Энциклопедический словарь истории советской повседневной жизни
Шрифт:
ИНТУРИСТ – 1. Официальная организация по приему и обслуживанию иностранцев, приезжавших в СССР. Появилась в кон. 1920-х гг., но в широких масштабах ее деятельность развернулась с кон. 50-х гг. «Интуристу» принадлежала сеть фешенебельных гостиниц, контингент специально подготовленных гидов-переводчиков, был разработан ряд специальных туристических маршрутов. Хотя сотрудники «Интуриста» находились под пристальным вниманием органов, работа здесь считалась очень престижной и выгодной. 2. Иностранец, приехавший в туристическую поездку в СССР. Практически с интуристами советские люди сталкивались начиная со втор. пол. 50-х гг., и сразу же они стали объектом любопытства обычных граждан и охоты со стороны фарцовщиков и проституток. Отношение общества к интуристам было неоднозначным: многих сильно раздражала система спецобслуживания иностранцев в ресторанах, театрах, музеях, ущемлявшая интересы людей.
ИСПАНКА – 1) матерчатый головной убор, напоминавший пилотку, но с кисточкой спереди; была в моде среди городских детей пионерского возраста во втор. пол. 1930-х гг. (во время Гражданской войны в Испании); 2) массовая эпидемия гриппа в 1918–20 гг., вызвавшая колоссальную смертность среди ослабленных недоеданием и плохими условиями жизни советских людей.
ИСПАНСКИЕ ДЕТИ –
ИСПОЛКОМ – сложносокращенное слово – исполнительный комитет советов депутатов трудящихся на уровне области, города, района (облисполком, горисполком, райисполком) – постоянно действующий орган советской власти, занимающийся в основном хозяйственной деятельностью, реализуя решения партийных органов (обкомов, горкомов, райкомов). Возглавлялся председателем исполкома, который считался вторым лицом после секретаря райкома, горкома или обкома.
ИСПОЛНИТЕЛЬ – лицо, исполнявшее смертные приговоры, палач. Как и во многих других аналогичных случаях (см. Высшая мера социальной защиты, Домзак, Исправдом, Шкраб), коммунистический режим, маскируя свою сущность, заменял слова, напоминавшие о «царском режиме», эвфемизмами.
В период Гражданской войны расстрелы, в т.ч. и массовые, производились сотрудниками органов ЧК и Ревтрибуналов. Участие в казнях рассматривалось чекистами как малоприятная, но совершенно необходимая обязанность. Хорошим тоном считалось, чтобы приговор приводил в исполнение следователь, который вел дело: это повышало ответственность за результаты работы. В нач. 1919 г. ВЧК прямо обязала руководящих работников губернских и республиканских ЧК непременно участвовать в казнях. Для новых сотрудников это было своеобразным посвящением в чекисты, и кое-где к основным исполнителям добавляли рядового оперативника. Но по должности исполнение приговоров или организация массовой казни принадлежала комендантам органов ЧК, концлагерей и тюрем. Так, должность коменданта КрымЧК в 1920–21 гг., в пору массовых бессудных расстрелов оставшихся в Крыму бывших и белых офицеров исполнял будущий прославленный полярник И. Папанин, бывший затем комендантом на пароходе «Челюскин», в лагере «челюскинцев» и оставшийся в этой должности на льдине экспедиции под руководством О. Шмидта («папанинцев»). Перед исполнением казни и после нее исполнителю давали водку. Вообще эти люди, глушившие в себе эмоции алкоголем, как правило, спивались и быстро погибали или отчислялись из органов. Испытывавшие страшные психологические перегрузки палачи обычно жаловались на нарушения психики, заболевали эпилепсией, кончали жизнь самоубийством. Но известны исполнители, работавшие на этой должности по 20 лет и более, убившие многие тысячи людей. Такими были, напр., москвичи П. Маго, награжденный за свою службу двумя боевыми орденами, комендант ОГПУ– НКВД с 1926 г. В. Блохин, уволенный в 1953 г. с должности коменданта МГБ СССР в звании генерал-майора.
ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ЛИСТ – документ, выдававшийся взыскателю денежных средств с кого-либо после вступления в силу решения суда о взыскании этих средств, напр. алиментов.
ИСПРАВДОМ – сложносокращенное слово – исправительно-трудовой дом, заменившее в 1920-х гг. «старорежимное» слово «тюрьма». Предназначался для осужденных к лишению свободы на срок до 6 мес. Исправдома существовали с 1922 по 1932 г.
ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВАЯ КОЛОНИЯ (ИТК) – с 1956 г. так стали называться исправительно– трудовые лагеря.
ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВОЙ ЛАГЕРЬ (ИТЛ) – основное место лишения свободы в СССР. Появились в самом начале советской истории. Организационное оформление лагерей для принудработ происходит весной 1919 г. постановлением ВЦИК. В каждом губернском городе должен был открыться лагерь не менее чем на 300 заключенных, чтобы их труд мог обеспечить содержание охраны. Они находились в ведении губернских карательных отделов Наркомюста, при которых имелись специальные распределительные комиссии, выделявшие 7 видов лишения свободы. В конце 1923 г. существовало уже 355 лагерей с 68 тыс. заключенных. Так началась эра исправительно-трудовых лагерей с 10-часовым рабочим днем, дифференцированным питанием в зависимости от выработки, строгим режимом. В 1929 г. в ИТЛ были переименованы концлагеря, отчего их сущность не изменилась.
Лагерь, с вышками для охраны, с запретной зоной, изгородями из колючей проволоки, обносился высоким забором из толстых досок, с проволокой (иногда под током) по верху, на кронштейнах. Внутри находились бараки для проживания заключенных с нарами в 2–3 яруса и решетками на окнах. На ночь бараки запирались. Вход был с одной стороны. В тамбуре имелось отхожее место или параша. Посередине ставилась печь, обычно буржуйка. Заключенные размещались в бараке в соответствии со статусом: возле печи и на нижних нарах – уголовники, по периферии – приговоренные к заключению по пятьдесят восьмой статье. В лагере имелась также необходимая инфраструктура: лазарет с врачом – заключенным или вольняшкой, кухня с поварами-заключенными, столовая, каптерка, помещения для нарядчиков, караула, лагерной администрации, КВЧ (культурно-воспитательная часть), БУР. Бригадиры производственных бригад, как правило из уголовников и бытовиков, пользовались определенной властью и вооружались дрынами для принуждения заключенных к быстрому исполнению приказаний администрации, но формальная дисциплина была не слишком строгой. Работы были внутрилагерные и наружные (горные, строительные, лесоповал и пр.). Перед выходом за пределы лагеря и возвращением производился длительный и тщательный пересчет людей бригадирами и охраной. На работы колонны зэков шли под конвоем автоматчиков и собаководов. «Шаг влево, шаг вправо» рассматривался как побег, и в лучшем случае обученные собаки рвали заключенных, охрана стреляла в воздух и укладывала колонну лицом вниз, в худшем – стреляла на поражение без предупреждения. Время пересчета и переходов на работы и обратно в рабочий день, естественно, не засчитывалось. С работ обычно заключенные старались принести несколько щепок, одно-два полена для печей, причем охрана у ворот приказывала
В сер. 50-х гг. ИТЛ переименованы в исправительно– трудовые колонии.
ИСТОРИЯ В ПРОПАГАНДЕ И ПОВСЕДНЕВНОМ СОЗНАНИИ – являлась продуктом идеологической работы. С 1917 г. примерно до нач. 20-х гг. режим был занят упроченьем своей власти и борьбой с врагами, в т.ч. вооруженной. Едва ли не единственным актом оказался т.наз. Ленинский план монументальной пропаганды, направленный на снос памятников «царям и их слугам» и массовое создание временных памятников деятелям революционного движения и мыслителям – предтечам марксизма-ленинизма. В 1920 г. учрежден Главполитпросвет во главе с Н. Крупской и появилась идеологическая цензура. Ставка режима на построение совершенно нового общества с категорическим отказом от прежних традиций и культурного наследия потребовала решительных мер. Преподавание истории было заменено обществоведением, а слишком пристальный интерес к дореволюционной истории мог фатально отразиться на судьбе человека. Фактически оказались вне закона слова «Родина», «Отечество»: пролетарии отечества не имеют. Характерным стало стихотворение Демьяна Бедного, посвященное памятнику Минину и Пожарскому: «Подумаешь, они спасли Россию! А может, лучше б не спасать?». Шла ликвидация ряда старых музеев, нередко вместе с их фондами и сотрудниками, полностью было ликвидировано краеведение и множество краеведов оказалось в местах заключения, уничтожались целые исторические школы («Академическое дело», школа И. Гревса и др.). Если в первые годы советской власти историческое наследие (помещичьи усадьбы и т.п.) разорялось или даже уничтожалось стихийно окрестными крестьянами под влиянием классовой вражды, дополнительно подогреваемой агитаторами, то теперь этот процесс был поставлен на новую основу. В исторической науке безраздельно господствовала школа зам. наркома просвещения М. Покровского, для которой характерны вульгарный социологизм, подчеркнуто классовый подход и модернизация исторических процессов; так, Отечественная война 1812 г. была объявлена борьбой империалистических держав за рынки сбыта. Преимущественным вниманием пользовалась история классовой и революционной борьбы, причем ее корни стали отыскиваться еще во времена «Русской правды». Ленинские высказывания, даже случайные, а особенно его учение о революционных ситуациях, стали руководством для историков. В то же время история Октября и Гражданской войны изучалась и описывалась их участниками на основе документов, вполне объективно. Такова, напр., фундаментальная работа Н. Какурина «Как сражалась революция» (1925–1926).
