Энциклопедия для детей. Т. 7. Искусство. Ч. 1

Аксенова Мария Дмитриевна

Многие особенности постройки Юрия Долгорукого — техника кладки из белого камня, перспективные порталы, характерная аркатура — роднят её с романской архитектурой Европы [62] . Есть все основания считать, что строительная артель, трудившаяся у суздальского князя, пришла на Русь из Польши. Успев поработать в Галиче у князя Владимира Володаревича — свата Юрия Долгорукого, мастера перебрались в Суздаль. Может быть, к ним обратились случайно (просто в Киеве и других русских землях не нашлось желающих выполнить княжеский заказ), но эта случайность оказалась счастливой для зодчества Владимиро-Суздальской земли.

62

См. раздел «Искусство средневековой Западной Европы».

Спасо-Преображенский

собор в Переславле-Залесском

Одновременно с придворной церковью Юрий Долгорукий заложил Спасо-Преображенский собор (1152–1157 гг.) в основанном им городе Переславле-Залесском.

В Древней Руси слово «город» означало в первую очередь огороженное, т. е. защищённое, место. Поэтому города Юрия — это города-крепости: Переславль-Залесский, Юрьев-Польск'oй, Кснятин, Дмитров, Москва. Сохранившиеся валы Переславля достигают в высоту шестнадцати метров. Спасский собор поражает простотой и суровостью облика. Храм из-за своих пропорций (его ширина больше, чем высота) получился почти кубическим, приземистым, тяжёлым; зодчие воплотили в нём не образ Небесной Премудрости, как в Софии Киевской, а земную силу и мощь. Однако собор не воспринимается как примитивный или грубый: прекрасная кладка стен из гладких, идеально пригнанных блоков придаёт этому творению рук человеческих одухотворённость, противопоставляя его дикой природе.

Внутри собора толстые крестообразные в плане столбы несут теряющиеся в полумраке своды. Даже в солнечный день темно в храме князя Юрия: немногочисленные узкие окна напоминают щели бойниц, и свет, проникающий в них, пронзает сумрак тонкими лучами, напоминающими сверкающие мечи.

Отличительной чертой храма является почти полное отсутствие декора. Только ровно посередине его стены опоясывает полочка-отлив (выше её стена становится более тонкой) да арочный поясок украшает апсиды. Могучий шлем главы напоминает воинский, поэтому само собой напрашивается сравнение храма с его заказчиком, неутомимым воителем Юрием Долгоруким. Действительно, храм символически мог истолковываться как человеческое тело, что закрепилось в древнерусских терминах: он имел главу, шею, бровки, пояс, подошву… И даже зубчатые треугольники-городки под главой похожи на украшение парадного шлема полководца.

Впрочем, городки появились уже при преемнике Юрия князе Андрее, которому довелось достраивать этот собор. В 1155 г. Юрий осуществил своё заветное желание и захватил Киев, но скоропостижно умер после богатого пира. Сердце же его сына Андрея всецело принадлежало родному Владимиро-Суздальскому княжеству. Незадолго до смерти отца он самовольно ушёл туда из Киевской земли, забрав с собой чудотворную икону Богоматери — ту, которая потом прославилась на Руси под именем Владимирской. Предание гласит, что кони, вёзшие повозку с иконой, остановились в двенадцати верстах от Владимира и их не удалось сдвинуть с места. Это было истолковано как нежелание Богоматери отправляться в Ростов; Андрей решил сделать столицей унаследованного им княжества не Ростов и не Суздаль — оплоты местной знати, а молодой город Владимир. Под Владимиром, на месте остановки, Андрей основал город-замок, названный Боголюбовом, а сам получил прозвание Боголюбского.

Фрагмент белокаменной резьбы Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. «Китоврас» (от греч. «кентаврос» — «кентавры»).

Спасо-Преображеиский собор в Переславле-Залесском. 1152–1157 гг.

Владимир и Боголюбово

Размах строительства, предпринятого Андреем, не может не удивлять: за восемь лет его правления в княжестве, которое стало называться Владимиро-Суздальским, было возведено больше каменных зданий, чем за тридцать два года правления Юрия Долгорукого. Но самым важным был даже не масштаб, а новая направленность деятельности энергичного князя. Андрей не пожелал владеть Киевом: в 1169 г. владимиро-суздальские войска под командованием среднего сына Андрея Боголюбского захватили город, но князь отдал его племяннику — двенадцатилетнему отроку, младшему в роду. Впервые в русской истории киевский престол был поставлен ниже другого. Князь не собирался переселяться в уже однажды отвергнутый город: он мечтал превратить Владимир в новый Киев, который не уступал бы прославленному образцу.

