникает вопрос: действительно ли мне нужны и важны эти отношения? Действительно ли это то, чего я хочу? В этот период хочется вернуться к собственным делам и занятиям, хобби и мечтам, не связанным с отношениями. На фазе сепарации отчетливо и даже заостренно воспринимаются недостатки партнера.
Несмотря на впечатление, которое, может быть, возникло у читателя, фаза сепарации сама по себе не является ни плохой, ни хорошей. Это стадия в развитии отношений, когда увеличивается дистанция между партнерами, когда «я» отчетливее воспринимается, чем «мы», когда центробежные силы в паре преобладают над центростремительными, когда проявляется тенденция к отдельности в значительно большей степени, чем тенденция к соединенности.
Если продолжать аналогию с взаимоотношениями с работой или профессией, на фазе сепарации вы вдруг замечаете, как сильно устали в своих попытках достичь в работе высот или как можно лучше освоить профессиональную деятельность. Вы задаете себе вопрос – действительно ли мне это подходит, не был ли выбор ошибочным и вообще, стоит ли оно того? На данной фазе вы рассматриваете текущие отношения с работой с точки зрения того, насколько она удовлетворяет самые разные ваши личные потребности, и, кроме того, вам вдруг остро хочется, чтобы помимо работы (учебы), на которую вы положили столько сил, в вашей жизни было что-то еще, наполняющее ее. На фазе сепарации иногда хочется уйти с конкретной работы или сменить область деятельности или даже профессию.