Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений

Серов Вадим Васильевич

Имя нарицательное для честного человека, неуклонно отстаивающего законы чести и нормы морали (шутл.).

Каучуковые законы

Из речи депутата немецкого рейхстага Ласкера (декабрь, 1875) о проекте нового уголовного законодательства.

Иносказательно о несовершенных законах, которые позволяют властям использовать их в своих интересах (неодобр.).

Кающаяся Магдалина

Первоисточник — Библия. В Новом Завете (Евангелие от Марка, гл. 16, ст. 9; Евангелие от Луки, гл. 7, ст. 37—48) повествуется о бывшей блуднице Марии Магдалине (названной

так по месту рождения — городу Магдале), которая была возвращена к праведной жизни Иисусом, изгнавшим из нее семь бесов. После этого Мария Магдалина стала верной последовательницей Иисуса.

В Средние века «кающимися Магдалинами» стали называть женщин. оставивших проституцию и вернувшихся к нормальной жизни. Это название впервые встречается в уставах соответствующих обителей (для «кающихся магдалин»), возникших в Средние века при женских монастырях Европы. Первые упоминания о таких учреждениях относятся к 1250 г. (города Вормс и Мец). С 1833 г. такие институты («магдалинские убежища») стали появляться и в России.

Образ кающейся Магдалины был очень популярен у мастеров итальянского Возрождения. На этот сюжет писали картины Тициан (1477— 1576), Корреджо (1489—1534), Гвидо Рени (1575—1642) и др., что сделало выражение «кающаяся магдалина» популярным.

В современном языке употребляется преимущественно по поводу тех, кто лицемерно кается в своих прегрешениях (ирон.).

Квазимодо

Из романа «Собор Парижской Богоматери» (1831) французского писателя-романтика Виктора Гюго (1802—1885). Квазимодо — горбатый, уродливый звонарь. Имя представляет собой латинский оборот — Quasi modo [квази модо] — Нечто, вроде... — то есть его в данном случае можно перевести как «Нечто, что только отдаленно напоминает человека». Иносказательно о человеке с уродливой внешностью.

Квасной патриотизм

Из сочинения «Письма из Парижа» (1827) поэта Петра Андреевича Вяземского (1792-1878).

Впервые опубликовано в журнале «Московский телеграф» под псевдонимом «Г. Р.-К. », чтобы, как писал Вяземский, «сбивать с толку московских читателей». Под этим псевдонимом поэт подразумевал своего приятеля Григория Римского-Корсакова, «всем в Москве известного».

В своих «Письмах из Парижа» Вяземский писал: «Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что свое. Тюрго называл это лакейским патриотизмом, du patriotisme d'antichambre (буквально «патриотизм прихожей». Прихожая, она же лакейская — место, где обычно находятся лакеи. — Сост.). У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом. Я полагаю, что любовь к отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве; в эту любовь может входить и ненависть. Какой патриот, какому народу ни принадлежал бы он, не хотел бы выдрать несколько страниц из истории отечественной и не кипел негодованием, видя предрассудки и пороки, свойственные его согражданам? Истинная любовь ревнива и взыскательна».

Позже, когда Вяземский будет помещать эти «Письма из Парижа» в собрание своих сочинений, он пометит этот отрывок сноской, где специально отметит свое авторство выражения «квасной патриотизм»: «Здесь в первый раз явилось это шуточное определение, которое после так часто употреблялось и употребляется» (Поли. собр. соч.Т. 1. СПб., 1878).

А в своих «Записных книжках» он специально остановится на разновидностях псевдопатриотизма: «Выражение квасной патриотизм шутя было пущено в вход и удержалось. В этом патриотизме нет большой беды. Но есть и сивушный патриотизм; этот пагубен: упаси Боже от него! Он помрачает рассудок, ожесточает сердце, ведет к запою, а запой ведет к белой горячке. Есть сивуха политическая и литературная, есть и белая горячка политическая и литературная».

Иносказательно: ложно понятая

любовь к родине, синоним нерассуждающего ура-патриотизма, когда восхваляется все свое — потому что оно свое, отвергается все чужое — потому что оно чужое (неодобр., презрит., ирон.).

Кво вадис?

см. Камо грядеши?

Кесарю кесарево, а Богу Богово

Из Библии. В Евангелии от Матфея (гл. 22, ст. 15—21) приведен ответ Иисуса Христа людям, посланным от фарисеев. Намереваясь «уловить Его в словах», они спросили Иисуса: позволительно ли платить налоги кесарю? Иисус, указывая на динарий (римская монета) с изображением кесаря, спросил их: «Чье этот изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу».

Иногда цитируется на церковно-славянском: «Воздатите кесарева кесареви и божия богови».

Обычно употребляется в узком, житейском смысле: каждому свое, каждому — по заслугам.

Кинжал в грудь (сердце)

см. О люди! порождения крокодилов!

Кинематограф — единственное утешение в жизни женщины

Из повести (гл. 1) «Собачье сердце» (1925, опубл. 1987) Михаила Афанасьевича Булгакова (1891 — 1940). Слова собаки, которую окружающие зовут Шариком (до того, как она стала Шариковым).

В оригинале: Ей и на кинематограф не хватает, а кинематограф у женщин единственное утешение в жизни.

Цитируется как шутливо-иронический комментарий по поводу женской любви к кино вообще и телесериалам в частности.

Кисейная барышня

Из романа «Мещанское счастье» (1861) Николая Герасимовича Помяловского (1835—1863): «Кисейная девушка!.. Ведь жалко смотреть на подобных девушек — поразительная неразвитость и пустота!.. Читали они Марлинского, пожалуй, и Пушкина читали; поют «Всех цветочков боле розу я любил» да «Стонет сизый голубочек»; вечно мечтают, вечно играют... Ничто не оставит у них глубоких следов, потому что они не способны к сильному чувству. Красивы они, но не очень: нельзя сказать, чтобы они были очень глупы... Легкие, бойкие девушки, любят сентиментальничать, нарочно картавить, хохотать и кушать гостинцы... И сколько у нас этих бедных кисейных созданий!»

Таким образом, изначально выражение характеризовало девушку не очень умную, недостаточно образованную, довольствующуюся простыми житейскими радостями.

Позже это выражение приобрело другой смысл, в котором и употребляется в настоящее время — изнеженная, избалованная девушка (ирон., неодобр.).

Кит Китыч

Из комедии «В чужом пиру похмелье» (1856) Александра Николаевича Островского (1823—1886), в которой один ее персонажей называет так другого — купца Тита Титыча Брускова.

Иносказательно о богатом, заносчивом и невежественном самодуре. В этом смысле употребляются оба варианта имени — Тит Титыч и Кит Китыч (ирон.).

Кифа Мокиевич

Из поэмы (т. 1, гл. 11) «Мертвые души» (1842) Н. В. Гоголя (1809-1852): «Кифа Мокиевич, человек нрава кроткого, проводивший жизнь халатным образом. Семейством своим он не занимался; существование его было обращено более в умозрительную сторону и занято следующим, как он называл, философическим вопросом: «Вот, например, зверь, — говорил он, ходя по комнате, — зверь родится нагишом. Почему же именно нагишом? Почему не так, как птица? почему не вылупливается из яйца? Как, право, того: совсем не поймешь натуры, как побольше в нее углубишься!» Так мыслил обитатель Кифа Мокиевич».