Энциклопедический словарь (Е-Й)

Брокгауз Ф. А.

Иконы

Иконы — название, в христианской церкви, живописных изображений Иисуса Христа, Богоматери и святых, имеющий священный характер и служащих предметами религиозного чествования в смысле образов, которые возводят мысль и чувство молящихся к изображаемому. В православной и римской церквах они составляют необходимую принадлежность храма и домашнего культа христианина, как и крест с изображением распятого на нем И. Хр. или без оного. Происхождение И. восходит к началу христианства. По преданию, записанному церковным историком Евсевием, сам И. Христос дал свой образ, отпечатлевшийся на плате, которым Он утер свое лицо, эдесскому царю Авгарю. По тому же преданию, евангелист Лука, по профессии живописец, оставил после себя несколько икон Божьей Матеря (за таковые признаются Казанская и Смоленская иконы Богоматери). О существовании И. в церкви в первые три века свидетельствуют упоминания о них Тертуллиана, Минуция Феликса, Климента Александрийского, Мефодия Тирского, Оригена, а также вещественные памятники, найденные в катакомбах (см. Aringhius, «Roma Subterranea novissima»: Rossi, «Roma subterranea» и др.), хотя в эти века гонений на христианство христианская иконопись имела по преимуществу символический характер (напр., И. Христос изображался в виде пастыря с овцой на плечах и т. п.). Со времени Константина Вел. И. входят во всеобщее открытое употребление в храмах и домах. Со времени VII вселенского собора И. становятся обязательною принадлежностью христианского культа, и получает обширное развитие иконопись. В более позднее время Византийской империи (VI и следующие века) мало по малу устанавливаются общие типы иконописных изображений) а в еще более позднее время являются на Востоке так назыв. «иконописные подлинники», в качестве руководств для иконописцев, в которых подробно указываются внешние черты каждого святого и его иконописные аксессуары. Этою регламентацией иконописи установился около XII в. византийский иконописный стиль. В древней Руси иконопись развивалась в строгой зависимости от визант. образцов. Озабочиваясь соответствием иконописного изображения священному достоинству иконописных предметов, русская церковь делала особые постановления по этому предмету на соборах: стоглавом (1667 — 1674), а также при самом начале синодального управления (1722), которыми вменялось в обязанность допускать до иконописания лишь людей искусных в художестве и отличающихся добрым поведением, предписывалось даже — наблюдать за нравственностью иконописцев, в самые иконы писать с древних образцов, «от своего же смышления и по своим догадкам Божества не писать». Со времени Екатерины II в нашей иконописи получает широкое применение итальянский стиль живописи. Позднейшее законодательство ограничивается общими требованиями, чтобы И. были писаны искусно и без нарушения священного достоинства иконописных сюжетов, чтобы на них не допускались «изображения, производящие воспламенение нечистых удовольствий» и вообще могущие подать повод к суеверию и соблазну. Запрещаются И. резные и отливные из металлов кроме распятий и лепных изображений, поставляемых на высоких местах, а также — нагрудных крестов). Иконописное ремесло безусловно запрещается лицам нехристианских исповеданий, также торговля И. и крестами, а равно продажа И. с аукциона и передача их кредиторам — иностранцам: раскольникам позволяется приписываться к иконописному цеху. но не иначе, как с особого разрешения министра внутренних дел. Искусство иконописцев, вообще, должно быть свидетельствуемо духовными лицами; впрочем, признано полезным посредничество между заказчиками и мастерами иконописания со стороны академии художеств. Чаще всего, современные иконописцы пользуются руководством, одобренных св. синодом «иконописных подлинников», составленных академиком Солнцевым по древним византийским и русским подлинникам. Запрещается делать вещи, употребляемые в житейском

быту (напр., печати) с священными изображениями; вывозимые из за границы подобные вещи конфискуются, а владельцы их подвергаются штрафу; запрещается выставлять на показ восковые фигуры Иисуса Христа, Богоматери, а также фигуры оскорбительные для священного сана. Нехристиане хотя и допускаются до наследования И., но не иначе; как с обязательством по истечении шести месяцев передавать их со всеми украшениями людям православным или в храмы. Изображение креста, сделанное кем-либо на земле или песке, на дороге, должно «разметать». И., особенно чествуемые, позволяется из храма переносить в дома обывателей, но не иначе, как на руках или в карете и без пения. И., оглашаемые в народе чудотворными, отбираются в ризницы кафедральных соборов, впредь до удостоверения в указанном порядке их чудотворности, после чего поставляются для общего чествования в храмах или часовнях. В деревнях священники обязаны наблюдать, чтобы И. в домах сохранялись в чистоте.

