Энциклопедия мифов. К-Я
Шрифт:
Дверь отворяется сама. Чьи-то сильные руки обнимают меня за плечи, нежно влекут за собой. "Я тебя поймала! " - торжествующе объявляет звонкий мальчишеский альт.
Я не решаюсь поднять глаза. Во-первых, мне страшно: неизвестно еще, что там за лик меня ждет... А во-вторых, очень стыдно. Одно дело - реветь в полном одиночестве. И совсем другое - в постороннюю женскую грудь покрасневшими, сырыми органами зрения да обоняния уткнуться. Нехорошо получилось.
– Вот так примерно и выглядит честный ответ на мой вопрос, - говорит великодушная незнакомка.
Я, наконец, набираюсь мужества посмотреть в лицо обладательнице
Все-таки девушкой оказалась эта безучастная любительница музыки и кокосовой скорлупы.
– Не понимаю, - вздыхаю, имея в виду не то ее странную реплику, не то общее состояние дел.
– Я задала только один вопрос: нравится ли тебе быть живым. И ты что-то такое невразумительное мяукнул. Конечно, настоящий ответ там и близко не валялся. Но теперь ты сам знаешь, что такое быть живым. Быть живым очень страшно, правда? Быть живым - это значит содрогаться от невыразимого ужаса, вслепую метаться по темному коридору, кричать и не докричаться, ослабеть от слез и обнаружить, что слабому - легче, потому что настоящий ужас требует много, очень много сил... И - если еще повезет! случайно уткнуться носом в нужную дверь. Тебе повезло, ты уткнулся туда, куда требовалось.
– Почему "повезло"?
– спрашиваю.
Мне, в общем, все равно, ответит она или нет. Я пока, скорее, голосовые связки тестирую, чем осмысленно общаюсь. Но она ответила.
– Потому что в этой комнате нет места дурацким розыгрышам. Это библиотека. Вообще-то, предполагалось, что сюда ты не забредешь. Не в этот раз, по крайней мере: слишком уж далеко от входа. Но ты так скакал по коридору...
Я невольно улыбаюсь. Звук ее голоса влияет на меня благоприятным образом. Успокаивает, но не убаюкивает. Даже способность соображать возвращается ко мне помаленьку. И это славно: я ею весьма дорожу.
– Именно "скакал"?
– повторяю машинально.
Сам понимаю, что чушь мету. Исправляюсь. Спрашиваю о том, что меня действительно беспокоит:
– Это ведь не ты была в зеленой машине? Там сидела какая-то другая женщина.
– В зеленой машине?
– хмурится она.
– Вряд ли. Потому что я не понимаю, о чем речь...
– Я имею в виду зеленую машину, за которой гнался. И приехал сюда. За рулем была женщина, которая показалась мне знакомой. Я очень хотел с ней поговорить: я ведь действительно ничего не помню. Все забыл, как отрезало... И вдруг знакомое лицо! Я решил ехать следом. Машина остановилась у вашего забора, я тоже, но когда я вышел, женщины уже нигде не было... Думаю, это все же не ты.
– Не я, - соглашается равнодушно.
– Более того, я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь. Я, видишь ли, не знаю всех подробностей вашего нынешнего бытия... Машины какие-то зеленые, рули, заборы, - вздыхает она.
– Зачем они нужны? Впрочем, должно же быть хоть что-то! Некий набор исходных образов для коллективных манипуляций...
Больше всего на свете мне сейчас хочется демонстративно сунуть палец в нос и замычать нечто невразумительное. Дескать, нам, великовозрастным сельским дебилам, все нипочем. Нет, ну в самом деле! Если уж берешься читать лекцию для одного слушателя, позаботься, чтобы несчастный понимал хотя бы половину твоих тезисов.
– Это пустяки, - смеется
– Извини, не хотела тебя путать. Ты уже и без моей помощи запутался.
– Именно, - ухмыляюсь.
– Началось с потери памяти. Потом чудища из зеркал полезли. Потом...
– Не нужно мне все это пересказывать, - она поднимает руку, словно бы желая возвести некий материальный барьер, сквозь который не проникнет моя бессвязная, но обильная информация.
– Пустая трата времени - рассказывать о себе, оказавшись в единственном месте, где о себе можно слушать, а не говорить... Ну да, ты еще не понял. Повторяю: тебе повезло. Ты попал в библиотеку. Это - единственное место в доме, которое обязывает нас быть внятными. В библиотеке никто не смеет морочить другому голову. Есть шанс узнать некоторые вещи, которые покажутся тебе важными. Более того, возможно, они действительно являются важными. Вполне, знаешь ли, возможно.
На сей раз до меня, наконец, дошло. Я молча кивнул, огляделся в поисках места для долгой беседы. Но комната была абсолютно пуста. Я так и не понял, почему она называлась "библиотекой": ни книжных стеллажей, ни самих книг тут тоже не было. Ну да я уже понял, что в этом монастыре не только мой устав не работает, здесь на свои-то собственные уставы давно забили...
– Можно сидеть на полу, - советует девушка.
– А еще лучше - лежать. Самые лучшие разговоры случаются, когда собеседники лежат. Не знаю уж почему, но это так.
Глава 54
Письмена
Это сообщение может быть обращено к другому или самому себе (запись на память, т.н. меморат), но, строго говоря, не предполагает непременной дешифровки. <...> Многие письмена долгое время оставались или остаются нерасшифрованными, что не мешает им быть элементами мифопоэтической системы...
Послушно укладываюсь на пол. На живот, как пляжник. Подпираю подбородок кулаками. Действительно, вполне комфортная поза. Да и пол теплый, словно бы оборудован специальным подогревом. Дурацкая, впрочем, идея: откуда бы взяться всяким буржуйским технологиям в этой пустой комнате, под неровно окрашенными досками цвета засохшего меда?
– А почему "библиотека"? Здесь ведь нет книг.
– Почему же, - смеется девочка-мальчик, усаживаясь по-турецки напротив меня, так, что ее лицо белеет теперь над моей головой, как исхудавшая луна.
– Здесь хранятся книги, которые пока не написаны. Многие, впрочем, не будут написаны никогда. Знаешь, как это бывает: люди часто думают, что неплохо бы написать книжку о том как...
– далее следует короткий, в несколько слов втиснутый, или путанный, многословный замысел. Иногда сочиняют название, порой даже персонажей придумывают. Некоторые успевают сотворить несколько абзацев и только потом отказываются от своей затеи.
Эта комната - своего рода лимб для ненаписанных книг. Единственное место, где они воплощены. Просто ты их не видишь, как и многих других вещей здесь, в доме. Вот существо, которое еще недавно сидело в красном кресле о, оно могло бы даже прочитать эти книги! Но эта способность когда-нибудь к тебе вернется... наверное. Гарантий, как ты понимаешь, в таких делах никто дать не может.
– Существо в красном кресле? Кто оно?
– Ты был им, - говорит женщина.
– Неужели забыл? Должен бы помнить.