Эмпаты
Шрифт:
Флора едва заметно сжалась. Если эльф побеспокоился о чувствах другого эльфа, значит, речь пойдёт о чем-то чрезвычайно оскорбительном.
– Мы с Гренадилом долго размышляли о союзе с вашей семьёй. Это очень почётно, породниться с представителем династии Самоцветов. Даже если наши внуки унаследуют всего лишь магию твоей, Флора, Цветочной ветви, мы будем рады. Но… Авантюрину уже тридцать, а у него так и не проявились магические способности. Я думаю, все присутствующие понимают, что это значит. Мы всё обсудили и готовы принять риски, связанные с передачей
Флора едва не задохнулась от возмущения.
Да, отсутствие у её сына магических способностей к такому возрасту почти наверняка означало, что они уже и не проявятся в дальнейшем. Но он всё равно остаётся первенцем Аметрина, обладателя редчайшего гена заклинателя.
А Агара – третья и самая младшая дочь Луны и Гренадила. Ни для кого из эльфов не секрет, что чем младше отпрыск, тем менее он одарён и тем слабее его наследие.
Луна утверждает, что Агара – ловец снов. Очень удобно. Никому ведь не хочется проверять это, давая какой-то девчонке покопаться у себя в голове! Ловцы снов полезны только в военное время, а войны не случалось уже больше тысячи лет.
И эти Древесные наглецы хотят, чтобы их сын взял в жены сомнительный материал, да ещё и получить за это целое состояние!
Флора хотела было начать спор, но вовремя прикусила язык. Во-первых, её муж терпеть не мог разговоры на повышенных тонах. А во-вторых, увы, – отсутствие способностей у женщин серьёзным недостатком не считалось. Всё-таки магические гены в основном передаются по мужской линии, и даже если она выведет Агару на чистую воду, это вряд ли поможет.
– Думаю, вопрос решен, – нарушил затянувшуюся паузу Аметрин. К горлу Флоры подкатил горький комок – не слишком-то её муж верит в сына, раз даже не стал торговаться. Дело ведь не только в деньгах. Брачный договор будет зарегистрирован, и любой желающий сможет узнать, сколь низко был оценен Авантюрин как представитель династии.
Гости, не скрывая своего удовлетворения, в очередной раз наполнили изящные бокалы нектаром и продолжили разговор о магии.
– Скажу по секрету, я надеюсь, что у нас обязательно родится внучка с твоим геном, Флора. Конечно, бытовая магия не такая впечатляющая и редкая, как дар заклинателя, но, как по мне, за вечный уют и волшебно-вкусную еду можно и поступиться вопросами статуса, – сказал Гренадил, разглядывающий корзиночку с круассанами, но сомневающийся, влезет ли в него еще хоть крошка. – А уж то, что от твоих блюд не поправляешься, прямое свидетельство силы гена. Ты очень талантлива, надеюсь твой сын сможет передать этот дар своим потомкам.
Флора вздохнула. С одной стороны, ей нравилось вести хозяйство, а уж использование магии в ежедневных заботах и вовсе делало этот процесс воистину увлекательнейшим занятием. К тому же она любила похвалы, а за кулинарные таланты можно было получить комплимент даже от самых сдержанных эльфов.
Но, с другой стороны, о такой магии не слагали легенд. Да, она крайне полезна, но… обыденна.
– Жаль, что этот ген в последние триста лет
– Или как Эмпатия, – кивнул Аметрин и вдруг перехватил взгляд своей будущей невестки – непонимающий и озадаченный. – Ну, что я говорил. Милая, прости, я совсем упустил, что такое юное создание вообще может не знать об этом гене.
Луна чуть покраснела.
– Агара, не смущай меня своими пробелами в знаниях истории. Неужели ты и правда ничего не помнишь об Эмпатии?
– Дорогая, – вмешался Гренадил, – пустое. Зачем ребёнку забивать голову мёртвыми видами магии?
– А вот теперь мне стало по-настоящему интересно, – улыбнулась Агара. – Кто-нибудь всё же расскажет, о чём речь?
– Я расскажу, – внезапно даже для себя отозвалась Флора. – Ты наверняка помнишь из уроков истории, что это измерение не является родиной для всех местных эльфов. Изначально многие династии жили в мире людей и вполне сносно соседствовали с ними тысячи лет. Но постепенно людей становилось все больше. Они перестали ценить наши отношения, стали нарушать границы, вырубать священные леса. Дошло до того, что некоторые стали охотиться на нас ради наживы. На черных рынках эльфы уходили за большие деньги как экзотические диковинки, а уж одарённые магией шли втридорога.
Мы ничего не могли с этим сделать, люди слишком велики, и их было много. В те времена единственными, кто мог дать заметный отпор угрозе, были эльфы-эмпаты. Они умели управлять чужими эмоциями, даже человеческими. А самые талантливые были способны телепортироваться к источнику чувств.
Эмпаты заставляли охотников отпустить добычу и никогда больше не возвращаться. Но их было мало, и мы проигрывали войну.
В конечном итоге даже самые упёртые поняли, что надо бежать. Эмпаты-телепортаторы смогли отыскать это измерение, почувствовав эмоции здешних эльфов – приятные и ровные. И помогли переправиться всем, кто уцелел.
– Получается, они – герои? – недоверчиво спросила Агара. – Но почему тогда я о них ничего не знаю? И почему этот ген не считается почетным?
– Видишь ли… – голос Флоры неожиданно дрогнул, – Эмпатию вряд ли можно считать даром в здешней культуре. Эльфы-эмпаты были импульсивны и легкомысленны, им было тяжело жить в обществе, где отсутствие сильных эмоций – одно из самых положительных качеств. Их тянуло в мир людей, они часто открывали порталы, чтобы наведаться на родину. Это… было опасно, понимаешь?
Флора почувствовала, как к её глазам подступают слезы, и замолчала, постаравшись принять как можно более невозмутимое выражение лица и делая вид, что сказала все, что хотела.
– Их объявили вне закона, – ровным голосом продолжил историю Аметрин, – с ними было запрещено вступать в браки, им не разрешалось иметь детей. Открытие порталов каралось смертной казнью. Через несколько столетий ген эмпатов был искоренен.
– Жестоко, но… разумно, – заключила Агара и взяла очередное пирожное с серебряного подноса.