Литература христианской иконографии весьма обширна. Кроме старых соч. Чиампи «Vetera monumenta» (Рим, 1690), Мамахия "Orig. et antiquitates christ. " (Рим, 1751), известны издания Даженкура, «Storia dell arte» (1826); Дидрона, «Иконография Бога»; Рауля-Рошета, «Premier memoires sur les antiquit. chretiens — peintures des catacombes» (П., 1836); Росси, «Roma subterranea»;архим. Христофора, «Древнехристиан. иконография» («Православное обозрение», 1886); «Иконография гробниц»(т. же 1875); Кондакова, «История Византийского искусства и иконографии» (1876; перев. на франц. яз.); В. Маркова, «Древнее иконописание в России» ("Нрав. Обозр. ", 1885); Мансветова, «О стенописи московского и владимирского Успенских соборов» («Приб. к творениям св. отцов», 1883); Покровского, «Древнеязыч. и христиан. искусство»; «Добрый пастырь в древнехрист. символике» (три статьи в «Хр. Чтении» 1878); «Евангелие в памятниках иконографии» (СПб., 1892); «Памятники визант. иконографии и искусства» («Хр. Чтение», 1893 — 1894); еп. Порфирия Успенского, «О древних византийских подлинниках» (в «Трудах Киев. дух. акад.»); Григорова, «Древнерусский иконописный подлинник» ("Зап. Имп. Арх. Общ. ", 1884); «Об иконописании», «О христ. живописи» («Прав. Собеседник», 1865 — 1366), Бердникова, «О символич. изображениях на христ. археологич. памятниках» (т. же, 1869); Пономарева, «К вопросу об иконописании» («Хр. Чтение», 1880); митроп. Филарета, «О древних иконах и о древнем подлиннике» («Душепол. Чтение», 1868); свящ. В. Владимирского, «Об иконописании» (статьи в «Душеп. Чтении». 1866 — 1869).

Н. Барсов.