С сер. 30-х гг., после утверждения в Германии нацистского режима, отказа от лозунга мировой революции (Германии в ней и отводилась решающая роль), переноса усилий на распространение социалистической системы военным путем и укрепления культа личности И. Сталина, в области истории и пропаганды наметился поворот. Школа Покровского была идейно и организационно разгромлена. Фундаментом для исторических исследований и возобновленного преподавания истории стал «Краткий курс истории ВКП(б)». При этом ряд событий оказался «реакционным», что печально отразилось на судьбе занимавшихся ими историков (напр., народническое движение). Одновременно в 1934 г. в связи с шумной пропагандистской кампанией по поводу парохода «Челюскин» И. Сталин впервые в положительном контексте произнес слово «Родина», в 1937 г. с помпой были отмечены 100-летняя годовщина со дня гибели А. Пушкина и 125-летие Бородинской битвы и в газете «Правда» был помещен портрет бывшего «царского генерала» а ныне «великого русского полководца» М. Кутузова при всех орденах. Стала выпячиваться прогрессивность деяний и личностей Петра I и Ивана Грозного, которые как бы становились предшественниками Сталина. Началось возрождение имен выдающихся личностей в русской истории – Александра Невского, А. Суворова, Ф. Ушакова, П. Нахимова, ученых, изобретателей, путешественников, композиторов и пр. Советские писатели и кинематографисты начали создавать посвященные им и наиболее славным страницам отечественной истории произведения. Получила развитие историческая беллетристика, в которой упор делался на деяниях выдающихся личностей, воинских подвигах предков, успехах российских ученых и т.д.; эти тенденции, проявившиеся накануне Великой Отечественной войны, резко усилились в годы войны и особенно после нее, в пору борьбы с «безродным космополитизмом, антипатриотизмом и преклонением перед Западом». Ряд исторических романов был удостоен Сталинской премии. Одновременно, после появления в 1929 г., к 50-летию Сталина брошюры К. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», меняется периодизация Гражданской войны, а после репрессий 30-х гг. и вся ее история, в которой остается лишь несколько канонических имен. Началось изучение Великой Отечественной войны на основе составивших целый том выступлений Сталина. Была создана специфическая концепция истории войны, укладывавшаяся в схему «десяти сталинских ударов». Но в целом в сознании советской бюрократии и хозяйственников прошлое не имело никакой цены, что выразилось в уничтожении огромного количества архитектурных памятников, особенно в связи с «социалистической реконструкцией» городов, прежде всего Москвы; наиболее пострадали памятники церковного зодчества, как следствие воинствующего атеизма и невежества.
«Оттепель» и «разоблачение культа личности Сталина» частично изменили ситуацию. Стала расширяться тематика исторических исследований, в т.ч. были «реабилитированы» революционные народники, началось изучение истории культуры, включая историю искусства, хотя события и факты, имевшие место в нач. ХХ в., после «передвижников» и «Могучей кучки», т.е. отклонения от т.наз. критического реализма, пробивали дорогу с трудом, постепенно. На «оттепельной» волне были робкие попытки пересмотра отдельных тем (Гражданской войны, коллективизации), но в целом историческая наука развивалась в русле, сформированном в 30–40-х гг. (кроме частичной модернизации истории Великой Отечественной войны). Изучение и толкование событий прошлого стало исключительным правом пропагандистского аппарата в интересах режима. В 60–80-х гг. сложился широкий круг писателей, обратившихся к раннему периоду отечественной истории, в основном периоду формирования и укрепления Московского государства, к жизни и деятельности правящей верхушки и т.п.; особенно большую популярность приобрели имевшие авантюрный характер романы В. Пикуля, далекие от подлинного историзма, но по которым широкая публика формировала представления об истории страны. Рост внимания читателей к истории вызвал переиздание исторических романов А. Дюма, М. Дрюона даже в массовой «макулатурной» серии. Активизируется историческая научно-популярная литература, в т.ч. подлинным бестселлером стал «роман-эссе» В. Чивилихина «Память»; в серии «Жизнь замечательных людей» все большее место начинают занимать персонажи русской истории. В целом в исторической беллетристике и научно-популярной литературе становится заметным крен в национальный патриотизм, сильно сдобренный шовинизмом и антизападничеством. Крепнущий интерес широкой публики к прошлому вызвал даже появление псевдонаучных направлений, в частности «пересмотр» периодизации мировой и отечественной истории Фоменко, Постниковым и их менее эрудированными, но более резвыми последователями. Аналогичные тенденции имели место в кинематографии, причем здесь наметилась своеобразная «реабилитация» белого офицерства.