Эмпайр
Шрифт:
— Ты должна разложить предмет, который хочешь иссушить на части, — инструктирую я её. — А теперь сосредоточься. Почувствуй пульсацию воды и медленно тяни. Но только тогда, когда почувствуешь влагу.
Я отхожу и сажусь на скамейку к ребятам, а она, хмурясь, буравит взглядом цветок. Таниэль с Нимуэй начали обсуждение предстоящего теста, и я, не отрываясь сильно от Лаэты, принимаю участие в беседе.
— Кстати, мое предсказание сбылось, — говорит победоносно Таниэль. — Я не ошибся в этот раз. Грядёт гильдия и…
— Дааа, — воодушевленно перебивает его сестра, — столько слухов! Я за последние два дня от ребят столько всего
— А ты бы видела Наиру и Рейчел, — неожиданно вмешивается Лаэт, закатывая глаза, — они разве только не летают. Такие важные ходят, словно две павлинихи!
Да ещё бы им не летать. Уверены, что будут в гильдии. Интересно, что станется с их дружбой, когда они будут стоять друг напротив друга на арене. Я бы на это посмотрела.
— В Робиусе и гильдиях сейчас все насторожились и как будто замерли в ожидании, — задумчиво говорит Таниэль. — Новости для них, мягко говоря, плохие. Я прям чувствую шевеление струн.
Это его «шевеление струн» в последнее время упоминается всё чаще и чаще. Под этим шевелением он понимает одно значимое резонансное событие, которое охватывает много разных судеб (струн), влияя и изменяя их, от чего общая картинка будущего начинает трястись (шевелиться). По факту, из-за того, что его силы стремительно растут, он начинает видеть общую картину полнее, потому что в состоянии брать в поле своего зрения всё больше и больше людей.
— Да чёрт возьми! — взвизгивает Лаэта. — Почему не получается?
— Потому что ты что-то делаешь неправильно, подруга, — отвечает Нима с хитрой улыбкой.
— Слышишь, я сейчас в тебя что-то кину! Не беси! — орет Лаэт. — Когда ты у нас корячилась с Волей Ветров тебя никто не трогал! Так что будь добра, помолчи! Кира, почему ты сидишь?
Я встречаюсь с глазами Таниэля, который с интересом смотрит на меня, кивая в сторону Лаэт, и терпеливо встаю, начиная снова ей говорить про направленность магии и про внутренние ощущения. Но опять ничего не получается.
— Ладно! — спустя какое-то время сдаюсь я, вспоминая абзац из другой книги с тем же самым заклинанием, но другим мануалом. — Попробуем другой метод.
Я возвращаюсь с кухни, держа в руках нож, с помощью которого я делаю небольшой надрез на листе. Вода начинает медленно сочиться и накапливаться на срезе.
— Вытаскивай прямо отсюда, — показываю я.
Через секунду лист умирает, а на её пальцах крутятся капли воды. Я делаю ещё один надрез, но уже меньше, и она уверенно проделывает то же самое. Через несколько минут она без моих манипуляций справляется сама, жонглируя маленькой сферой кристальной чистоты воды.
— Кира! — верещит она. — Получилось! Ты просто гений! После экзамена буду это практиковать!
Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Она освоила заклинание, доступное немногим даже после возвышения, без лишних сложностей, а гением тут объявили меня. Если бы не её сила, этого никогда бы не случилось, как бы я тут ни крутилась вокруг неё.
— Это магия высшего порядка, Лаэта, будь аккуратна. Ты пока к ней не совсем готова, так что не переусердствуй, — говорю я, поднимаясь с земли.
— Кира, ты же понимаешь, что это твой талант, унаследованный по крови? — спрашивает серьёзно Таниэль, смотря на меня своими изумрудными переливающимися глазами. —
— Тани, да какой талант? — отмахиваюсь я, крутя в руках нож.
— Прекрати! Ты забыла всё? — злится он, подходя вплотную ко мне и поднимая мой подбородок. — Вспомни всё, что ты делала за последние годы для всех нас. За последний месяц хотя бы! Ты не такое ничтожество, как тебе кажется, — с жёсткостью говорит он. — Ты талантлива! Вспомни это завтра.
Я в недоумении смотрю на него. Что случилось? Что он увидел?
— Пойдёмте! — командует он сурово сестре и Лаэте. — Ей надо подумать! Мы не можем её больше отвлекать.
— Сосредоточься, Кира! Хватит себя жалеть! — наставляет он напоследок, прожигая меня своими глазами, и я киваю.
Моё будущее ещё не предрешено. У меня есть шанс его изменить. Пока ещё есть! Завтра будет тяжёлый день. Завтра, наконец, всё решится.
Глава 4. Экзамен
"Все кошмары оживают, и мы не в силах что-либо с этим сделать. Мы можем либо победить, либо умереть — другого не дано".
Когда я просыпаюсь рано утром, книга по чёрным колдунам лежит на моей груди, а эти слова были последним, что я прочитала вчера вечером перед тем, как заснула. Для вдохновляющего напутствия перед экзаменом — самое то. С такими жизнеутверждающими мыслями я встаю и плетусь на кухню, заваривая себе чай. Я смотрю на свои трясущиеся руки и пытаюсь хотя бы как-то прийти в себя. Пятница. Проклятая пятница уже наступила, а я просто мечтаю отдать что угодно за возможность отодвинуть экзамен хотя бы на день. Меня не допустят к верхним ступеням обучения, даже несмотря на все мои разношёрстные знания. Ведь что такое знания, когда ты не можешь использовать их на практике? Да и что, собственно, обычным людям делать рядом с одарёнными? Правильно — ничего! Но это ещё полбеды. Куда больше меня пугает то, что в конце концов я останусь одна. Одна в этом долбанном доме, без какого-либо окна и двери в светлое будущее. Больше всего на свете я хотела бы быть как все! Быть рядом с ними, с каждым из них! Заслуживать этой дружбы не жалостью и убогостью, а силой и талантом! Но этому не суждено сбыться никогда…
Я открываю холодильник, но мне хватает буквально секунды, чтобы стремительно передумать, когда живот схватило мертвой хваткой и от волнения меня чуть ли не вырвало на месте. Ладно… Главное — держать мысли под контролем, иначе буду не в состоянии вспомнить даже то, что знаю. Я выпиваю крепкий чай и надеваю белую рубашку с тёмно-синими строгими брюками вместе с белыми кедами — в свой последний день своей счастливой жизни я должна хотя бы выглядеть прилично.
Двор Прайма пустует и ассоциируется у меня с апокалиптической картиной конца света: серые тяжёлые облака нависают над городом и одиноким тёмным зданием, около которого собирается небольшая горстка обречённых в надежде выжить за его стенами. Если бы они только знали, что спасения там нет! Деловитые фигуры директоров Нижнего и Верхнего Праймов возвышаются над нами, словно непредвзятые стражи, стерегущие ворота рая. Я безмолвно подхожу к своим друзьям, беря протянутую ладонь Таниэля в свою. Он внимательно смотрит на меня, слегка хмурясь, и сжимает её сильнее, отчего я машинально вспоминаю его вчерашние напутствия и пытаюсь прийти в себя.