Иконоборство

Иконоборство — движение против почитания икон, возникшее и Византии в первой половине VIII века и продолжавшееся почти до середины IX века. В VIII веке каноническая формулировка иконопочитания еще не была установлена, и самое иконопочитание часто принимало преувеличенный, грубый характер; как рассказывает один источник начала IX в. (см. ст. Ф. И. Успенского в «Ж. М. Н. Пр.» 1891 г. январь, стр. 141 и сл.), многие церковные люди и миряне не только воздавали иконам такое же поклонение, как честному и животворящему кресту, но и «возлагали на эти иконы полотенца и делали из икон восприемников своих детей при святом крещении. Желая принять монашеский сан, многие предпочитали отдавать свои волосы не духовным лицам, а складывать их при иконах. Некоторые из священников и клириков скоблили краски с икон, смешивали их с причастием и давали эту смесь желающим вместо причащения. Другие возлагали тело Христово на образа и отсюда причащались святых таин. Некоторые, презрев храмы Божии, устраивали в частных домах алтари из икон и на них совершали священные таинства». Такие преувеличения, навлекавшие на христиан упреки в идолопоклонстве, особенно со стороны магометан, которые в это время не только энергично распространяли свою враждебную всякому иконопочитанию религию, но и требовали от подвластных себе христиан прекращения поклонения иконам (ср. «Theophanis Chronographia», ed. Bonn., v. I, p. 617 — 618) вызвали противодействие со стороны имп. Льва III Исаврийского (717 — 741); — замечательного полководца, администратора и законодателя, стремившегося — вместе с военной борьбой против арабов — и о распространении христианства среди магометан (и евреев) и не стеснявшегося властно вмешиваться в вопросы церковной жизни. С 726 г. он выступил против иконопочитания, приказывал снимать, выламывать и закрашивать иконы (приводимые обыкновенно известия о содержании «постановлений» Льва III от 726 и от 728 г. требуют поправок — см. В. Г. Васильевский, «Русско-византийские отрывки», в «Журн. Мин. Нар. Пр.» 1877 г., Июнь, стр. 296 сл.). Эти распоряжения вызвали среди иконопочитателей (иконодулов, иконолатров, идололатров — иконопоклонников, идолопоклонников, как их называли противники), к которым принадлежали, главным образом, духовенство и особенно монахи, массы простого народа и женщины всех классов общества, большое раздражение; при уничтожении икон происходили схватки и побоища. Население собственной Греции (Эллады) и Цикладских островов, провозгласив нового императора, подняло восстание, окончившееся, впрочем, полной победой энергичного Льва III; немало жителей внутренних частей империи, не желая мириться с ересью, бежали на окраины государства; значительная часть итальянских владений Византии с г. Равенной отдалась под власть Лангобардов; папа Григорий II отказался подчиняться требованиям императора в объявил И. ересью (такой же политики держался и его преемник Григорий III); константинопольский патриарх Герман смело обличал Льва в ереси, на настоянии императора подписать эдикт против икон ответил отказом вводить что-нибудь новое в делах веры без вселенского собора и, наконец, сложил с себя патриаршую власть; на Востоке самым сильным противником И. явился в эту эпоху знаменитый Иоанн Дамаскин. Несмотря на такую сильную оппозицию, Лев, опираясь на войско и придворную аристократию, составлявших главный оплот партии иконоборцев (икономахов, иконокластов, иконокаустов — сокрушителей, сожигателей икон, как их называли противники), а также находивший себе поддержку и в некоторой части духовенства, до конца царствования поддерживал И. Сын и преемник его Константин V Копроним (841 — 775) еще с большей энергией выступил против иконопочитания, не смотря на трудную борьбу (в начале царствования) с православной партией, выставившей против него нового императора, его зятя Артавазда, который в течение почти 2 1/2 лет (741 — 743) владел Константинополем. Желая более определенно провести иконоборческие идеи, и подготовив к этому умы путем «народных собраний» (— ср. В. Г. Васильевский, в «Журн. Мин. Нар. Просв.» 1877, июнь, стр. 286 — 287, 310), Константин в 754 г. созвал во дворце Иерии, на азиатском берегу Босфора, между Халкидоном и Хрисополем (Скутари) большой собор, на котором было более 300 епископов (но, однако, не присутствовало ни одного представителя патриарших кафедр). Здесь было определено, что «восстановлять образы святых посредством материальных красок и цветов есть дело бесполезное, праздное и даже богопротивное и диавольское», но что, «вместо того следует заботиться о подражании на деле святым», добродетели которых «должны служить как бы одушевленными иконами», молитве и предстательства которых следует испрашивать согласно с церковным преданием (ср. Васильевский, ibid., стр. 312 — 313). Между тем стремления Константина вели его к покровительству приверженным павликианству «сириянам и армянам», которые переселялись в европейскую часть империи, усиливая здесь восточный элемент (вообще влиятельный при иконоборческих императорах), и к раздражению против монашества. Константин не только стал подвергать (вероятно, не ранее 