Строить

города «по образу» мировых столиц или священных градов было характерно для европейской культуры Средневековья, но в разных странах и в различные периоды эта идея приобретала местную окраску. Например, подражание Киева Константинополю должно было уподобить русский город древней столице византийских императоров-василевсов с таким же Софийским собором, Ирининским и Георгиевским монастырями. А Андрей Боголюбский уподоблял Владимир Киеву, чтобы, наоборот, противопоставить его древней столице Руси. Во Владимире, как и в Киеве, текли реки Почайна и Лыбедь, на княжеском дворе стояла церковь Спаса, а входили в город через Золотые ворота (1164 г.). И сейчас торжественно высится на главной улице Владимира их сводчатый массив, увенчанный церковью, которая была перестроена в XVIII в. Высота проёма ворот настолько велика (около четырнадцати метров), что не позволила мастерам изготовить воротное полотнище таких размеров. Пришлось перекрыть их на половине высоты арочной перемычкой, на уровне которой располагался настил для воинов — защитников ворот.

Золотые ворота во Владимире.

Разумеется, строители руководствовались не только практическими соображениями: ворота были форпостом города, представляли гостям его лицо и служили границей между враждебным внешним миром и обжитым внутренним. Поэтому для Божественной защиты ворот на них ставили церковь, хотя она и ослабляла оборонительные свойства сооружения. Не случайно, конечно, было выбрано посвящение надвратного храма Положению Ризы Богоматери.

Этот праздник установили в Константинополе в 860 г. после осады столицы Византийской империи русским войском под предводительством князя Аскольда. Когда славянский флот подошёл к берегу вплотную, патриарх Константинопольский погрузил в воды залива край ризы (одежды) Богоматери, хранившейся во Влахернском храме, и поднявшаяся буря разбросала корабли противника. С тех пор этот праздник чтился именно благодаря его «градозащитному» свойству, а храм Ризположения должен был обеспечить надёжную защиту ворот. Кроме Золотых ворот во Владимире были ещё Серебряные и Медные. Надо признать, что зодчие Андрея Боголюбского достойно справились со своей задачей: возведённые ими ворота — огромные, белокаменные, с окованными позолоченной медью створками, с венчающей их златоглавой церковью — были достойны любой столицы тех времён.

По высоте владимирские Золотые ворота всё же уступали киевским, высота проёма которых равнялась высоте центрального прохода-нефа Софии Киевской. А вот новый владимирский Успенский собор (1158–1160 гг.), заложенный Андреем, высотой превосходил все соборы Святой Софии на Руси — и киевский, и новгородский, и полоцкий. По площади храм Андрея Боголюбского был значительно меньше Софии Киевской и обладал поразительной лёгкостью и стройностью. Стены и столбы стали тоньше, чем в постройках Юрия Долгорукого; вместо как бы растекающихся по стене выступов-лопаток появились плоские четырёхгранные полуколонны — пилястры. Наложенные на них тонкие полуколонии, на глазах словно растущие вверх, заканчивались изящными лиственными капителями. Незамысловатые арочки преобразились в красивый пояс из колонок, свисающих подобно бахроме. Между колонками, очевидно позолоченными, были написаны изображения святых. Сверкали золочёной медью также порталы, глава и несущий её барабан.

Успенский собор во Владимире. XII в.

Фрагменты белокаменной резьбы Успенского собора во Владимире.

Впервые владимирские горожане смогли полюбоваться и резными каменными рельефами. На одном из них грифоны (фантастические существа с львиным туловищем, орлиными головой и крыльями) возносили на небо Александра Македонского. С другого рельефа смотрели фигурки сорока севастийских мучеников, брошенных в холодное озеро, с третьего — три отрока, ввергнутые вавилонским царём Навуходоносором в горящую печь. А вошедшего в храм поражали яркие росписи, полы из цветных майоликовых плиток, сделанных из обожжённой глины и покрытых глазурью, драгоценные ткани и ковры. Весь облик собора стал совершенно другим: не суровый воин заказал вознести эту постройку, а рачительный хозяин и утончённый ценитель искусства.