761 г.) открытому гонению и мучениям отдельных представителей монашества (св. Стефана Нового), но преследовал, по-видимому, и самый институт монашества; благодаря этому, усиливалась эмиграция греческого монашества, бежавшего, главным образом, в южн. Италию и на сев. берега Черного моря. Не смотря на усиление оппозиции (в которой встречались уже и высокопоставленные светские лица), И. держалось не только до смерти Константина, но и в царствование его сына, более умеренного Льва IV Хазара (775 — 780). Только в регентство жены его Ирины (за малолетством его сына, императора Константина VI (780 — 790) партия иконопочитателей, находившая сочувствие в императрице (как и вообще в большинстве знатных женщин), одержала верх. После возведения в константинопольские патриархи Тарасия (784 г.) было решено созвать вселенский собор для восстановления иконопочитания. В августе 786 г. был открыт собор в Константинополе, но войско, оплот иконоборцев, выказало такое сопротивление деятельности собора, что участвовавшие в нем должны были разойтись. Под благовидным предлогом переместив столичное войско в провинции и отпустив ветеранов на родину, составив новое войско и поставив над ними преданных себе начальников, Ирина, в сентябре 787 г., созвала в Никее VII вселенский собор, отвергнувший постановления собора 754 г., подвергшие анафеме иконоборцев и установивший иконопочитание: не должно было оказывать иконам преклонения, приличествующего только Богу, но их подобало чтить совершенно так же, как и святой, животворящий крест (почитание которого не отвергалось иконоборцами), подобало прикладываться к ним, преклонять пред ними колена, воскурять фимиам, возжигать свечи; обращаться к ним с молитвой. Иконоборцы, однако, не терпели, по-видимому, преследований в смутную эпоху правления Константина VI и Ирины (до 802 г.), а тем менее в царствование Никифора (802 — 811), возбуждавшего недовольство православной партии и особенно монахов не только своими финансовыми играми, но и терпимостью к павликианам; и лишь в короткое царствование имп. Михаила I (811 — 813), находившегося под сильным влиянием духовенства, иконоборцы (также и павликиане) стали подвергаться гонениям. Плохой администратор и неудачный полководец, Михаил, был низвергнут солдатами, которые возвели на его место энергичного и популярного полководца Льва V Армянина (813 — 820). Этот восточный по происхождению император снова стал на сторону И. Сломив деятельную оппозицию духовенства (константинопольского патриарха Никифора, созвавшего поместный собор для защиты иконопочитания, и особенно св. Феодора Студита, деятельно поддерживавшего православных и смело порицавшего императора), Лев созвал в 815 г. собор, отменивший постановления VII вселенского собора и восстановивший определения собора 754 г.; тогда возобновилось уничтожение икон, преследование монахов, эмиграция на Восток и в Италию. Преемник Льва, Михаил II Косноязычный (Аморейский) попытался держаться довольно своеобразной политики терпимости относительно иконопочитателей: он дал амнистию всем, потерпевшим за иконопочитание (между прочим, Феодору Студиту), и издал постановление, требовавшее, чтобы «никто не смел приводить в движение язык свой ни против икон, ни за иконы», «чтобы молчание было правилом во всем, что напоминает иконы». Однако, и в это царствование произошло восстание самозванца Фомы, поднятое, вероятно, во имя православия. Постановление Михаила II оставалось в силе, а при его преемнике, имп. Феофиле (829 — 842), который, однако, снова стал энергично преследовать иконопочитателей. Лишь по смерти Феофила в регентство (за малолетством имп. Михаила III) его жены Феодоры и других лиц (между ними Мануила, дяди императрицы), византийское духовенство, при посредстве Мануила, действовавшего, вероятно, из политических соображений (см. Ф. И. Успенский, в «Ж. М. Н. Пр.», 1891, янв., стр. 130 — 131), убедило императрицу, давно расположенную к иконопочитанию, восстановить последнее. Был свергнут приверженец ереси, патриарх Иоанн VII, и на его место возведен защитник иконопочитания, Мефодий, подвергшийся преследованию при Феофиле. Под его председательством (ср. Ф. И. Успенский, ibid., стр. 109 — 110) состоялся в 842 г. собор, утвердивший и одобривший все определения VII вселенского собора и подвергший снова отлучению иконоборцев (исключение было сделано для Феофила); тогда же был установлен и впервые совершен (19 февр. 842 г.) чин провозглашения вечной памяти ревнителям православия и анафематствования еретикам, совершаемый в православной црк. и до нашего времени в неделю православия. В Италии И. постоянно находило себе резкий отпор в папах, при чем частые обращения борющихся партий к их посредству способствовали усилению их притязаний, а еретичество императоров, которым папы отказывались повиноваться, усилению независимости последних. Но во Франкском государстве, в так называемом Libri Carolini, на франкфуртском соборе 794 г. и на парижском 825 г. был выражен взгляд, объявлявший всякое церковное служение перед иконами за идолопоклонство, но не отрицавший их значения, как украшения церкви и средства поддержания благоговения.

Главными источниками по истории И. служат, кроме летописей Феофана (еd. Bonn., ex rec. I. Classeni, 1889 — 41, vv. 2; во 2-м т. помещен латинский перев. Феофана, так назыв. «Anastasii bibliothec. historia tripertita», ex rec. J. Bekkeri; нов. изд. de Boor, Лпц., 1883 — 85, vv. 2; есть русский перев. Оболенского и Терновского, помещ. в «Чт. в. Общ. Ист. и Др. Росс., 1886 — 87 гг. и отдельно), продолжатели Феофана („Theoph. continuat“., ed. J. Bekker, Bonn, 1838), патр. Никифора (ed. Bonn., ex rec. J. Bekkeri, 1837, вместе с Пав. Силенциарием и Георг. Писидой); ed. de Boor, Лпц., 1880), Георгия Амартола ed. (Muralt, Petropol., 1859), Migne: „Patrologiae cursus completus ser. Graeca“, t. 110, 1863), Генезия (ed. Bonn., ex rec. C. Lachmanni, 1834; Migne, „P. c. c., s. G.“, т. 109, 1863) и др., общим недостатком которых является резко враждебная И., затемняющая ход событий и характер движения точка зрения, акты VII вселенского собора (Labbe, „Sacrosancta Concilia“, VII и русский пер. „Деяния вселенских соборов“, т. VII, Каз., 1873); сведения, заключающиеся в церковных анналах Барония (для И. см. тт. XII, XIII, XIV) и жития святых, из которых некоторые разработаны в исследованиях академии; В. Г. Васильевского, „Руссковизантийские отрывки“. Литература по истории И. бедна. Кроме устаревших общих изложений Лебо, Гиббона, Финлея, Гфререра и мало опередившего их Герцберга („Geschichte d. Byzantiner und d. Osmanischen Reiches“, Берл., 1883, в коллекции Онкена), не менее устаревшей „Geschichte der bildersturmenden Kaiser“ Шлоссера (Франкф. на Майне, 1812), церковных историй Газелера, Неандера и пр. (а также „Истории последних 4 вселенских соборов“ А. Лебедева), нужно указать на имеющие выдающееся значение и проливающие часто совершенно новый свет на вопрос многочисленные работы академика В. Г. Василевского о Византии, а также работу Ф. И. Успенского („Константинопольский собор 842 г. и утверждение православия“, „Ж. М. Н. Пр.“, 1891, янв.» переп. в сочин. «Философское и богословское движение в Византии», СПб., 1892). При недостаточной разработанности истории И., как относительно происхождения этого движения, так и относительно его характера и значения, существуют значительные разногласия: одни видят в нем широкое прогрессивное движение, целую социальную, политическую и религиозную революцию, опиравшуюся на античный эллинские начала, сохранившиеся на востоке империи, откуда шла реформа и были родом императоры иконоборцы (Лев III, Константин V, Лев IV, Лев V, Феофил); другие, не отрицая значения восточных элементов в И., склонны видеть, наоборот, в восстановлении православия победу европейских, более культурных элементов. Вопрос об отношении И. в магометанству и к различным христианским ересям также мало выяснен.

Ф Смирнов.

Иконография

Иконография (греч.) — описание древних или новейших изображений, преимущественно портретных или представляющих те или другие определенные образы, в живописи, скульптуре, гравюре, мозаике в т. д.; напр., И. Петра Великого — описание портретов этого государя; И. Геркулеса — описание его изображений в памятниках искусства.

Иконописание

Иконописание, или иконопись — на Руси и православном Востоке, мастерство писать религиозные изображения, образы, предназначенные быть чествуемыми в храмах и в домах благочестивых людей. Составляя особую отрасль живописи, И., тем не менее, существенно отличается от этого искусства в общепринятом смысле слова. Живопись — каково бы ни было ее направление, реалистическое, или идеализирующее — основывается на непосредственном наблюдении природы, берет из ее формы и краски и, предоставляя, в большей или меньшее степени, простор творчеству художника, невольно отражает в себе его индивидуальность; напротив того, И., не обращаясь за справками к натуре, стремится лишь неуклонно держаться принципов, освященных преданием, повторяет давно установленные, получившие, так сказать, догматическое значение типы изображений и даже, в отношении технических приемов, остается верным заветам старины; исполнитель таких произведений, иконописец (изограф), является совершенно безличным работником, шаблонно воспроизводящим композиции и формы, однажды навсегда указанная ему и его собратам и, если имеет возможность выказать в чем-либо свое мастерство, то единственно в тщательности и тонкости работы. Такой характер И. получило в Византии в зависимости от установления православием непоколебимых догматов веры в неизменных церковных обрядов; отсюда перешло оно в Италию, где пользовалось уважением и отпечатлевалось на местном искусстве до наступления эпохи Возрождения: будучи перенесено из Греции, вместе с христианством, в наше отечество, оно прочно привилось в нем и до сего времени занимает у нас множество рук и пользуется в народной массе предпочтением пред религиозною живописью в духе зап.-европ. художественных школ. Оставляя в стороне собственно византийское И., бросим беглый взгляд на историю этого искусства в России. Известно, что равноапостольный вел. кн. Владимир принял св. крещение в Херсонесе, привез оттуда в Киев церковные книги, сосуды и иконы. Вслед затем, образа греческого письма стали то и дело привозиться на Русь, как необходимые для удовлетворения религиозной потребности новообращенных и для украшения созидаемых храмов. С другой стороны, великие князья, заботясь о благолепии этих последних, вызывали из Греции мастеров, искусных в писании ликов на досках и в выкладке их мозаикою на стенах. Эти пришлые художники, разумеется, нашли себе многих учеников среди русских. Однако, из древнейших наших иконописцев известен только один — киево-печерский монах препод. Алимпий, преставившийся в начале

ХП в. Каково было его искусство — судить невозможно, так как достоверных его произведений не сохранилось. Равным образом, трудно составить себе точное понятие о том, каково было наше И. до нашествия татар. С несомненностью можно только заключить, что русские уже успели в эту пору перенять у греков их технические приемы, что, хотя не все они имели случай учиться у византийских художников, однако неуклонно подражали греческим образцам. Во времена татарского владычества И. нашло себе приют в монастырях, которым поработители русской земли не только не делали никаких насилий, но и оказывали покровительство; в особенности это искусство было поддерживаемо иерархами нашей церкви, из которых некоторые занимались им сами, каковы напр. митрополиты Петр и Киприан. Прототип его оставался византийский, но к нему уже в это время начали примешиваться, особенно в Новгородской, Псковской и Суздальско-Владимирской областях, некоторые черты западного влияния. По слиянии русских княжеств в единодержавное государство, его жизнь, сосредоточенная в Москве и проникнутая живым чувством благочестия, благоприятствовала успехам И., которое с конца XV в. видоизменяется еще более, позволяя себе заметные отступления от древнего стиля. Причиною тому были, с одной стороны, постоянно усиливавшийся наплыв иностранных (немецких и итальянских или фряжских) художников, а с другой — то обстоятельство, что сношения России с Грецией, утратившей и свою независимость, и свое богатство, сократились, а греческое искусство упало до такой степени, что уже не могло доставлять образцов для русских иконников. Греческие духовные сановники, вместо того, чтобы дарить, как бывало пред тем, нашим царям драгоценные иконы, стали сами просить о присылке им образов русского письма. В XVI в XVII стол. уже образовалось у нас несколько иконописных стилей, или «пошибов», из которых главными следует признать Новгородский, Строгановский и Московский. Некоторые знатоки и собиратели старинных образов прибавляют к этим пошибам еще Юрьевский, устюжский, суздальский и Фряжский (отрасль моск.); наконец различают еще школу Сибирскую. Объяснение особенностей, отличающих один пошиб от другого, одну школу от другой, повело бы нас слишком далеко. Не вдаваясь в него, заметим только, что эти особенности заключаются вообще в более или менее тонкой отделке иконы, в резкости или плавности рисунка, в большей или меньшей живости красок, в предпочтительном употреблении известных колеров, в различной пропорциональности изображенных фигур и т. п. Однако эти отличия не настолько значительны, чтобы ими нарушалась близкая родственность школ, которые все, в отношении композиции («перевода» по выражению иконописцев), строго придерживаются форм византийской иконографии, равно как и в отношении техническом пользуются способами, практиковавшимися в греческой и вообще средневековой живописи. Для этого у наших иконников постоянно имеются под рукою, как необходимые пособия, особые руководства, так наз. подлинники, «лицевые», т. е. сборники образцовых рисунков, и «толковые», содержащие в себе технические наставления. Существуя в различных редакциях, они, тем не менее, все преподают те же правила, которые мы находим в старинных трактатах, главным образом, в сочинении монаха Дионисия (найденном в 1839 г. на Афоне французским археологом Дидроном и относимом некоторыми к XVII и даже к XVIII в., но излагающем более древние греческие правила). Правда, в некоторых мастерских есть свои приемы. обыкновенно содержимые в секрете; однако, они касаются только мелочей и в сущности не представляют никаких новых изобретений. В общих чертах работа иконописца состоит в следующем. Принимаясь писать образ, он берет доску, преимущественно липовую, несколько раз проклеивает ее мездринным клеем и, затем, покрывает ее «левкасом» — грунтом, состоящим из алебастра, разведенного на довольно жидком клее. Иногда левкас накладывается не прямо на доску, а на так наз. «поволоку» (кусок холстины, вымоченный в жидком клее). Когда левкас высох и выглажен, приступают к переводу на него рисунка; для этого существует несколько способов, из которых самый легкий и скорый состоит в «припорошке», т. е. в накладке на грунт листа бумаги с рисунком, в котором по контурам пробиты ряды дырочек и в набивании чрез эти дырочки порошка какой-либо (обыкновенно красной) краски; намеченные таким образом линии проходятся потом карандашом и, что еще чаще) кисточкой с жидкою тушью. По установлении на доске рисунка, мастер золотит листовым червонным золотом венцы, фон и все что требуется, и затем приступает к работе красками. Последние растираются на хлебном квасе или просто на воде, с прибавкою небольшого количества яичного желтка, они разводятся в горшочках, раковинах, черепках и даже на ногтях иконописца, нередко заменяющих ему палитру. Прежде всего пишется «доличное», т. е. ризы, палаты, деревья, скалы и другие принадлежности образного пейзажа, а потом телесные части фигур и лики. Указания подлинников до такой степени строги и подробны, что не допускают произвола в выборе иконописцем даже цвета одежд, в которые он облекает изображаемого святого, но требуют, чтобы каждый из них был представлен в ризах определенных, присвоенных ему колеров. Освещенные места и блики как в одеждах, так и в других принадлежностях доличного, иногда «пробеливаются», т. е. обозначаются золотыми штрихами, для чего употребляется так наз. «твореное» золото, т. е. порошок растертого листового золота, разведенный на камеди. Им же исполняются, когда это надо, узоры на одеждах. Что касается до ликов, относительно которых иконописец также руководствуется в точности указаниями подлинника, то они сперва загрунтовываются темною краскою (санкиром) и затем постепенно оживляются более светлыми красками и, наконец, желтовато-белыми бликами в выдающихся частях; но вообще их колорит остается темный, мертвенный, коричневатый или оливковый. Вместе с ликами исполняются волосы и бороды, пушистость которых обозначается мельчайшими черточками и завитками. Когда живопись иконы вполне окончена, и на ней сделаны (киноварью или другою краскою и накладным золотом) надлежащие подписи, она покрывается олифою — особым родом масляного лака, сообщающим ее поверхности блеск и большую прочность. Особенное развитие И. получило во второй половине XVII ст., в Москве, когда, для удовлетворения потребностей государева двора, возник при оружейном приказе целый институт «царских» иконописцев, «жалованных» и «кормовых», которые не только писали образа, но и расписывали церкви, дворцовые покои, знамена, древка к ним и т. п. Жалованные иконописцы получали постоянное содержание деньгами и хлебом и, сверх того, суточное довольствие во время работы; кормовые числились при приказе, без жалованья и пользовались содержанием только тогда, когда возлагалось на них какое либо дело. Из всех царских иконописцев особенно прославился Симон Ушаков (род. в 1626 г.), участвовавший почти во всех важнейших работах означенного времени и образовавший многих даровитых учеников. Кроме царских иконописцев, существовали свои мастера при патриаршем дворе, и в случае какого-либо обширного и спешного предприятия, набирались в Москву иконники из других городов. Все это способствовало к тому, что различия отдельных школ сглаживались мало-помалу и И. принимало однообразный характер. В это же время стало в сильной степени проникать в него иностранное влияние, благодаря появлению при царском дворе зап.-европ. живописцев и распространению печатных религиозных картинок, проникавших к нам из их краев чрез Польшу. Это уклонение нашего И. от византийского направления вызывало протесты поборников старины; но, тем не менее, т. наз. «фряжское» письмо, составляющее переход от иконописи к настоящей живописи, в конце XVII ст. уже было распространено повсеместно. Реформа Петра Великого произвела еще более радикальный раздел между И. и живописью. Тогда как последняя, в XVIII ст., стала входить все в больший и больший почет в высших сферах русского общества, заживших на европейский лад, и наполнять наши храмы образами, исполненными в характере итальянской или французской живописи, первая сохранила за собою любовь в народной массе, но, не встречая себе поддержки свыше, начала падать и, наконец, опустилась до степени простого ремесла. В настоящее время, во многих пунктах Московской, Владимирской и отчасти других губерний, существуют целые фабрики, производящие ежегодно несчетное количество дешевых икон, которые расходятся по нашим селам и провинциальным городам. Распределение труда на этих фабриках доведено до совершенства. Изготовляемая икона проходит в них чрез десятки рук: особый мастер приготовляет для ее доску; один наводит на нее левкас, другой переводит на нее рисунок, третий пишет доличное, и притом только известные его части и известными красками; четвертый работает над ликами и т. д. Никто из участвующих в такой коллективной работе, конечно, не имеет ни малейшего художественного образования, а научается своему специальному делу с детства на тех же фабриках или у мастеров-одиночек; самая работа исполняется по неизменным образцам, без всякого отступления от них, лишь с большею или меньшею внимательностью, смотря по цене, какая должна быть назначена иконе в продаже. Впрочем, при некоторых монастырях (напр., при Троицко-Сергиевской лавре) заведены иконописные мастерские, заботящиеся о художественном достоинстве своих произведений и старающиеся возродить искусство старинных русских мастеров. Ср. Д. Ровинского, «История русск. школ И.» («Записки Имп. Археол. Общ.», т. VIII); И. Забелина, «Материалы для истории И.»; Сахарова, «Исследование о русском И.» (СПб., 1849); Дионисия Фурнаграфиота, «Ерминия, или наставление в живописном искусстве» (перев. с греч. еп. Порфирия, "Труды Киевск. Дух. Акд. ", 1868); Ф. И. Буслаева, «Литература русских иконописных подлинников» («Историч. очерк. русск. народ. поэзии и искусства», т. II); П. Я. Аггеева, «Старинные руководства по технике живописи» («Вестн. Изящ. Иск.», т. V) и пр.

А. С — в.

Иконостас

Иконостас (греч.) — более или менее сплошная, от сев. стены храма до южн., стена, которою отеляется алтарь от средней части в првсл. храме, и на которой устанавливаются в определенном порядки иконы. В этой стене три двери ведут в алтарь: посредине иконостаса, прямо пред престолом — «врата царския»; влево от них северные врата или двери, вправо — южные врата, прежде называвшийся также дьяконскими. Средние двери называются святыми, и не имеющим священного сана вход чрез них недозволен. И. бывает уставлен иконами, обыкновенно в несколько рядов. В нижнем ряду: на царских вратах находятся обыкновенно иконы Благовещения Пресвятой Деве архангелом Гавриилом, а также четырех евангелистов; направо от царских врат — икона Спасителя, по левую их сторону — икона Божьей Матери с младенцем на руках; на сев. дверях — чаще архангелы Гавриил и Михаил, иногда — пророки, св. диаконы или святители. Затем вправо от южн. дверей и влево от дверей сев. ставятся иконы наиболее чтимых святых, например святого, которому посвящен храм, или других, по усмотрению храмоздателей. Над первым нижним рядом икон в И. помещаются: непосредственно над царскими вратами — икона тайной вечери И. Христа, и по ту или другую сторону ее иконы главных праздников — событий из жизни И. Христа и Пресвятой Девы. В третьем ряду И. ставятся: над иконою тайной вечери — икона И. Христа в царском или архиерейском облачении, с предстоящими в молитве пред ним Богоматерию и Иоанном Предтечей (она называется деисусом); по ту и другую сторону этой иконы — иконы св. апостолов. В четвертом ряду И. ставятся иконы ветхозаветных праведников — пророков, с усвоенными каждому из них эмблемами. Верх И. увеличивается изображением распятия И. Христа. Впрочем, такое устройство И. не всегда имеется в церквах. В древней Руси в церквах этот тип И. был господствующим, но по нужде число ярусов или рядов И. может быть уменьшено до одного ряда с необходимым изображением Тайной Вечери над Царскими вратами. Устройство И. в виде сплошной стены — относительно позднего происхождения; в первые века церкви алтарь был весь видим присутствующим в храме и от средины церкви алтарь отделялся лишь решеткой. Да и ныне, чтобы возгласы священника в алтаре были слышны по возможности во всем храме, Царские врата часто устраиваются решетчатыми, а весь И. редко доходит до потолка; обыкновенно сверху И. в приходских церквах большого размера оставляется более или менее открытое пространство.

Н. Б.

Икра

Икра (Kaviar). — Под именем икры известны сырые или приготовленный в прок яйца рыб. Женские экземпляры рыб, из которых в добывается икра, называются икряными в отличие от мужских, которые местами у рыбаков называются «яловыми». В торговле известно два сорта икры (caviar): наиболее распространенная черная, составляющая гастрономическое лакомство, добываемая исключительно из осетровых пород рыб (сем. Acipenseridae), и красная, употребляемая преимущественно в Турции и Румынии; эта последняя известна в продаже под названием тарамы и добывается преимущественно из воблы (Leuciscus rutilus), отчасти леща (Abramis brama) и др. частиковой рыбы. «Ястычной» икрой зовут икру судака (Lucioperca Sandra), которая солится в форме цельных яичников (ястык); наконец в южно-европейских странах употребляется в пищу икра кефали (Mugil capito), известная в форме засушенных спрессованных цельных яичников этой рыбы под именем путарчи (la pouta gue французов). Наибольшее значение в промышленности имеет черная икра из осетровых пород, составляющая предмет обширного промысла в России, отчасти в Германии и Сев. Америке. За границей икра осетровых пород безразлично известна под общим именем «кавиар». В России различают по сортам рыбы, из которой она добывается, осетровую и белужью; первая имеет зерно значительно мельче и обычно под этим именем сходит одинаково икра осетров (Acipenser Guldenstaedtii), шипов (Acipenser Schypa) и севрюг (Acipenser stellatus); вторая имеет более крупное зерно и получается исключительно из белуг (Acipenser Huso). По способу приготовления различается икра зернистая, приготовляемая лишь посредством посола вынутой из рыбы икры обыкновенной мелкой солью; паюсная, которая солится в тузлуке и затем прессуется в кульках или мешках. Зернистая пакуется преимущественно в липовых бочатах (уральская), или дубовых (до 1 п. весом), и в жестянках от 1 до 10 ф. В Сев. Америке практикуется герметическая укупорка икры, но, вследствие применяемого при этом нагревания, икра получается сухая и невкусная. Паюсная идет в продажу в больших бочках пудов на 15 — 20. Общее количество добываемой в России икры осетровых пород исчисляется в 100 — 120 тыс. пудов; цена икры в России колеблется от 60 коп. до 4-х руб. за фунт. В Париже хорошая икра стоит 20 — 25 фр. фун. Вывоз икры за границу в 1891 г. равнялся 29000 пд. В Германии добывается в общем не более 1000 пд. так назыв. Elba caviar, из осетров р. Эльбы по преимуществу; во Франции не умеют ее приготовлять и бросают в воду как отбрось (р. Гаронна близ Бордо). То же делали до последнего времени в Сев. Америке; лишь 25 лет тому назад, по указаниям немцев, принялись утилизировать этот драгоценный продукт и сбывать его, главным образом, в Германии, под именем русской икры. Но и теперь большая часть икры ловимых в глуши и С-З. Америки осетров пропадает по неумению приготовлять ее впрок. Общая добыча икры в Соед. Шт. Сев. Америки равняется 10000 пд. (1888). Красной икры и ястычной добывается в России до 200000 пд. и почти вся она вывозится за границу. Добывание ее с каждым годом увеличивается. Цена колеблется от 10 до 20 руб. за пуд. Путарча готовится почти исключительно в Мартигах (близ Марселя) и в Корфу. Ценятся весьма высоко (2 фр. 50 сант. до 3 фр. за пару, в которой весу не более 1/4 ф.).

И. Б — н.

Икра (съедобная), в противоположность живой икре, представляет собою неоплодотворенные рыбные зародыши. Она добывается больше всего весною, когда так называемая «красная рыба» (осетр, белуга, севрюга, стерлядь и др.) из Каспийского в Азовского морей идет в реки для метания икры, и отчасти осенью, когда рыба опять идет в реки для отдыха. По Гримму, количество икры в рыбе доходит до 1/9 — 1/6 ее веса. Лучшею икрою считается белужья, как самая крупнозернистая, приготовляемая поэтому всегда отдельно, другие же сорта — осетровая, севрюжья и шиповая почти всегда смешиваются вместе. Стерляжья И., как мелкозернистая, в продажу не поступает и употребляется только в домашнем обиходе. Сорта И., встречаемые в продаже, отличаются друг от друга по способам приготовления и отчасти по употребляющимся материалам. Для получения зернистой икры яичники рыб (ястыки) кладут на особое сито (грохотка), помещенное на чане (обрез), и слегка растирают руками, отчего цельные зерна падают в чан, а перепонки остаются на грохотке. В чане же икру солят мелкой солью (1 — 5 ф. на пуд И.), размешивая ее руками; затем ее откидывают на решето, чтобы стекла жидкость; после этого И. укладывают в липовые бочонки, вмещающие по 3 — 5 пудов. В хорошо приготовленной зернистой И. зерна цельные, не мятые и легко отделяются друг от друга, чем менее такая И. солона, тем она ценится выше. Готовится этот сорт И. обыкновенно только из одной белужьей И. и у икрянопромышленников он известен под именем икры варшавского передела, так как большая часть ее идет из Астрахани прямо в Варшаву, а оттуда за границу. СПб. и Москва получают незначительную часть этой И. Паюсная (промысловая, конторская) И. добывается также из совершенно свежей рыбы в прохладное время года (весною и осенью). Икряные зерна, отделенные от перепонок, минуть на 5 — 10 погружаются в тузлук (насыщенный раствор поваренной соли), тщательно здесь мешалками размешиваются и переносятся на решето; когда тузлук стечет, И. укладывается в рогожные кульки (на 2 — 3 пд. каждый), прессуется в них и затем укладывается в дубовые бочонки (на. 3 — 5 пд.), выстланные внутри салфеточным полотном, отчего иногда назыв. салфеточною икрою. При укладке в бочонки такая И. уминается руками и деревянными толкачами, а на Сальянских промыслах, где И. укладывается в 30-ти пудовые бочки, — даже ногами. Жаркая икра готовится в июле и августе; на нее идет отчасти попортившийся материал. Окрепшие в тузлуке ястыки кладут на решето. Такая икра не прессуется, а прямо укладывается в липовые бочонки на 3 — 5 пуд. Ястычная икра готовится летом из загнившей уже икры. Ястыки также укрепляются в тузлуке и укладываются в бочонки, где И. снова посыпается солью. Сюда относится лопаница, зерна которой (из перезрелой И.) лопаются в тузлуке.

Егоров («Химический состав и усвояемость Астраханской и Сальянской паюсной И.», СПб., 1890) приводит несколько устарелые сведения о количестве ежегодно добываемой в России паюсной и зернистой И. (всего 207 т. пд" в 1860-х гг.). Более всего И. дает Каспийское море и его притоки (особенно Астраханские промыслы — устье Волги, Чеченские и Эмбинские воды, Сальянский промысел — тоже Божий промысел), затем Азовское море и его притоки и, наконец Черное море. По исследованиям Егорова, под влиянием И. усвояемость азота хлеба значительно повышается. Лучшие сорта И. превосходно усваиваются. По исследованиям Gobley'a, И. сазанов содержит (в процентах): воды — 64,08, вителлина — 14,08, оболочек — 14,53, маргарина и элаина — 2,57, холестерина — 0,27, лецитина — 3,04, церебрина — 0,20, алкогольной вытяжки — 0,39, красящего вещества — 0,03, солей — 0,82, хлористого калия и натрия — 0,49, хлористого аммония — 0,04, фосф. кисл. и сернокислого калия — 0,04, фосф. кисл. извести и магнезии — 0,29 и следы железа. Процентный состав И., по Atvater'y, и икряного сыра (прессованная и высушенная на воздухе И. некоторых рыб Дарданеллов), по Kletzinsk'ому:

В сухом веществе

Вода Азоти-стое вещество Жир Без-азоти-стый эк-стракт веще-ства Зола Безазо-тистое вещест-во Жир

Икра 73.19 21.34 3.89 — 1.58 79.59 14.50

Икряной сыр 19.38 34.81 28.87 6.33 10.61 43.18 35.81

Таким образом И. представляет богатое пищевыми началами (азотистыми и жиром) пищевое вещество, не имеющее, однако, большого значения, вследствие своей дорогой цены. Употребляется И. большею частью в виде закусок для возбуждения аппетита, для чего идут почти исключительно зернистая и паюсная И. — наиболее дорогие сорта.